"Лариса Дмитриевна, выслушайте меня и не обижайтесь! У меня и в помышлении нет вас обидеть. Я только желаю вам добра и счастья, чего вы вполне заслуживаете. Не угодно ли вам ехать со мной в Париж на выставку?.." Кроме того, что Кнуров предлагал бесприданнице нечто неприличное, в этой реплике из пьесы Островского всегда было что-то непонятное, не правда ли? Какая выставка? Та самая, для которой построили Эйфелеву башню? Были мы на этой башне, ничего особенного. Что тут заманчивого? Понять масштаб этого предложения в наше время довольно трудно. Это как если бы кто-то из самых богатых людей вашей страны пригласил вас полететь на межгалактический конгресс.

Посещение международной выставки в 19-м веке было настолько дорогим и уникальным, что некоторые люди продавали всё своё имущество и шли сотни миль, лишь бы добраться и посмотреть на футуристические экспонаты со всего мира и непохожих на себя людей. Для многих выставка становилась самым ярким переживанием жизни – необычная музыка, экзотические продукты, волшебные танцы, модные павильоны, удивительные животные и растения, коллекции редкостей, чудеса техники и культуры на каждом шагу... Если задуматься о том, какие перспективы ожидали Ларису на родине – вечное прозябание в провинции, да ещё и с мужем-дураком, – предложение Кнурова играет новыми красками.

Мировые ярмарки выросли из торговых европейских. Первая международная выставка была проведена в 1851 году.

Мы уже рассказывали о том, как делегация российских женщин готовилась к выставке 1893 года. Что же они увидели в Чикаго?

Чикагская выставка посвящалась 400-летию Колумбова путешествия (достроили её с опозданием на год). Это теперь только ленивый не протестует против памятников Колумбу, уничтожения коренных культур, трофейности, европоцентризма и колонизации. А ещё сто лет назад европейскую колонизацию Америки называли открытием и считали благом для континента.

Организаторы Колумбовой выставки желали превзойти выставку парижскую. Удалось ли это, можно узнать из популярного российского журнала: "Достаточно сказать, что нынешняя всемирная выставка в Чикаго занимает больше пространства, чем Парижская 1889, Филадельфийская 1876 и Венская 1873 годов, вместе взятые, чтобы определить её размеры" ("Нива", №21, 1893).

На осушенных болотах рядом с озером Мичиган, в Джексон-парке, за несколько лет была построена Венеция Нового Света, эфемерный Белый город. Проводя параллели с архитектурой Древнего Рима и Греции, США заявляли о себе как о величайшей цивилизации.

В Чикаго воздвигли колесо обозрения высотой 75 метров и весом 2000 тонн. В движение его приводили две паровые машины общей мощностью 2000 лошадиных сил. Сконструировал колесо Джордж Феррис. Полный круг можно было совершить за 20 минут, а 36 вагончиков-автобусов вмещали по 60 человек сразу (предлагалось 20 сидячих и 40 стоячих мест). Ось колеса была самой крупной кованой деталью в истории человечества и весила 70 тонн.

Временные павильоны строились на основе металлоконструкций и деревянных каркасов, использовались быстро затвердевающие смеси. Красилось всё аэрозольными красками, которые распылялись шлангами. Это была не стройка, а лаборатория – методы и материалы изобретались прямо на месте.

Окупились ли усилия, пользовалась ли ярмарка популярностью? Население США составляло в 1893 году 65 миллионов человек, за 6 месяцев ярмарку посетили 28 миллионов человек, на открытии было 300 тысяч. Для многих посетителей момент открытия выставки стал началом XX века.

Подготовка стоила 22 млн долларов, 40 000 человек работали на стройке в течение полутора лет, получая 10 центов в день. Это была заря анархического и профсоюзного движения, три года до событий на Хеймаркет – тех, что вспоминают во время первомайских демонстраций. Рабочие бунтовали, но ни один камень колумбовой стройки не был положен с учётом их требований. Мало кто из строителей попал на саму выставку, билет был им не по карману.

Рабочие возвели самое большое здание в мире – павильон гуманитарных наук (1687 футов в ширину, 787 футов в высоту, 44 акра площади). В нём могла бы поместиться пирамида Хеопса или вся российская армия. Гигантский хоровой зал на 2500 певцов, полмиллиона растений со всего мира, включая 50 000 роз и миллион тюльпанов. Здесь же показывали самый большой кусок угля, самый большой телескоп, сыр "Мамонт" из Канады весом 22 000 фунтов и бесконечное количество самых больших в мире вещей. Список знаменитых посетителей выставки был не менее впечатляющим.

