В Пензе Приволжский окружной военный суд назначил от 6 до 18 лет лишения свободы обвиняемым по делу организации "Сеть"(внесена в России в список террористических). На скамье подсудимых семь человек в возрасте от 23 лет до 31 года. Их признали виновными в создании террористического сообщества, участии в нем, в незаконном хранении оружия, а также в покушении на сбыт наркотиков. Они вину отрицают и настаивают, что во время следствия их пытали током и заставляли оговорить себя и других.
Девять утра, минус девять. У величественного здания Пензенского областного суда прямо в центре города никого, хотя десятки активистов, приехавшие накануне из Москвы поддержать подсудимых по делу "Сети", собирались выйти с одиночными пикетами. К половине десятого подтягиваются несколько человек со свернутыми плакатами, спустя несколько минут раздумий девушка разворачивает ватман, на котором написано: "Пенза город пыток Дело Сети". Её зовут Софья, и она приехала из Москвы на этот приговор.
Помимо активистов подходят родители, родственники и друзья обвиняемых. Они собираются у задней двери суда – на небольшой холмистой площадке. Тут хорошо виден полицейский фургон, из которого выгружают подсудимых. Из колонки, которую кто-то принес с собой, доносится громкая музыка. Люди кричат: "Свободу!", "Привет, Арман!" – и аплодируют, встречая Армана Сагынбаева. Его в суд завели первым. За ним – ещё шестерых.
Меньше чем через час судьи Приволжского окружного военного суда (заседающие в Пензе на выезде) вынесут приговор семерым молодым людям. Самому старшему из них 31, самому младшему – 23.
Дмитрий Пчелинцев, Илья Шакурский, Андрей Чернов, Максим Иванкин, Василий Куксов, Михаил Кульков и Арман Сагынбаев в два ряда стоят в прозрачном аквариуме зала 104. Василий Куксов – единственный в медицинской маске, несколько месяцев назад в СИЗО у него диагностировали открытую форму туберкулеза. Ребят разглядеть тяжело, потому что не самый большой зал, вмещающий, наверно, человек 50, переполнен: 9 адвокатов, родственники, друзья, пресса. Все желающие в зал не поместились. Самое обсуждаемое: как долго будут оглашать приговор, уложится ли он в один день? У судей есть варианты: зачитать только вводную и резолютивную части или же ещё и мотивировочную, то есть объяснить, какие доказательства и каким образом доказывают вину каждого из семи подсудимых.
Судьи выбирают первый. Ровно в 11 часов они заходят в зал, а через двадцать минут все собравшиеся уже знают сроки: они в точности повторяют то, что просил прокурор.
Дмитрий Пчелинцев –18 лет строгого режима и полтора года ограничения свободы
Илья Шакурский – 16 лет строгого режима, полтора года ограничения свободы и штраф в размере 50 тысяч рублей
Андрей Чернов – 14 лет строгого режима
Максим Иванкин – 13 лет общего режима
Михаил Кульков – 10 лет общего режима
Василий Куксов – 9 лет общего режима
Арман Сангынбаев – 6 лет общего режима
Публика скандирует "Позор!", "Свободу!" и призывает ребят держаться. Мама Армана Сагынбаева плачет. На выходе она кидается к прокурору Сергею Семеренко со словами: "Такие сроки! Как вы ночью спите?" – "Нормально", – отмахивается от нее представитель гособвинения и выходит из зала. Крики поддержки не смолкают ни в зале, ни в коридоре, ни на улице. Постепенно собравшиеся вновь перемещаются к задней двери – тут стихийный сход, активисты бьют в барабаны, скандируют "Свободу!" и встречают криками подсудимых, которых выводят из суда уже обратно в полицейский фургон.
– Это полный произвол и демонстративная жестокость, – говорит руководитель "Левада-центра" Лев Гудков. – Это ответ на хроническое раздражение и некоторая профилактика, как я себе представляю, будущих протестных выступлений. Власть показывает, что она будет ужесточать контроль, постепенно возвращаясь к советскому тоталитаризму. Тут никаких других выводов сделать нельзя – демонстративная жестокость, насилие и наглость в таком злоупотреблении законом. Закон – не инструмент правосудия, а инструмент наказания, подавления инакомыслия. Отсюда провокации совершенно такие же, как в свое время ГБ или ЧК производили. Это демонстрация суверенности власти, свобода ее от закона, от права, от какого-то чувства справедливости, ясное показывание обществу: мы власть, что хотим, то и делаем!
