Память – да. Но не только. Немцов, с его критикой режима, актуально звучит и сегодня, через пять лет после его физической гибели. Каким будет идейное наполнение нового марша? С какими лозунгами сторонники Бориса Немцова пойдут на скорбное и одновременно протестное шествие? В программе "Лицом к событию" участвуют политики Кирилл Гончаров, Вероника Шульгина, Леонид Гозман. Ведущая Елена Рыковцева.
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Сегодня пятая годовщина с момента гибели Бориса Немцова. С нами Кирилл Гончаров, соорганизатор шествия, которое состоится в ближайшую субботу, Вероника Шульгина, соратник Ильи Яшина, тоже будет участвовать в этом шествии. С нами на связи Леонид Гозман, он один из тех, кто ходатайствовал о проведении. Это не просто митинг памяти – это митинг выражения своих идей. Насколько я понимаю, появились проблемы с распространением информации об этом событии?
Кирилл Гончаров: Пришло, откуда не ждали. Тем более что каждый раз, когда проходят какие-то крупные политические мероприятия, партия "Яблоко" делает рассылку среди своих сторонников, среди своих единомышленников. В этот раз мы оказались в довольно нетривиальной ситуации, когда оператор связи, который с нами работает уже больше пяти лет, ни разу не было у нас никаких проблем с ними, отказался делать рассылку, ссылаясь на фильтр, в котором заблокировано имя Владимира Путина. Я не знаю, может быть, Владимир Путин стал террористической организацией, может быть, имя стало поддаваться цензуре, не знаю, какие еще могут быть версии, нам оператор не объяснил. Они отказались с нами дискутировать на эту тему. Но факт остается фактом, рассылку с именем Путина нам отказали сделать, попросили заменить это имя на любое другое. Мы, естественно, из ситуации выкрутились, мы заменили Путин на слово "кремлевская верхушка". "Путинские поправки", как было в оригинальном тексте, этот термин активно используется в том числе государственной пропагандой, которая навязывает эти поправки. В этом нет никакой крамолы с точки зрения даже государственной риторики. В этом смысле у меня есть ощущение, что организация-подрядчик просто зацензурировала сама себя, может быть, боятся каких-то последствий, может быть, не хотят каких-то проблем. Но еще раз повторюсь: мы делали подобные рассылки, в том числе упоминали имя Владимира Путина и на летних протестах, и во время президентских выборов, именно сейчас пошло закручивание гаек.
Елена Рыковцева: Вероника, вы как считаете, почему блокируют имя Путина? Они подозревают, что Путин обязательно будет в негативном контексте упомянут?
Вероника Шульгина: Если действительно самоцензура, то они понимают, что имя Путина употребляется исключительно в негативном контексте. Вряд ли это была бы рассылка, какой у нас прекрасный президент, давайте поддержим Владимира Путина.
Елена Рыковцева: Я хочу показать два маленьких фрагмента, сначала мы покажем ровно тот, который касается цензуры, а второй уже наполнение митинга. Это была большая пресс-конференция Бориса Немцова и представителей других партий, "Яблоко" тоже, КПРФ, они сидели рядом. Это было за сутки до его гибели. Он говорил очень жесткие вещи о Владимире Путине. Это все было в рамках подготовки, если говорить казенным языком, к шествию 1 марта, в котором он, конечно, уже не смог участвовать.
Елена Рыковцева: Потом он говорит о цензуре, о том, что предшествовало подготовке марша 1 марта.
Елена Рыковцева: Он говорит то же самое, что и вы: когда-то было возможно, когда-то это было нормально, теперь "Эхо Москвы" за, у Бориса Немцова была полная свобода, но продвижение этого марша уже тогда блокировалось. Очень похожая история.
