По данным правозащитного проекта "ОВД-Инфо", 3 августа на акции против недопуска независимых политиков на выборы в Мосгордуму задержали около тысячи человек. Сайт мониторинга политических преследований сообщил, что сотрудниками полиции избиты как минимум 18 человек, в том числе 17-летний подросток. Еще один пострадавший от насилия со стороны полиции, 22-летний Алексей Парахин, рассказал Радио Свобода, как его задержали 3 августа и жестоко избили в автозаке. Сейчас Алексей планирует подать в суд на полицейского.

– Я переехал в Москву из Краснодара, потому что в этом городе не было работы, – рассказал Алексей Парахин. – В Москве у меня нет постоянной прописки, я родился и вырос в провинции, но я выхожу на московские оппозиционные акции. То, что происходит в Москве, касается всех жителей России. Если москвичи не смогут отстоять свое право на честные выборы, то у регионов нет никакой надежды. 3 августа я с товарищами вышел на акцию против недопуска независимых политиков на выборы в Мосгордуму. На Гоголевском бульваре, примерно в 14.30, к нам подошли полицейские. Они попросили показать содержимое рюкзаков и паспорта. Полицейские в ответ на просьбу представиться сказали “форма – наши документы”. Полицейские проверили наши паспорта. Из всей компании забрали только меня, потому что я не прописан на постоянной основе в Москве. Так и сказали: “Раз ты из Краснодара, то это статья 19.3”. Они имели в виду статью КоАП “Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции”. Я потребовал объяснить причину задержания. Но меня силой затащили в автозак. Там повалили на пол. Один из полицейских наступил мне коленом на голову, чтобы я дал руку. Меня пристегнули наручниками к сидению.

– У полицейских были открыты лица?

– Да, и я их хорошо запомнил. Особенно того, кто начал меня бить. Это был очень злой человек крепкого телосложения, среднего роста, смуглый, волосы с сединой. Фамилию его я пока не узнал. На суде он говорил одну фамилию, а в ОВД – другую. В деле фигурируют два сотрудника полиции: Игнатов и Насыров. В автозаке вместе со мной остались два полицейских. Один встал у входа в автозак с внутренней стороны, а другой зашторил занавески и стал меня избивать. Он меня лупил ногами по ногам, бил руками по голове.

– Он вам что-то говорил?

– Говорил, что в Краснодаре я на аэродроме коровам хвосты крутил. В Москву приехал, по версии полицейского, за три тысячи рублей устраивать беспорядки. Полицейский сказал, что из-за таких, как я, он не видит своих детей. Я сначала ему отвечал, возражал. Но полицейский от моих слов еще больше зверел и сильнее наносил удары. Потом он отходил в конец автозака и пил кофе из стаканчика. Я его спрашивал, как можно бить человека и пить кофе. Он отвечал: “Я еще и пирожок съем, какой он вкусный”. И ел шаурму. Полицейский говорил, что им сегодня можно все. Обещал прийти ко мне в ОВД и продолжить бить меня уже там. Я перестал ему возражать. Сидел тихо. Избивал он меня минут пятнадцать. Я решил, что в этом автозаке меня прикончат.

– Что в это время делал второй полицейский и водитель автозака?

– Второй полицейский смеялся. Водитель в штатском смотрел, как меня бьют, и отворачивался. Потом меня повезли в ОВД "Арбат". Там мне сказали, что я – колхозник, никакого отношения к выборам в Москве не имею.

– Почему колхозник?

– Они так шутят, потому что в Краснодаре развито сельское хозяйство. Видимо, московские полицейские задержанных из других регионов колхозниками называют. Полицейские рассказали, что все задержанные на митингах без регистрации в Москве – это нанятые люди. У меня создалось впечатление, что у полиции есть распоряжение задерживать протестующих без постоянной московской регистрации.

– Как вы себя чувствовали?

– У меня болела и кружилась голова, тошнило. Я попросил вызвать скорую помощь. Но она приехала поздно вечером. Сотрудники скорой помощи вели себя странно. Один из них спросил у другого, надо ли фиксировать ушибы. Второй – девушка ответила: “Пока не надо, бери подпись, прочитаем приказ”. У меня был рассечен висок и разбита губа. Но сотрудница скорой помощи сказала, что она не знает, как я получил эти повреждения, мол, я мог сам губу прикусить. В понедельник я пойду за справкой, которую должна была составить скорая помощь. Узнаю, что там написано.

– Вы фотографировали свое лицо после побоев?

– СК забрал у меня телефон и до сих пор его не отдал.

– Вы сделали в больнице медицинское освидетельствование побоев?

– У меня не было такой возможности. Почти двое суток меня держали в ОВД, потом повезли в суд, дали 15 суток административного ареста. На суде я спросил избившего меня полицейского: “Вы меня били”. Он сказал что нет, мол, они так не работают. Я рассказал судье, что меня избили. Она лишь ухмылялась и требовала, чтобы я назвал адрес фактического проживания и место работы.

