1 августа в 17 часов в Варшаве, как и в предыдущие годы, прозвучали звуки сирен, в городе на несколько минут почти полностью остановилось уличное движение. Так столица Польши ежегодно воспоминает время начала Варшавского восстания 1944 года и тысячи погибших в результате двухмесячного ожесточенного сопротивления повстанцев войскам нацистской Германии.

Так называемая активная фаза восстания длилась всего несколько дней, после чего повстанцы перешли к обороне – немцы начали контратаку. Поддержка со стороны Красной армии, на которую рассчитывало польское подполье, фактически не поступила, хотя советские войска на момент начала восстания уже находились на подступах к Варшаве. Впрочем, отношения СССР и Армии Крайовой (АК) – партизанской армии, которая находилась в подчинении польского правительства в изгнании, располагавшегося в Лондоне, – были крайне непростыми. Одной из причин восстания стало стремление лондонского правительства и командования АК освободить Варшаву до прихода туда Красной армии, чтобы иметь в стране плацдарм, не зависящий от воли Кремля. На юго-востоке Польши, в Люблине, к тому времени был создан просоветский Комитет национального освобождения.

В итоге варшавские повстанцы не смогли дать отпор нацистским войскам, применившим авиацию, танки и тяжелую артиллерию. В "зачистке" Варшавы приняли участие и русские формирования коллаборантов, например, 29-я дивизия Ваффен-СС под командованием Бронислава Каминского, созданная на основе "Русской освободительной народной армии" (РОНА). В ходе восстания погибли, по разным данным, от 120 до 180 тысяч человек, подавляющее большинство – гражданское население Варшавы. Они стали жертвами карательных операций нацистов и их пособников. По оценкам польских историков, в результате только одной из этих операций – "Вольской резни" (от названия варшавского района Воля) – погибли не менее 40 тысяч мирных жителей.

Кроме человеческих потерь, в ходе боев в августе-октябре 1944 года было уничтожено около 85% зданий Варшавы, в том числе исторический центр города. Столица Польши безвозвратно потеряла прежний облик, хотя часть исторических кварталов была позднее восстановлена.

"Варшава, город руин" – фильм, снятый в 2010 году​ на основе фотографий, сделанных советскими летчиками

Руководители Армии Крайовой после провала восстания главным образом обвиняли в своём поражении руководство Советского Союза и лично Сталина. В ответ советские политики и историки называли Варшавское восстание "кровавой авантюрой", организованной лондонским эмигрантским правительством.

"Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за неё пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши. Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма", – возмущался позднее в интервью британской прессе советский маршал (а затем министр обороны коммунистической Польши) Константин Рокоссовский. По мнению британского историка Нормана Дэвиса, автора монографии "Восстание-44", в Лондоне полагались на оценки ситуации в Польше, которые предоставляло командование АК, и в значительной степени предоставили свободу действий ее командующему, генералу Тадеушу Коморовскому (позывной "Бур").

Варшавское восстание давно стало предметом ожесточенных споров – и польские историки здесь всё сильнее расходятся с российскими коллегами. В статье историков Альбины Носковой и Михаила Мельтюхова, размещенной на сайте посольства России в Польше, отмечается: "Командование АК готовилось не к компромиссу с СССР, а к противостоянию советскому намерению иметь невраждебную Польшу на своей западной границе. Оно было готово на любые жертвы польского народа во имя возвращения правительства из эмиграции и восстановления довоенных общественных порядков в стране, того, что польские политики называли преемственностью власти". Это мнение историков, правда, плохо стыкуется с тем фактом, что лондонское правительство Польши состояло в основном из политиков, находившихся в оппозиции к предвоенному режиму "санации". Каковы были представления Сталина о "невраждебной Польше", поляки увидели после 1946 года, когда власть в стране при помощи Москвы сосредоточили в своих руках коммунисты.

Российский военный историк Алексей Исаев рассуждает о причинах того, почему советские войска не оказали в первые дни восстания помощи сражающейся Варшаве: "Большое танковое сражение развернулось к северу от Варшавы. Еще одна крупная операция – борьба за плацдарм южнее столицы Польши, на который как раз 1 августа переправилась 8-я гвардейская армия Чуйкова. Если бы восставшие думали головой, они бы заранее предупредили Чуйкова и призвали бы его не форсировать Вислу. Но он оказался скован на занятом плацдарме, и резервов для помощи восставшим у 1-го Белорусского фронта физически не было. Они кончились аккурат в первый день Варшавского восстания. В гораздо большей степени в провале восстания приходится обвинять его руководителей и тактических командиров, которые неверно просчитали ситуацию".