Кирилл Гончаров: Очень похожая. Симптоматично, что Борис Ефимович говорил о том, что Кремль пытается вмешаться даже в санкционированные, согласованные мероприятия, пытается запретить рекламу этого мероприятия, пытается вмешиваться в риторику самого марша, в баннеры, в плакаты, в лозунги. Наверное, такая специфика именно российского государства. Если уж вы согласовываете мероприятие, то будьте добры, хотя бы здесь обеспечьте какую-то автономию среди протестующих. Даже на согласованных мероприятиях Кремль боится, вдруг что-то выйдет из-под контроля. В этом смысле мы тоже в оргкомитете думали, получится у нас согласовать это мероприятие, учитывая, что лозунги, с которыми мы пойдем, будут выходить за рамки мемориальных лозунгов. Как ни парадоксально, в этом смысле была стопроцентная солидарность среди участников оргкомитета, что надо выходить за рамки мемориального шествия, надо говорить о политике, о Конституции, о политзаключенных. Было четкое убеждение, что если нам откажут в согласовании этих лозунгов, мы будем настаивать на них, мы будем требовать эти лозунги, мы не будем делать шаг в сторону. Может быть, только благодаря этому нам согласовали это мероприятие, потому что настрой был абсолютно уверенный.
Елена Рыковцева: А вам не придется список лозунгов всех, которые возможны, представить, и потом любой другой не вписывающийся будет задержан?
Кирилл Гончаров: Может быть, в день марша появятся новые вводные, но пока такой информации нет.
Елена Рыковцева: Иннокентий из Кургана, здравствуйте.
Слушатель: Борис Ефимович приезжал в Курган в ранге вице-премьера. В последний день отъезда было заседание правительства, я пошел на него и обратился с заявлением о том, что в России не исполняется указ президента Ельцина о передаче дел репрессированных от ФСБ к Государственному архиву. Борис Ефимович мою просьбу выполнил. Сегодня, пожалуй, единственная Курганская область, в которой архив репрессированных передан в Госархив. Я только что получил ответ на кассацию, которую подавал в Верховный суд, дела нереабилитированных граждан не выдаются для ознакомления. В частности, был расстрелян 20 сентября 1920 Нилов Константин Петрович – это курганский начальник крестьянства, при котором масло поставлялось в Англию и Германию. Мне суд отказал курганский, судебная коллегия отказала, Верховный суд отказал.
Елена Рыковцева: Мы много говорим об этом с Никитой Петровым из "Мемориала", что не открывают архивы, мы эту тему знаем – это огромная проблема. Вам действительно повезло, что когда-то Немцов вам помог что-то сдвинуть, а потом уже не было такого Немцова, который это двигает.
Кирилл Гончаров: На самом деле разговор на отдельную тему, очень глубокий. Тот путинский режим, который сегодня в России функционирует, он удачно может функционировать только по одной простой причине, потому что в России не была проведена декоммунизация, в России не были открыты архивы, не было проведено системной работы на этот счет, что было сделано во многих странах бывшего Варшавского договора. В этом смысле, конечно, Путин у власти в том числе и потому, что в свое время Россия не признала преступления сталинского режима. Такая эклектика существует, что мы за страна, преемники какой страны – Советского Союза либо царской России, либо мы строим современное государство. Неслучайно у нас гимн советский, триколор и при этом герб имперский. В этой эклектике, в этих разных эпохах мы живем до сих пор.
Елена Рыковцева: Самая крупная формально оппозиционная партия – коммунистическая. То, о чем вы говорите, – это ее атрибутика, ее идеология, никуда от этого не деться, становится все популярнее. Наш корреспондент сегодня столкнулся с двумя как минимум прохожими, которые... Посмотрим, вы сами поймете, которые что.
Елена Рыковцева: Разговор с молодым человеком начинался четко с того, что я не знаю, кто это такой. Людей, которые не знают, кто это такой, можно представить в вашем кругу?
Вероника Шульгина: В моем кругу – нет. Я понимаю тех молодых ребят, пять лет назад их было совсем немного, в любом случае фигура Бориса Немцова для них не больше, чем фигура из учебника.
