"Убедительно просим вас помочь нам. Дело в том, что наше село вымирает и стараются разрушить его…" – так начинается обращение к президенту Путину жителей Новочеремшанска Ульяновской области. С одной стороны, просьба не по адресу, ведь именно за время правления Путина в России вымерло 34 тысячи деревень. А куда – по адресу? "Власти в селе нет… Судьба людей тоже не интересна никому", – пишут сельчане. Под обращением к президенту стоит около трехсот подписей.

По дороге из райцентра в Новочеремшанск пожилые женщины в автобусе изучают проспект продуктового супермаркета, рекламирующего скидки, оживленно комментируют:

– Вон, смотри картинки – и наешься!

– Кофе растворимый – 218 рублей, а для пенсионеров – 105!

– Я покупаю полкило конфет в месяц – и хорошо…

Новочеремшанск – большое село на востоке Ульяновской области, на самой границе с Самарской. Вблизи протекает живописная река Черемшан, приток Волги. Село совершенно типичное, и типично по нынешним временам приходит в упадок. Поселок Новочеремшанск получил развитие в годы первой пятилетки, когда здесь появился завод по производству картона и дубильного экстракта для кожевенной промышленности, но завода давно нет.

Был когда-то леспромхоз, теперь нет и его. До последнего времени работу полутора сотням человек давало Новочеремшанское сборочное производство, подразделение Димитровградского автоагрегатного завода, но два года назад оно тоже закрылось.

Местные жители называют свое географическое положение "аппендиксом", потому что село стоит на отшибе, вдали от федеральных трасс. В советские годы население "аппендикса" доходило до 13 тысяч жителей, Новочеремшанск чуть было не получил статус города, но сегодня здесь живет менее двух с половиной тысяч человек. Из трех школ осталась одна, из трех клубов – один. Производства позакрывались, мужики разъехались по вахтам. Была хорошая больница: терапевтическое, хирургическое, детское отделение, роддом, сегодня остался один кабинет врача общей практики и два терапевта. Аптеки – ни одной: за аспирином и йодом приходится ехать минут сорок на автобусе в райцентр Новая Малыкла по дороге с ухабами. Заезжему корреспонденту обиды свои люди рассказывают охотно, для них это – бесплатная психотерапия, сброс напряжения, а у местной власти лишнего не просят, потому что знают, что там ни денег, ни полномочий.

Аптеки село лишилось в результате банкротства государственного АО "Ульяновскфармация", владельца областной аптечной сети. Год назад два топ-менеджера этой фирмы, а также два бывших министра здравоохранения и бывший депутат Заксобрания стали фигурантами дела о мошенничестве в особо крупном размере при закупке лекарств на объединенных торгах. В ожидании судебного процесса трое из них находятся в СИЗО в Москве, двое – под домашним арестом. Из-за банкротства "Ульяновскфармации" обеспечение лекарствами не пострадает, успокаивал региональный Минздрав. Но оно пострадало, и очень сильно.

Старикам в Новочеремшанске без аптеки никак. Поэтому решили написать Путину. Про то, что "старым людям нужны ежедневно таблетки… а нам поездка за ними в город или в Малыклу не под силу". Заодно в том же письме излили, кажется, все горести и потери постсоветских лет: исчезла хорошая столовая, отрезана железнодорожная ветка, больница закрылась, неотложка работает с 8 утра до 8 вечера, а если ночью что случится – скорая помощь из райцентра будет добираться целый час и иногда "успевает подъехать к холодным ногам". Работы нет, село вымирает, но власть это не волнует – "главное иметь стул и получать зарплату". Отчаянная просьба: спасите наше село.

Автор текста Елизавета Скузоватова – бывшая школьная учительница, родом из Новочеремшанска, преподавала химию и биологию в Тюменской и Оренбургской области, с 1967 по 1982 год трудилась в здешней школе. В свои 88 лет обрабатывает десять соток приусадебной земли.

Люди поручили ей сформулировать в письме общие чаяния – как самой образованной и красноречивой, но не только по этой причине.

"Пусть у меня не такая великая должность, а знаете, как по нам бьют? – объяснила корреспонденту Радио Свобода одна из местных бюджетниц. – Говорят: закройте рот. Поэтому затыкаем рот. Простая пенсионерка еще может что-то сказать, а я боюсь. Это везде так в России. Это наша Россия".

Почему письмо отправили Путину, а не губернатору Сергею Морозову или главе района? Из прагматических соображений. "Мы напишем в область, область в район спустит, а тут – лестница подлиньше, пусть оттуда спускают", – говорят сельчане. Они надеются, что на какой-нибудь ступеньке вертикали письмо все-таки заметят.

– Мы все тут, всем гамузом решили написать, – говорит Скузоватова. – Устали по городам ездить за лекарствами. Ладно у кого транспорт, а то – на попутках. Мне вот от давления надо. Ездила в Мелекесс (прежнее название Димитровграда, второго по величине города Ульяновской области. – РС) к платному врачу, он даже сердце не прослушал, говорит, пейте то, что пьете. 730 рублей отдала и приехала ни с чем.