Билет на стройку стоил 25 центов, билет на выставку, которая должна была открыться 1 мая, – 50 центов. Катание на привязанном воздушном шаре обходилось в 2 доллара, на колесо обозрения надо было потратить 50 центов. Колесо собрало 730 000 долларов и было самым популярным аттракционом. Страховщики оценили стоимость выставки в 50 миллионов долларов, но было очевидно, что реальная стоимость представленного несоизмеримо больше. Бесплатно фотографировать было запрещено – поэтому до наших дней дошло довольно мало изображений-свидетельств.

Люди, которые не могли поехать в Америку, завидовали счастливым путешественникам и следили за новостями в прессе. Журналисты описывали и процесс стройки, и события после открытия. Благодаря этому все, даже жители российской глубинки, получали возможность обсуждать заграничные чудеса.

Посетители прежде всего осматривали экспонаты собственных государств и очень гордились ими. Каждая страна построила концептуальный павильон. Так появились немецкая ратуша, британский клуб (куда пускали только аристократов или людей с приглашениями), Виндзорский замок и Бруклинский мост из мыла, французский Версаль, дворец парижской моды с ежедневно меняющим аромат парфюмерным фонтаном (приветствовалось опускание в фонтан платка), испанский (колумбов) монастырь. Так в центральном озере оказались реплики каракки и двух каравелл – "Санта-Марии", "Пинты", "Ниньи".

Норвегия построила деревянную церковь – ставкирху, воспроизвела 1000-летний корабль викингов, на котором, собственно, некоторые члены делегации и приплыли в Чикаго, протестуя против самой идеи колумбовой выставки: уж кто-кто, а норвежцы побывали в Америке первыми.

Швеция привезла свой павильон в разобранном виде (вот она, будущая "Икеа"!).

Япония подала заявку первой, потратила 630 000 долларов на экспозицию, выбрала в качестве территории живописный островок в самом центре и создала лучший павильон на выставке. Грохот, свет, консюмеризм, толчея Белого города контрастировали с бумажными фонариками, покачивающимися над парковыми дорожками, и успокаивали людей, оказавшихся на пороге шумного века.

Россия отдельного здания не строила и даже каталог выпустила с опозданием на два месяца. Многие экспонаты подвозили так долго, что посетители оставляли нелестные отзывы. Российский павильон располагался внутри в Manufactures and Liberal Arts Building, женщины также устроили павильон своих достижений в Женском доме, отдельные достижения россиян (научные, промышленные и проч.) демонстрировались по всей территории выставки и во время конгрессов.

Вот что писал о русском павильоне историк науки и техники Моисей Радовский: "Официальное открытие Русского павильона (вернее павильонов) состоялось 17 (5) июня. Здесь было 16 отделов: мануфактурный, свободных искусств, музыкальный, изящных искусств, женского труда, горный, машинный, электрический, транспортный, кожевенный, антропологический, этнографический, сельскохозяйственный, лесоводства, садоводства, плодоводства и виноделия, рыбный и, наконец, конский... необходимым дополнением к тому, что было демонстрировано на выставке, явилось своевременно подготовленное пятитомное издание, из которых первые два выпуска были посвящены фабрично-заводской промышленности и торговле, третий – сельскому и лесному хозяйству России, четвертый – горнозаводской промышленности.., а пятый – Сибири и Великой Сибирской железной дороге... Все пять томов были переведены на английский язык под редакцией бывшего генерального консула Соединенных Штатов в Петербурге Дж. М. Крауфорда..." (ЖЗЛ "Александр Попов").

Каждый штат США выстроил на Чикагской выставке собственное здание. В павильоне Пенсильвании демонстрировали настоящий Колокол Свободы, созывавший граждан на чтение Декларации независимости (этот колокол – бывший логотип Радио Свобода). Калифорния воздвигла винный фонтан и фруктовые скульптуры. Среди них можно было обнаружить конного рыцаря из чернослива, Колокол Свободы из цитрусовых, башню из 14 000 апельсинов. Каждую неделю все фрукты раздавали посетителям, а скульптуры обновлялись.

В сельскохозяйственном павильоне была лошадь из зерна, шоколадный Колумб и карта США из солений. Павильон Минералогии показывал первую электрическую дрель, серебряную фигуру Правосудия и серебряную королеву, соляную Статую Свободы, тростниковый мост. Любопытные могли обнаружить на выставке шоколадные скульптуры, маис-арт, пирамиду из серебра, добытого в Колорадо. Эльбогенский метеорит был привезён, но не пользовался большой популярностью. В павильоне Гватемалы можно было попробовать кофе и лекарственные растения.

Полюсом деструктивности на Чикагской ярмарке был немецкий павильон. Милитарист Крупп потратил на организацию своей экспозиции миллион долларов, выплавил самую большую пушку в мире, привез самую большую коллекцию оружия. Пройдет совсем немного времени, и пушки Круппа начнут уничтожать Европу. ВМС США представили собственную милитаристскую выставку, на которой можно было изучить любые способы убийства людей.

В самый большой в мире аквариум в здании рыбного хозяйства засунули обитателей морей, включая кита.