Елена Рыковцева: Он не слышал никогда это имя, вот что интересно.
Вероника Шульгина: Аполитичных людей достаточно много.
Елена Рыковцева: Как получается, что даже не слышали?
Кирилл Гончаров: На самом деле это удручающий факт. Борис Немцов – это же не просто человек с прошлым в правительстве Российской Федерации, Борис Немцов человек, который был убит напротив Кремля за сутки до ключевого оппозиционного марша. В этом смысле Борис Немцов фигура, которая собой символизирует гражданский политический протест. Когда молодые люди, которые так или иначе будут ходить на выборы, их голос должен что-то значить, говорят о том, что они не политики, что они не знают никаких фамилий – это очень тревожный сигнал. Этим как раз и пользуется власть. Это известный китайский принцип: наполняй холодильник, опустошай голову. Это то, чем занимается российская власть, она наполняет холодильник, хотя сейчас это не очень хорошо получается, но опустошает голову – это уже не спорно, это действительно очень серьезная тенденция.
Елена Рыковцева: Я, как всегда, все измеряю телевизором, который молодые люди не смотрят, тем не менее до них доносится все равно, вы не смотрите, но мама ваша может смотреть, бабушка и так далее, там Бориса Немцова уже пять лет никакого нет. Там есть убийства, которые случались на территории Украины, я думаю, что российские зрители наизусть знают этот список.
Кирилл Гончаров: Они даже вам ответят, сколько проголосовало за импичмент Трампу, сколько против.
Вероника Шульгина: Даже те люди, которые смотрели раньше телевизор, и думали: ох эта Украина, ох этот Трамп. Они сейчас уже тоже начинают думать. Извините, сколько об этом можно говорить? Даже те люди, которые раньше этому верили, переключают телевизор, думают: господи, сколько можно это слушать.
Елена Рыковцева: Но это тот случай, когда мы говорим о том, чего они не говорят, это блокируется, это опускается. Убийство у стен Кремля, казалось бы, это яркая история, хотя бы с точки зрения желтой подачи. Но желтая подача была, вы помните, изучаются только жены и так далее, а кто был этот человек, у которого жены и дети, это уже не сообщается. Что он говорил о Путине, тоже не сообщается. В Праге сегодня открыли площадь имени Немцова. Элла Леонидовна из Праги, здравствуйте.
Слушательница: Я очень благодарна правительству пражскому, что они решились на этот шаг. Я очень хочу, чтобы в Москве тоже свершилось, чтобы был мост Немцова или еще что-то большее.
Елена Рыковцева: А вы обращаете внимание, что площади, которые называются именем Немцова, – это ровно те площади, где исторически расположены посольства Российской Федерации. Что вы об этом думаете, правильно ли это?
Слушательница: Это правильно. Хотелось бы, чтобы в Москве это было тоже.
Елена Рыковцева: В Москве нет посольства Российской Федерации. Наверное, Смоленская площадь, где МИД находится, должна быть переименована.
Слушательница: Но мост Немцова должен быть.
Елена Рыковцева: Верите ли вы, что при живом Владимире Путине мост Немцова будет назван так официально?
Вероника Шульгина: Я не верю. Борьба за символы очень важна для политики. Если площадь или улицу Рамзана Кадырова назвать при Владимире Владимировиче можно, то мост Немцова – нет. Это означает по сути признание его силы, я думаю, на этот шаг власть не пойдет.
Кирилл Гончаров: Мне кажется, что все зависит от нас. В этом смысле очень важно, чтобы на памятные марши, на протестные митинги выходило как можно больше людей. Потому что если гражданское общество заявит о себе в полный рост, если наш голос будет громким, если у власти не будет другого выхода, то, конечно, да. Но для этого нужно, чтобы на улицу выходило не 5–10 тысяч, даже не сто тысяч, а чтобы было полмиллиона, миллион, тогда действительно можно будет разговаривать об этом. Но рано или поздно, не знаю, будет ли это при Путине, надеюсь, что при нашей жизни точно это случится, мост или улица точно будут названы именем Бориса Немцова. Может быть, не только в Москве, может быть, это будет в Нижнем Новгороде, в других регионах. Он действительно тот человек, который этого заслужил.