Односельчан выручает пенсионер Михаил Шаститко, которого тут называют тимуровцем: он ездит в Димитровград или Новую Малыклу, пенсионеры сдают деньги, и он закупает на всех лекарства по списку. Он же возил Скузоватову к платному врачу. Шастико позирует для снимка, соседи шутят: "Не улыбался бы, беззубый!" – "Фотошоп сделают!" – смеется "тимуровец".

Подтянулись люди, начинается маленький стихийный митинг.

– Днем зайти в больницу в районную – там одни очереди.

– Сейчас всех в Малыклу посылают, нас там без направления не примут.

– На что нужны мы, пенсионеры? Лишние расходы для государства.

– Мы нужны, когда выборы, а потом о нас забывают.

Спрашиваю: "А не хотели бы вы нарисовать плакат "Даешь аптеку!" и встать в пикет перед зданием администрации?" Нет, не хотели бы. Во-первых, власть посмеется и всё, во-вторых, "вы уедете, а нам тут жить".

За Путина на последних выборах Новочеремшанск проголосовал отлично – 81 процент. Некоторые из "митингующих" говорят, что на выборы ходить перестали, потому что никому не верят. Елизавета Скузоватова признается, что голосовала за Грудинина. "Хотя потом и про него начиталась", – говорит она, имея в виду информацию о зарубежных счетах кандидата от КПРФ. "Это все пропутинские пишут, – отвечают ей народные политологи из числа соседей. – У Путина денег не меньше, чем у Грудинина, но Путин говорит: умру на этом месте, а Грудинина не пущу". Тут же становлюсь свидетелем того, как легко, буквально на глазах, творятся мифы: "По телевизору показывали: Путин стоит на своей яхте, и такая же – у Медведева, своими глазами видела!"

Люция Максимова работает в местной системе ЖКХ контролером приборов учета. Ее 27-летний сын уехал в Сургут бурильщиком, как и многие другие, кто подался на заработки на Север или в большие города. За полдня Максимова собрала около 300 подписей под обращением. Это было в середине мая, тогда же с ней и познакомилась руководитель Самарской организации движения "Голос" Людмила Кузьмина, которая периодически бывает в Новочеремшанске.

– Они собирали на улице подписи, я подошла, предложила: если хотите, могу в электронном виде направить ваше письмо в орган региональной власти, – рассказала Кузьмина. – Оправила на сайт правительства и губернатора области, получила подтверждение, что обращение получено. Ответ пришел почему-то мне, причем от главы Новомалыклинского района Анастасии Пуреськиной. Та перечисляет, сколько здесь торговых точек. Зачем это нам? Мы не об этом спрашивали.

В письме главы района сообщается, что в Новочеремшанске проживает 2429 человек. "Развита социальная сеть… Развита торговая сеть". Официальных безработных – восемь человек, и есть целых две вакансии – школьного учителя и продавца. "Ведется работа по привлечению инвесторов… Вопрос открытия аптечной сети находится на контроле".

– Все-таки исполнительная власть обязана работать на развитие, а не констатировать, что население уменьшается, – комментирует ответ Кузьмина. – Устно глава района мне говорила, что в селе работать некому, люди пьют. Да, но это задача исполнительной власти – занять людей, создать стимулы. На мой взгляд, глава администрации должна работать с населением, собирать сходы, говорить с народом, чтобы люди не писали челобитную царю.

Глава администрации Новочеремшанского сельского поселения Альфия Айбедуллова – из местных, назначена на должность по конкурсу советом депутатов поселения, работает главой всего около полгода, хотя в администрации – давно. Член партии "Единая Россия".

В день моего приезда Айбедуллова вела прием граждан. Сначала разбиралась с мужчиной, который хочет забрать детей у пьющей гражданской жены. Потом помогала людям, у которых в доме завелись клопы и тараканы. Оказывается, помочь им было непросто: санэпидстанция борется только с грызунами, а с клопами не борется, это проблема собственника жилья. Спрашиваю, почему так трудно открыть для людей хотя бы аптечный пункт? Потому что нужна лицензия, помещение, холодильники, объясняет глава. Есть частная сеть, которая готова построить аптеку, но нужен участок земли, газ, вода, электричество.

Депутат Законодательного собрания области от Новомалыклинского округа единоросс Рамиль Хайруллин считает, что коммерческую аптеку в селе никого сделать не заставишь, потому что коммерсанты ориентированы на доходность. "Это реально убыточное дело, потому что место удаленное, проходимости никакой, – сказал депутат. – Была "Ульяновскфармация", теперь у нее большие проблемы. Помочь можно, но все решается на областном уровне. Аптека – это не помидорами торговать и не консервами, нужно иметь особую лицензию, работники должны соответствовать набору компетенций".

С содержанием письма Путину глава поселения Альфия Айбедуллова в целом согласна и считает, что проблемы села отражены верно. "По содержанию – все правда, описали подноготную, к чему всё пришло, – говорит она. – Но те, кто писал, что они сами хотят сделать для села? Даже на сход граждан не приходят. Пришли бы, поговорили, вышли бы с совместным обращением. Письменно ко мне никто не обращался. Если я власть, то я должна все сделать? У нас в бюджете денег нет ни на что".