Родители фигурантов дела "Сети" говорят, что дети готовились сами и готовили их к таким срокам, но признаются, что все же надеялись на оправдание. "Это только начало," – говорит Светлана Пчелинцева, мать Дмитрия Пчелинцева, комментируя готовность бороться дальше за невиновность сына: "Процесс абсолютно показательный. Мы, конечно, надеялись на чудо, но это все так, себя больше успокаивать. Все ожидаемо. Ничего не было сказано, озвучены только цифры, потому что говорить и нечего. Это какой-то итог наших усилий и борьбы, но это только начало, мы продолжаем бороться и пройдем все инстанции до конца и докажем честное имя наших детей. И наши дети никогда не будут отсиживать эти огромные сроки, которые придумали для них сотрудники ФСБ и все молча поддержали". Адвокаты пообещали обжаловать приговор.
По версии обвинения, террористическое сообщество "Сеть" создал Дмитрий Пчелинцев. Оно должно было объединить российских анархистов в "боевые группы, ставящие своей целью насильственное изменение конституционного строя", также в планах был вооруженный захват власти, нападения на правоохранительные органы, захват оружейных складов, атаки на органы власти, военкоматы и отделения "Единой России". Обвинение утверждает, что "Сеть" была разделена на ячейки, которые функционировали не только в Пензе, но и в Санкт-Петербурге, Москве и Минске.
Дело "Сети" началось осенью 2017 года с задержания студента-физика Пензенского государственного университета Егора Зорина. Его показания стали основанием для ареста и осуждения других обвиняемых. В течение нескольких месяцев задержали ещё десятерых: в Пензе – Илью Шакурского, Дмитрия Пчелинцева, Василия Куксова, Михаила Кулькова, Андрея Чернова, Максима Иванкова, в Санкт-Петербурге – Виктора Филинкова, Юлиана Боряшинова, Игоря Шишкина и Армана Сагынбаева. Сагынбаева потом этапировали в Пензу. Он, по версии следствия, связующее звено между пензенской и петербургской ячейками. Дело же против самого Зорина в сентябре 2018 года прекратили, он остался в качестве свидетеля.
ФСБ утверждает, что при обыске у Василия Куксова, Дмитрия Пчелинцева и Ильи Шакурского обнаружили оружие, а у Армана Сагынбаева в Петербурге – ведро с алюминиевой пудрой и аммиачной селитрой, которые, как утверждает следствие, являются компонентами самодельных взрывных устройств. Все, кроме Сагынбаева, утверждают, что оружие им подбросили. Также на компьютерах Армана Сагынбаева и Ильи Шакурского следователи обнаружили уставные документы организации "Сеть": "Свод" "Сети" и протоколы встреч. Оба молодых человека говорят, что эти файлы появились в их компьютерах уже после задержания и созданы пользователем, чей ник совпадает с фамилией оперативника, который вёл дело "Сети".
Обвиняемых объединяет увлечение левыми идеями – часть из них считает себя анархистами или антифашистами – и интерес к страйкболу – военно-тактической игре, в которой используется "мягкая пневматика". Тренировки, которые, по словам обвиняемых, были обычной игрой, ФСБ считает отработкой навыков вооруженного сопротивления.
Большинство обвиняемых сначала признали вину, однако постепенно отказались от этих показаний – по их словам, они были вынуждены оговорить себя, не выдержав пыток. Пчелинцев, Шакурский, Сагынбаев с самого начала сообщили о пытках током в подвале следственного изолятора. По одной из версий, это происходило в старом корпусе СИЗО №1 Пензы специально, чтобы другие заключенные не слышали их крики.
"Мне замотали руки за спиной, я был в одних трусах, примотали ноги к лавочке скотчем, – рассказывал Дмитрий Пчелинцев о пытках (цитата приводится по "Медиазоне"). – Сотрудник, которого зовут Александр, зачистил канцелярским ножом провода и примотал мне их к большим пальцам ног. Ни вопросов мне никто не задавал, ничего – просто начали сразу крутить динамо-машинку. Собственно, ногами примерно до колена я ощутил ток – это ощущение, как будто сдирают кожу заживо. [...] Они просто фактически убивали меня там. У меня на животе уже был синяк, как будто в меня метеорит попал, и в итоге меня бросили на пол, начали стягивать трусы для того, чтобы подстегнуть к гениталиям провода. Я сказал: "Окей-окей, я понял. Как там вопрос звучал последний?" Они говорят: "Ты организовал террористическое сообщество "Сеть"?" Я говорю: "Ну да, я". Они: "Ну все, молодец, садись".