Вероника Шульгина: На самом деле дело не в табличках, память не в табличке и не в переименовании моста. Гораздо важнее, что сейчас на мосту каждый день люди приносят цветы, на место, где был убит Борис Немцов, в этом самая большая сила, в памяти, а не в том, разрешит Путин переименовать или нет.
Елена Рыковцева: Вы понимаете, когда в Праге это происходит, все-таки сердца соратников наполняются благодарностью.
Кирилл Гончаров: Мне кажется, еще такой этический момент существует, когда действительно западноевропейские страны готовы называть улицы, переулки, скверы в честь Бориса Немцова, а в его родной стране это не происходит. В этом смысле Россия в международном плане становится страной неприличной. Рано или поздно, может быть, с помощью таких мер воздействия удастся получить название улицы или моста в честь Бориса Немцова.
Елена Рыковцева: Мы же понимаем, почему это происходит, потому что это был критик власти. С чего бы власти соглашаться на это? То же самое с Анной Политковской, мы знаем, что ее именем называют улицы на Западе, марши проходят, но здесь этого нет. Почему они должны поддерживать такого рода мероприятия, шествия и акции, посвященные острому критику Владимира Путина?
Кирилл Гончаров: Потому что политическая власть в стране несет ответственность за убийство Бориса Немцова. Убит человек, который критиковал действующую власть. Мне кажется, дело принципа для самой власти назвать улицу, потому что человек был убит за свои политические взгляды. Если бы Россия была свободной демократической страной, то, во-первых, правительство и власть, которое несет политическую ответственность, должно было немедленно уйти в отставку. Конечно, должны были быть предприняты в том числе символические меры для того, чтобы увековечить имя Бориса Немцова.
Елена Рыковцева: Евгений из Башкирии, здравствуйте.
Слушатель: Я лично знал Бориса Немцова, но это было еще в 90-х годах. Конечно, для меня его смерть была трагедией. Первый лозунг, который выдвинул бы сам Борис Немцов сегодня, я думаю, что власть тому, кто имеет власть, а власть должна принадлежать народу.
Елена Рыковцева: Власть действительно должна принадлежать народу, и не на словах, не как у Ленина "вся власть Советам". Давайте посмотрим, что москвичи предлагают, с какими лозунгами следовало бы выйти на этот марш.
Елена Рыковцева: Мы сейчас покажем те лозунги, которые возымели действие – это украинские лозунги. Это был Сенцов, это была Надежда Савченко, это были украинские моряки. И это всё. За пять лет. Леонид, каким должно быть идеологическое наполнение этого марша? Должен ли он отличаться от других?
Леонид Гозман: Я не вижу никакой необходимости, никакого смысла в том, чтобы что-то менять содержательно. Тут ведь важно, не что написано на плакатах, тут важно принципиально, чтобы вышло много народу. Очевидно, что власть боится не наших лозунгов, власть боится, когда нас много. И власть боится, когда нас много, не потому, что она нас боится, а потому что власть на самом деле не хочет стрелять. Во-первых, они не уверены, что войска выполнят приказ о стрельбе на поражение по толпе. Во-вторых, они не знают, что будет, если войска выполнят этот приказ. После кровавого воскресенья от Георгий Гапон сказал: "У нас нет больше царя". И царя довольно быстро не стало. К тому, что вы назвали по победам, я бы добавил еще храм в Екатеринбурге, Ивана Голунова.