– Вас первый раз задержали?

– Меня задержали в прошлом году на акции против пенсионной реформы и на митинге 27 июля этого года. Полицейские, с которыми я общался после задержания на митинге 9 сентября против повышения пенсионного возраста, говорили, что они понимают протестующих. Так и сказали: “Мы – за вас, но у нас работа такая”. Один из полицейских, с которыми я общался, сказал, что у него мечта уехать ближе к старости в Германию. Женщина из канцелярии говорила, что она вышла бы на митинг против пенсионной реформы, но боится потерять работу.

– Как вы объяснили на работе свое отсутствие?

– Сказал, что посадили за участие в митинге. На работе меня поняли и поддержали. Все коллеги и начальство были на моей стороне. По моим наблюдениям, очень многие люди поддерживают протест и тех, кто выходит на митинги.

– Кем вы работаете?

– Помощником монтажника. Мы устанавливаем бытовую технику.

– Почему вы принимаете участие в оппозиционных митингах?

– Я из провинции и хорошо понимаю разницу между Москвой и регионами. Начинать изменения надо в Москве. Ни в какие ворота не лезет, когда человека арестовывают, потому что он из Краснодара. Мы все в одной стране живем! И я хочу жить в свободной стране. Я уже пробовал жить в несвободе – это не мое. Наверное, это звучит по-детски, но мое присутствие на митингах что-то решает.

– Вы будете привлекать к ответственности избившего вас полицейского?

– После того как меня избили, я сначала сломался. Я понял, что силовикам в самом деле можно все. Им удалось меня запугать. Но потом активисты стали передавать еду и слова поддержки в ОВД. У меня дух захватило от мощной поддержки со стороны незнакомых людей, которые были на свободе. И я почувствовал себя лучше. Я думал, что я сам по себе, но оказалось, что я вместе с другими людьми, которые готовы помогать друг другу. В одном со мной спецприемнике сидел оппозиционный политик Илья Яшин. Его постоянно задерживают, только за последнее время четыре раза подряд, но он не боится. Я познакомился с другими активистами. Благодаря общению с ними мне удалось восстановить веру в то, что митингами можно изменить хоть что-то. Я буду дальше поддерживать протест. И я решил, что привлеку к ответственности садиста, который подло запер меня в автозаке и бил, думая, что ничего ему за это не будет. Даже если я проиграю суд, то с помощью огласки накажу этого полицейского. Я хочу, чтобы он понял, что не так безнаказан, как думает. Я буду связываться с адвокатами "ОВД-Инфо", и мы вместе придумаем, как можно привлечь к ответственности избившего меня полицейского. В автозаке, когда меня избивали, был свидетель. Парень, которого задержали, когда он снимал на телефон, как меня тащат в автозак. Этот парень согласился выступить в суде в качестве свидетеля избиения. Когда меня затащили в автозак, там сидели два парня. Их задержали на улице за распитие спиртных напитков в общественном месте. Они никак на избиение меня не реагировали. Парни делали вид, что ничего не замечают.

Свидетель задержания и избиения Алексея Парахина дал интервью Радио Свобода на условиях анонимности. Настоящие имя и фамилия свидетеля известны Радио Свобода.

– Я не хочу до суда говорить, как меня зовут, чтобы избежать давления со стороны полиции. Но в суде расскажу все, что видел. Мы с Алексеем не были знакомы до его задержания. Я вышел в центр города 3 августа, чтобы сделать фотографии акции протеста. Когда я увидел, как Алексея тащат в автозак, я стал снимать его на видеокамеру. Я видел, что Алексея ударили еще по дороге в автозак. Меня тоже задержали и попросили удалить фото и видео. Полицейский обещал, что меня отпустят, если я выполню это требование. Я удалил видео, но меня все равно отправили в автозак. Я сидел в передней части автозака и видел, как Алексея бьют. Полицейский ломал Алексею руки, бил по голове так, что она ударялась об поручень. Алексей кричал, что ему больно. Я думал, что от ударов такой силы у Алексея как минимум будет сотрясение. Я говорил полиции, что не надо бить человека, он же не сопротивляется. Спрашивал: “За что вы его бьете?” Но на меня внимания не обращали. Полицейский, который бил Алексея, говорил, что сделает так, что Алексей сядет в колонию. Мне было страшно за Алексея, жутко было видеть, как немолодой уже человек избивает парня ни за что. Плохо было от своей беспомощности в этой ситуации. В участке полицейский, который избил Алексея, сказал другим полицейским, что Алексея надо оставить, не отпускать. Меня из ОВД отпустили. Я размышлял, соглашаться быть свидетелем или нет. Решил, что полицейские, которые себе такое позволяют, должны понести наказание.