Историк и писатель, автор биографии маршала Рокоссовского Борис Соколов придерживается несколько иного мнения: "Я думаю, что стоп-приказа в прямом смысле этого слова, оформленного на бумаге или даже в качестве устного указания Сталина, не было. Было другое. Сталин еще 27 июля действительно рассчитывал занять Варшаву. Но выяснились две вещи. Первое: восстание оказалось не под советским контролем, а под контролем Лондонского правительства. И второе: немцы все-таки решили оборонять Варшаву, хотя в 20-х числах июля с советской стороны думали, что немцы оборонять Варшаву не будут. 1 августа в Советском Союзе еще не знали о Варшавском восстании. Об этом стало известно где-то, по-моему, числа 3-го. Но в эти дни как раз в Москву прибыл Миколайчик (глава польского правительства в Лондоне. – Прим. РС), и когда он дал понять, что не готов объединиться с люблинскими поляками, что он вообще их как-то не очень считает представителями польского народа, а больше московскими представителями, тогда Сталин решил, что повстанцам помогать не надо".

В Польше, наоборот, Варшавское восстание с каждым годом как будто всё сильнее укореняется в современной национальной идентичности и всё меньше является предметом дискуссии.

Восстание воспринимается как пример героизма и символическая жертва, принесенная поляками для своего самоутверждения в качестве независимого и политически самостоятельного народа. "С одной стороны, восстание привело к почти полному разрушению города и гибели 150–180 тысяч бойцов и мирных жителей, изгнанию из Варшавы и отправке в концлагеря значительной части выживших. С другой стороны, Варшава, сражавшаяся в течение 63 дней, представляла независимую Польшу, и на протяжении последующих 45 лет она служила символом, который помог полякам пережить коммунизм и сохранить собственную идентичность", – отмечают авторы польского военно-исторического портала ww2.pl.

О своём видении событий августа – сентября 1944 года, а также о роли Советского Союза в провале восстания в интервью Радио Свобода рассказывает директор Музея Варшавского восстания Ян Олдаковский:

– Варшавское восстание было выдающимся актом сопротивления нацистскому Третьему Рейху, поэтому оно настолько уважается в Польше. Но, с другой стороны, оно закончилось большим проигрышем, поэтому люди до сих пор обсуждают это событие. Сегодня в Польше оно вызывает интерес не только историков, но и политических комментаторов, и простых людей. Поэтому дискуссия о смысле Варшавского восстания никогда не закончится: с одной стороны, борьба содержала в себе стремление к свободе, с другой – она закончилась людоедским приказом Гитлера убить всех жителей Варшавы, а сам город уничтожить.

– Я так понимаю, вы понимаете обе точки зрения: с одной стороны, тех, кто утверждает, что восстание было бессмысленным, поскольку потерпело поражение, и в результате него погибли тысячи людей, с другой – тех, кто говорит, что это было необходимое противостояние нацистской диктатуре?

– Это был понятный по своим мотивам бунт, поскольку Третий Рейх создал в оккупированной Польше тоталитарную систему с чудовищным политическим террором. Сопротивление этому террору исходило из желания восстановить свободную и самостоятельную Польшу. Варшавское восстание было попыткой создать польское государство на территориях, оккупированных Германией, и сделать из Варшавы столицу, способную представлять это государство.

– Вы разделяете точку зрения, что восстание было и политическим жестом, направленным против СССР?

– Очевидно, речь шла о создании самостоятельного польского государства, а не зависимого от Москвы режима, который позднее установил здесь Советский Союз. Повстанцы не хотели создавать государство против кого-то, а просто желали самостоятельности. Образование такого государства противоречило планам Сталина включить Польшу в восточный блок, находившийся за "железным занавесом".

​– Среди историков есть разногласия по поводу того, могла ли Красная армия помочь Варшавскому восстанию, и хотели ли вообще повстанцы этой помощи. Что вы думаете по этому поводу?

– Помощь, выделенная Советским Союзом столице Польши, была крайне недостаточной. Например, Варшава была доступна для советской авиации. Очень легко можно было отправить истребители, поскольку Варшаву атаковали всего шесть германских бомбардировщиков, которые летали попеременно между двумя варшавскими военными аэропортами. Эти самолёты уничтожили большую часть Варшавы тех времён – каждый из них ежедневно вылетал сотню раз, каждые шесть минут. Вылетали из одного аэропорта, сбрасывали бомбы, приземлялись на другом. Это не были какие-то гигантские силы. Советские истребители, стоявшие на аэродроме в Миньске-Мазовецком (30 километров на восток от Варшавы. – РС), могли сбить эти самолёты и очень облегчить ситуацию для повстанцев.