Елена Рыковцева: Я имела в виду только шествия памяти Немцова. Так-то к победам можно отнести трехлетней давности марш Навального "Он вам не Димон", он действительно больше не Димон. Победа еще одна.
Леонид Гозман: Это, мне кажется, не так важно. Потому что смена одного Медведева на Мишустина – это, конечно, прекрасно, только толку от этого на самом деле никакого. Важно понимать некоторые вещи. Первое, то, что сказала эта дама, что все очень плохо, этот режим на самом деле ведет страну к гибели, может быть уже и привел совсем. Второе, что надо понять – это неприятная вещь, но это надо понять, что мы с вами, вы, я, гости в вашей студии, те, кто выйдут на марш Немцова, мы не можем сместить этот режим, у нас это не получится. Этот режим закончится по каким-то другим причинам, в том числе из-за нашего давления, но наше давление не будет совершенно принципиальным. Мне кажется, важно играть в долгую, важно изменить временную перспективу. Не что будет на выборах 2021 года в Думу, даже если они будут досрочно, не что сделает Владимир Путин для того, чтобы сохранить императорскую корону, а надо думать о том, что будет после. Режим, конечно, рухнет рано или поздно, что будет в стране после. Надо понимать, что в принципе не исключено, что после краха этого режима наступит вообще полный ад, с бандами на улицах, с чем угодно. Мы, если мы ответственные граждане, мы отвечаем за то, чтобы после ухода этого режима было более-менее нормально. А для этого нужно думать о будущем, нужно думать о том, кто будет этим заниматься. Поэтому вся наша политическая активность, в том числе выборы, в том числе марши, она имеет еще один очень важный смысл, кроме смысла непосредственного: она направлена объективно на то, чтобы в стране было как можно больше людей, которые в ситуации, когда все рухнет, смогли взять на себя ответственность, чтобы не все уехали, не все спились, не все залезли под плинтус, чтобы не все потерпели моральное поражение. Человек, смирившийся с унижением, со страхом, он уже никогда ничего сделать не может. В этом смысле, когда люди выходят на марш Немцова, когда просто заявляют о своем несогласии с безобразием, которое творится сегодня, они готовят будущее. Лозунги конкретные здесь, мне кажется, не так важны.
Елена Рыковцева: Я от вас совершенно не ожидала, что вы внесете свой вклад в эту копилочку страхов, что возможны банды и пр. Возможно, что все умрут от коронавируса – это тоже можем через запятую перечислять. Но банды после Путина – это просто по кремлевскому докладу, который мы недавно обсуждали.
Смотреть с открытыми глазами на страхи – это и значит вызывать панику, все-таки на подкорочку капать, что уйдет Путин и, возможно, будут эти банды, и возможно, все рухнет.
Кирилл Гончаров: При всем уважении к Леониду Гозману, то, о чем он сказал, – это фактически повторение риторики, которую используют пропагандисты, использует администрация президента, что если не Путин, то фашисты, нацисты. Я в одном согласен, конечно, необходимо готовить квалифицированный кадровый резерв, конечно же, демократическая оппозиция должна брать на себя ответственность за будущее нашей страны. Но я также глубоко убежден, что наше общество – это очень сильное, очень умное, очень образованное общество. Люди могут разобраться, что после Путина будет. Я думаю, что наше общество не выберет, конечно же, никакие банды. В этом смысле у нас очень хорошая в том числе самоорганизация и организация. Конечно, есть очень хорошая интеллектуальная база, в том числе у демократической оппозиции. Например, вы говорили про лозунги, я в самом начале сказал о том, что актуальными лозунгами на этом марше будет защита молодых ребят, которые проходят по делу "Сети". Необходимо требовать немедленного прекращения дела "Нового величия". Вообще правозащитная тематика сейчас очень актуальна. Надеюсь, что марш и большое количество участников на этом марше станет катализатором к тому, чтобы власть эти дела прекратила.