Собственная железнодорожная станция подвозила посетителей. Собственная электростанция вырабатывала нужное ярмарке электричество. Сам город Чикаго был в десять раз скромнее по потреблению электрической энергии. "Дворец электричества" с наступлением темноты освещали 120 000 ламп накаливания, в ночное небо над ярмаркой запускали фейерверки, а вся выставка ночью была самым ярким местом на планете. Здесь же было и самое шумное место на Земле – машинный павильон. Попкорн, первые печатные машинки и первые междугородные звонки, телеграфная передача по 500 слов в минуту, круговой движущийся тротуар, звукозапись, кинематоскоп – рождение кинематографа! Пожарная служба, полиция, водопровод, больница, детский сад...

Выставка вводила новые стандарты пожарной безопасности с учетом великого чикагского пожара (1871), тем не менее в январе случился пожар и погибли люди.

Чикаго ввел новые мировые стандарты гигиены. Огромное здание, названное Бюро общественного комфорта, ежедневно вывозило более 9 тонн содержимого 1500 туалетов и 2000 писсуаров. Очередей не отмечалось.

Огромное количество исторических экспонатов на выставке относились к захвату Америки европейцами. Оригинальное знамя Писарро и меч Кортеса должны были привлекать публику.

Интриги добавляла "Фортепьянная война", в которой победили производитель лучших в мире роялей Steinway и "король пианистов" Игнаций Падеревский. Менее известные фирмы добились запретов стейнвеев на ярмарке. Но Падеревский сообщил, что играет только на стейнвеях. И организаторы смолчали, когда на его концерт провезли "запрещенный" рояль.

Рядом с выставкой, формально за её пределами (по требованию женского комитета и других хранителей нравственности и морали), располагалась Чёрная миля развлечений, Мидуэй – все запретные наслаждения мира, все пороки, все известные развлечения предлагались господам, которые зачастую не доходили до основной территории ярмарки. Именно Чёрная миля на самом деле окупала затраты организаторов на выставку. Здесь же располагался человеческий зоопарк – деревни индейцев сиу и квакиутл, эскимосов, лапландцев, зулусов, бедуинов, яванцев, африканская деревня. Представителям северных племен не позволялось снимать зимнюю одежду, олени страдали от жары. Индейцы болели и умирали. Их заменяли, не особенно заботясь об этнической принадлежности "экспоната". К концу выставки на освободившиеся вакансии обитателей человеческого зверинца набирали местных – безработных американцев. Всевозможные экзотические животные также заполонили Мидуэй.

На Чёрной миле раскидывали свои подушки курильщики опиума из Китая. Маги предсказывали будущее, шарлатаны продавали волшебные зелья, змеи колыхались под звуки флейты. Была даже целая комната со змеями. В ярких шатрах имитировались гаремы, предлагалась сексуальная экзотика – танец живота, продавали проституток из разных стран. Обнаженные тела демонстрировались без стеснения – проводился Всемирный конгресс "красоты" в национальных костюмах и уличные бои.

Круговая панорама вулкана, китайский театр, летняя ледяная железная дорога с санями, каток… казалось, весь мир, все его чудеса, удовольствия и пороки переместились в Чикаго. Сенсорную перегрузку обеспечивали 10 000 произведений, экспонировавшихся во Дворце искусств.

Неизвестно, чего на выставке было больше – логики или абсурда. Многие оценили творение австрийского художника Карла Калера "Любовники моей жены", самую большую (180 × 260 см) и самую тяжелую (103 кг) картину с изображением кошек. Кошек было сорок две, причём в натуральную величину. Если что-то может затмить подобное великолепие, то это оказавший прямое влияние на последующую жизнь всех женщин планеты павильон, который изначально не планировался, – белоснежный Женский дом.

За его возведение отвечал, прежде всего, богатейший и влиятельный Чикагский женский клуб, входивший в Федерацию женских клубов, и персонально – бизнес-леди и благотворительница, музыкант и писательница, политик и администратор, коллекционер французского современного искусства миллионерша Берта Поттер Палмер. Если никогда не слышали о ней, то уж наверняка ели пирожное брауни. Берта попросила одного из шеф-поваров своего Палмер-отеля придумать десерт, который дамы могли бы взять с собой на выставку, на Чикагскую выставку, в ланч-боксе. Так появился Palmer House Brownie.

Бесприданницы и купцы, учёные и художники, аристократы и изобретатели, золотопромышленники и шулера, путешественники и ловцы впечатлений – тысячи россиян переплыли океан для того, чтобы стать частью вавилонской толпы. Должно быть, они оставили много денег американским студентам-рикшам, толкавшим кресла на колёсиках за 75 центов в час. Может, и нам стоит сесть в одно из таких кресел, добраться до кафе "Палмер" – вдруг там еще остались брауни 1893 года?