Но мы не в состоянии сказать со всеми подробностями, что именно происходило, поскольку не можем получить доступ к российским архивам, где хранятся в том числе документы советского Генштаба. Мы не в состоянии понять, какими именно были решения и приказы, потому что с российской стороны этот вопрос даже не обсуждается. Мы неоднократно пытались получить к этому доступ, но, к сожалению, безуспешно. О произошедшем можно только судить, скажем так, по внешним признакам. Показательно, что когда советские войска в августе 1944 года дошли до реки Вислы, они остановились и ждали там около полугода. Только после этого Красная армия вступила в основную часть Варшавы.

– Однако они также стояли там еще несколько месяцев после разгрома восстания, до января 1945 года. Вы не считаете, что это указывает скорее на военные проблемы, имевшиеся у СССР на этом направлении, чем на политический расчет?

– Да, но, как бы то ни было, советская помощь во время восстания поступала прежде всего в форме небольшого количества оружия, сбрасываемого из самолётов без парашютов и без боеприпасов. Кроме того, была попытка перебросить около двух тысяч солдат просоветского Войска Польского под руководством генерала Зыгмунта Берлинга в ту часть Варшавы, где проходило восстание. Но со всей уверенностью можно сказать, что этой помощи было крайне недостаточно. При этом тем событиям предшествовали призывы польскоязычного радио, находившегося под контролем Красной армии, к жителям Варшавы – вступить в борьбу с немцами.

Всё указывает на то, что провал Варшавского восстания был выгоден Сталину. После восстания ему не нужно было нести политическую ответственность за уничтожение сил, пытавшихся восстановить независимую польскую власть в Варшаве, поскольку это за него сделали немцы.

В то время, когда в Варшаве началось восстание, в городе появился высокопоставленный делегат правительства в изгнании. Фактически был сформирован кабинет министров и даже дважды выходила официальная газета, содержавшая принятые законопроекты. Сталину было на руку то, что после подавления восстания немцами не нужно было брать в расчет легитимные власти Польши.

– Ситуацию польского подполья в 1944 году часто представляют как безысходную, когда нужно было выбрать между двумя плохими вариантами: либо договориться со Сталиным и потерять суверенитет, либо вступить в борьбу без шансов на успех.

– Здесь нужно вернуться к 1 сентября 1939 года, когда началась Вторая мировая война, и к 17 сентября того же года, когда Советский Союз оккупировал часть Польши. 27 сентября формируется Польская подпольная организация. Её целью изначально было привести к общенациональному восстанию против немецких оккупантов. Сложно предполагать, что, когда немцы отступали в 1944 году, подполье не воспользовалось бы случаем, чтобы взять власть в своей стране. Варшавское восстание в каком-то смысле стало результатом нескольких лет работы подпольных организаций.

Историки, конечно, рассуждают о моменте начала восстания и о том, могло ли это произойти раньше или позже. Но самого решения о начале боевых действий невозможно было избежать. Кроме того, никто не предполагал, что, узнав о восстании, Гитлер отдаст приказ о полном уничтожении Варшавы. Последние здания, в том числе ценные исторические объекты, дворцы, взрывались немцами еще в декабре 1944 года, через два месяца после фактического окончания боевых действий, когда город давно уже был пуст. Никто не предвидел, что Гитлер пойдёт на такой шаг, не имевший никакого военного смысла. Ведь немцы после тотального уничтожения Варшавы покинули город почти без сопротивления.

– А не было ли возможности у лидеров польского подполья договориться с Советским Союзом? Не помогла бы координация действий с СССР хоть в какой-то степени избежать жертв и уничтожения столицы Польши?

– После расстрелов в Катыни в 1940 году, в результате которых погибли более 20 тысяч представителей польской военной элиты, очень сложно было вести подобные переговоры. Премьер-министр правительства в изгнании Станислав Миколайчик полетел в Москву сразу после начала восстания, там он пытался договориться со Сталиным. Но переговоры не сдвинулись с мёртвой точки, поскольку не существовало сценария, при котором Советский Союз согласился бы на полностью независимую Польшу – на территориях, которые Москва считала своей сферой влияния.

​– Почему Варшавское восстание стало важной частью современной польской идентичности и почему память об этих событиях позже вызывала сильное сопротивление со стороны властей социалистической Польши?

– Оккупация была очень тяжелым и драматическим эпизодом польской истории. Польское подпольное государство просто предложило получившую народную поддержку модель борьбы за независимость и за свободу, основанную на работе, самосовершенствовании и сопротивлении тоталитарным практикам, – считает директор Музея Варшавского восстания, польский историк Ян Олдаковский.