Елена Рыковцева: Ольга Александровна из Санкт-Петербурга, у вас в подкорке живет, что если уйдет Путин, а вдруг придут банды и все друг друга перережут? У вас есть такой страх перед уходом Путина и таким сценарием?
Слушательница: Нет, у меня такого в подкорке нет. Я просто с надеждой жду, столько лет прошло, я хочу, чтобы этот режим кончился, уже достаточно. Я считаю, что после того, как он закончится, все станет очень хорошо. Потому что сейчас я хожу на суды по делу "Сети", я вижу, какие туда приходят молодые люди, какие они все позитивные. Я сама уже человек пожилой. Я, конечно, очень расстроена, что в Санкт-Петербурге не будет марша. Почему наши активисты не смогли договориться и пробить? Даже хотела ехать в Москву, чтобы поучаствовать в этом. Потому что когда-то я приезжала на марш против подлецов, этой статьи. Я верю, что будет все очень хорошо.
Елена Рыковцева: Вероника, я думаю, вы из тех, кто хотел, чтобы менялось что-то, был другой президент. Вас такая вероятность страшит, вы ее осмысливаете, что возможен такой сценарий?
Вероника Шульгина: Мне кажется, самое главное – это системные перемены, это вопрос политической конкуренции. Я думаю, что это глубокое досадное заблуждение полагать, что в нашей стране нет высококвалифицированных специалистов, которые могли бы провести эти системные преобразования. Более того, никто не говорит о том, что президентом стать легко. Те политики, которые о себе сейчас как-то заявляют, они уже работают либо на муниципальном уровне, либо на уровне Госдумы. В любом случае это очень важный управленческий опыт, который необходим для того, чтобы проводить крупные перемены. О каких бандах может идти речь, я не очень понимаю. Если мы строим тот мир, в котором есть политическая конкуренция, есть шанс заявить о себе, я уверена, что благодаря системе выборов мы можем действительно выбрать тех, кто проведет все эти перемены.
Елена Рыковцева: Нас уже четверо против одного. Наверное, мы легкомысленные люди, которые просто не рассматривают эту возможность, верят, что Россия способна справиться с новыми выборами, не будучи при этом растасканной, раздробленной, разрезанной какими-то бандитами и хаосом, который ее может погубить. Денис из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Я хотел бы задать вопрос: здесь не раз прозвучало, что наше общество довольно образованное. Я готов с вами сильно поспорить и сильно сомневаюсь. Оно действительно образованное, но в том виде, в котором его понимают люди, например, из Африки. Какое же оно может быть образованное, если стада полицейских насилуют, убивают, избивают наших людей. Общество порой в подавляющем своем большинстве почему-то под гипнозом думает, что это делается во благо их самих. Сложно понять подобное образование людей, которые заявляют такие вещи, когда думают, что насилие, причем жесточайшие, в стиле Геббельса, в стиле XVII века или даже XVI века. Екатерина Великая запретила пытки. По поводу образования настолько сомнительно. Я как айтишник, профессиональный человек, который работает в своей сфере, я вижу, насколько сильно деградирует наш профессионализм. Тех программистов, которые были пять лет назад, их нет, их не существует. Людей, которые приходят для того, чтобы стать профессионалом, у нас один только вопрос: чему их там учат? Задаешь два-три вопроса, которые должен знать любой айтишник, они понятия не имеют, что это такое. Это говорит только об одном, что правительство заинтересовано в затуплении населения.
Вероника Шульгина: Мне кажется, некорректным вести разговор на абсолютных значениях, называя всех образованными или необразованными. Я лишь хотела подчеркнуть два тезиса. Во-первых, задача политика, выдающегося политика – умение объяснять сложные явления простым языком. Борис Ефимович умел это делать, он мог достучаться до любого человека и объяснить ему буквально на пальцах самые сложные политические явления. Уже не имеет значения, образованный это человек или нет, если у человека есть возможно выбора между разными политиками на открытой политической площадке.