– Я думаю, что это чудовищный приговор, – говорит правозащитница Светлана Ганнушкина. – Я думаю, что это приговор всем нам. Потому что это наши дети, которых мы не смогли защитить. Что это дело сфабриковано – совершенно очевидно. Это было понятно на протяжении всего процесса. Что там применялись пытки – это тоже всем известно и признано. Поэтому такие приговоры – абсолютно неправовое решение. Они показывают, насколько беспомощно гражданское общество, которое не в состоянии защитить никого. Другой вопрос: зачем это понадобилось власти? Ну, за тем же, зачем и закон об иностранных агентах. Власть чего-то боится. Потому что такие вещи происходят тогда, когда власть начинает за себя бояться. Мне кажется, они лучше нас знают, с чем связан этот страх, что они сделали такого, чтобы так бояться. Они хотят поселить в нас этот страх как обеспечительную меру превентивного характера в продолжении своего владычества.
О пытках также заявлял и арестованный в Санкт-Петербурге Виктор Филинков. Однако сотрудники Следственного комитета не нашли в действиях оперативников ФСБ никаких нарушений и объяснили применение электрошокера тем, что Филинков пытался сбежать из автобуса. В Санкт-Петербурге заседания по "делу Сети" продолжаются. Единственный осужденный в Санкт-Петербурге – Игорь Шишкин – признал вину и получил 3,5 года общего режима.
Адвокат правозащитной группы "Агора" Виталий Черкасов, который защищает Виктора Филинкова, допускает, что в Петербурге они столкнутся с таким же равнодушием судей.
– Я хочу напомнить, что оба уголовных дела в Пензе и в Санкт-Петербурге поступили в суды практически одновременно. Но в связи с тем, что у нас меньше фигурантов, меньше эпизодов, по настроению судей мы понимали, что наше дело будет рассмотрено оперативно. Суд нас подгонял. Гособвинитель предоставил свои доказательства. Мы перешли к доказательствам стороны защиты.
В июне 2019 года мы заявили о том, что все доказательства, которые представлены стороной обвинения, имеют признаки фальсификаций, и обратили внимание суда, что эти доказательства были получены из пензенского дела (то есть процессуальные документы, которые оформлялись следователями УФСБ по Пензенской области). Мы заявили о том, что эти процессуальные документы необходимо признать недопустимыми доказательствами, и после этого у нас застопорилось рассмотрение нашего уголовного дела. В течение девяти месяцев мы находимся в ожидании. Наш суд говорит о том, что "мы ждем, когда будут предоставлены экспертизы", но мы полагаем, что было принято политическое решение. С учетом того, что материалы дела имеют серьезные признаки фальсификаций, было принято решение о том, что сначала завершится рассмотрение пензенского дела: там как бы они придут к общему знаменателю. И после этого по такому же сценарию пройдет разбирательство в нашем деле.
Если правильно расценивать действия следователя, они вполне подпадали бы под уголовную ответственность за фальсификацию материалов уголовного дела. В любом среднестатистическом уголовном деле, скорее всего, суд согласился бы с доводами стороны защиты, что эти доказательства нужно признать недопустимыми доказательствами. Но! Сегодня был вынесен такой приговор, жесткий, жестокий приговор, и я полагаю, что он основан именно на этих недопустимых доказательствах. Таким образом, суд как бы сказал: "Ничего не знаю, ничему не хочу давать правовую объективную оценку. Я строю свои выводы на этих недопустимых доказательствах". А раз эти доказательства находятся и в нашем деле, я вполне допускаю, что мы столкнемся с таким же равнодушием наших судей, которые не будут давать объективную оценку нашим доводам, – говорит Виталий Черкасов.
Политик Леонид Гозман считает, что такой приговор – это результат страха властей, которые боятся революции.
– Я думаю, что те, кто выносят приговор, – полные подонки. Ребята, конечно, ни в чем не виноваты. Те, кто приговаривает, демонстрируют не просто желание запугивать, но и жуткий страх. Обратите внимание, что приговор значительно более жестокий, чем то, что было по обычным делам. Они реально боятся революции, восстания и прочего. Поэтому они, как немец из советского фильма, стреляют по кустам. Эти ребята реально не представляют никакой опасности, но они, наши начальники, жутко напуганы. Причем, многим из нас кажется, что им нечего бояться – что мы можем с ними сделать? – а они боятся. Они-то лучше нас знают, есть им чего бояться или нет. Я просто очень надеюсь, что ребята будут освобождены задолго до истечения их сроков.
В свое время Александр Исаевич Солженицын был осужден (уже после того, как его освободили из лагеря) и был направлен на вечную ссылку в Казахстан, так и было написано – "вечная ссылка". И он по этому поводу писал, а вечно ли МГБ, которое его туда отправило? Я думаю, что система, которая их сейчас посадила в тюрьму, она не проживет столько, сколько она хочет, чтобы они в тюрьме просидели, – говорит Гозман.