Елена Рыковцева: Во-первых, я хочу порадовать Ольгу Александровну, марш в Петербурге согласовали, ей не нужно ехать в Москву для этого. Во-вторых, у нас тоже есть молодая сотрудница Анна Хламова, она работает корреспондентом нашей программы, я попросила ее сделать личный сюжет, выбрать цитаты Бориса Немцова, которые ей кажутся актуальными и сегодня, с которыми она согласна и сегодня, читает их, как свои. Давайте ее выбор послушаем.
Елена Рыковцева: Леонид, как вы считаете, количество людей, по вашим ощущениям, увеличивается, которые понимают, что он говорил, или вам кажется, что оно замерло на мертвой точке, заморозилось или вовсе уменьшается?
Леонид Гозман: Количество людей, которые понимают, резко увеличивается, обвально. Я думаю, что остались люди, которые верят в то, что либералы еще хуже, чем Путин, но не осталось людей, которые считают, что Путин – это хорошо. У него нет поддержки вообще. Именно поэтому, понимая, что у него нет поддержки, он затеял этот фарс с изменениями Конституции, с этим якобы голосованием идиотским и так далее. Потому что он понимает, что даже по тем правилам, которые он создал в стране, он не может ничего выиграть. Он потерял поддержку окончательно. Это конец режима, это агония. Мы не знаем, сколько она продлится, может быть, она продлится месяц, два и десять лет – это никогда неизвестно. Но самое главное, я совершенно не согласен с вашим комментарием к тому, что я сказал, просто нет времени всерьез возражать. Я думаю, что мы с вами отвечаем не только за то, что происходит сейчас, мы отвечаем за протесты, мы должны протестовать и прочее, но мы отвечаем за то, что будет после. Мы должны готовиться к тому дню, когда этот режим наконец рухнет.
Елена Рыковцева: Антон Литвин с нами на связи, художник, активист, общественный деятель из Праги. Вы сегодня были там, где была процедура переименования.
Антон Литвин: "Борись" – это плакатик у меня в руках – это то, что раздавали чехи и активисты. Было около ста человек, даже больше. В основном это были чешские граждане, с которыми я давно знаком. Выступал мэр. Приезжала Жанна Немцова. Все прошло замечательно. Там был один сумасшедший чех, который кричал, что все за деньги, но на него никто внимания не обращал. Самое приятное, что и петиция была подана чешскими активистами, и сегодня было большинство чехов. Это ответ всем тем, кто говорит, что Немцов неизвестен за границей, неизвестен в Чехии, что это провокации и мелкие политические игры чешских политиков. Все это не так. Были абсолютно нормальные, вменяемые, добрые, любящие Россию чехи, которые с радостью приветствовали открытие и площади Бориса Немцова, и аллеи Анны Политковской. Хочу передать привет волонтерам Немцова-моста, которые привезли мне в свое время на форум Немцова этот значок. Здесь все преклоняются перед их подвигом. Ко мне подходили люди, спрашивали: жив ли еще Немцов-мост?
Елена Рыковцева: Он жив. Там тоже памятные церемонии проходят, это традиционно уже. Если бы вы были в России в этот день, когда проходит шествие, как вы считаете, какими идеями должно быть наполнено это шествие памяти Бориса Немцова?
Антон Литвин: В России такие гигантские риски, что я не готов. Я не был пять лет в России, я не готов сейчас делать такую проекцию сложную. Это безумный моральный выбор. Я очень рад, что я его лишен, потому что в Праге можно выходить с любым плакатом. Чехи выходили с плакатами сегодня "Россия без Путина", "Мы любим Россию, но Россию без Путина". Увольте меня, пожалуйста, от этого выбора.
Елена Рыковцева: Ну чтобы это не походило на анекдот про Рейгана, которого можно критиковать на Красной площади, нужно добавить, что чехи выходят с плакатами и против своего правительства так же свободно.