Каким бюджетом располагает ее сельское поселение, глава ответить не смогла: "Бухгалтер знает, я ей доверяю. Решение по бюджету принимают депутаты, в загашнике у нас никаких денег нет. Получаем налог и сразу направляем на текущие платежи".

Пытаюсь выяснить, какие есть перспективы у села и чем может помочь местная власть. По большому счету – ничем: "Вот если бы нашелся инвестор…" Чиновница рассуждает, что надо работать, что жизнь продолжается и зачем ехать в город, если и здесь хорошо. Природа кругом действительно хороша, и люди хотели бы работать, но где? Разве что уборщицей за пять тысяч в месяц. Зарплаты в бюджетной сфере – на уровне прожиточного минимума, 11–13 тысяч рублей.

– Да, зарплата должна быть достойная, – соглашается глава поселения. – Частники не любят платить много, всех работников посадили на минимальную зарплату. Люди едут в Москву, в Питер, получают там 40–50 тысяч: месяц работают, месяц живут дома. Вся молодежь разъехалась. У меня три старшие сестры, все в городе.

Удивительно, но проблемы сельчан не конвертируются в протестное голосование, здесь традиционно поддерживают действующую власть. В сентябре 2018 года на выборах в региональное Заксобрание в Новомалыклинском районе "Единая Россия" получила почти 53 процента голосов, КПРФ – 22 процента, одномандатником тоже стал представитель ЕР, и это при том, что в целом по области в голосовании по партийным спискам единороссы проиграли коммунистам (34 процента против 36). В Новочеремшанске, по данным сайта облизбиркома, наблюдалась электоральная аномалия. В селе два избирательных участка: один базируется в здании администрации, другой, буквально через сто метров, – в Доме культуры. На участке №2014, где председателем избирательной комиссии работала член ЕР Альфия Айбедуллова, предложенная на эту должность ее партией, "Единая Россия" почти с двукратным перевесом победила КПРФ (47 процентов против 25). На участке №2013, где председателя УИК назначили по предложению собрания избирателей, наблюдалась обратная картина: ЕР с таким же перевесом проиграла КПРФ (23 против 45). На участке Айбедулловой 50 процентов избирателей проголосовало на дому, с помощью переносных ящиков для бюллетеней, на другом участке на дому проголосовало только 18 процентов.

Эдуард Мун, этнический кореец, перебрался в Россию из Узбекистана в 2000-м году. "Если бы Союз не развалился, остался бы в Узбекистане, там комфортнее", – говорит он. Муну 67 лет, но выглядит лет на десять моложе. Раньше ездил на заработки на Север, работал сварщиком, года три как перестал. Доделывает ремонт в своей части дома, чтобы продать жилье и уехать в Нижний Новгород, поближе к родне.

– Кто-то придет сюда в эту квартиру доживать свой век, – рассуждает Мун, не видящий перспективы для села. – Система власти уже состоялась. Ее основа – коррупция. Как ее изменить? Для этого нужны десятилетия. Сам я на выборах не голосовал: Путин хочет до белых тапочек быть президентом, альтернативы ему не было, а пункт "против всех" убрали. Но я был наблюдателем от КПРФ. Люди говорили – если не Путин, то кто? Вот и федеральные каналы долбят по мозгам, программируют народ, гипнотизируют: если не он, то кто?

Системные сбои, о которых говорит Мун, видны в селе повсюду. Самый нелепый, пожалуй, этот: построили трехэтажный дом, чтобы переселить людей из ветхого жилья, но вскоре пришлось его разбирать, потому что дом "поехал" – накосячили при строительстве с фундаментом. Ветхое жилье – деревянные бараки 30-х годов прошлого века, построенные для работников дубильного комбината. В одном из таких бараков по улице Зеленой огромные щели в стенах и на потолке, штукатурка осыпается, обои отстают, чувствуется запах сырости. "Надоело делать косметический ремонт, – говорит живущая здесь Раиса Шувалова. – А с нас еще и требуют взносы за капремонт, я их платить отказываюсь".

Дом обещали расселить в 2019 году, теперь говорят – не раньше 2024-го. Жителей семи аварийных домов удалось переселить благодаря нацпроекту, оставшиеся в бараках жалуются на несправедливость, потому что платят за свое жилье столько же, сколько люди, которые переехали в новые дома.

Шувалова заведует библиотекой, куда последний раз большая партия книг поступила четыре года назад. Каждый год из районной библиотеки что-то подкидывают, говорит она, в основном почему-то – православную литературу, которую читают единицы, людей же в основном интересует художественная литература: детективы, приключения, любовные романы.

Библиотека находится в здании сельского Дома культуры, двухэтажного здания в стиле соцмодерна. Этот ДК – центр культурной жизни села: есть зал на 200 мест, работают танцевальные и вокальные коллективы, которые даже получают призы на конкурсах.

"В июне провели 22 мероприятия", – хвастается заведующая ДК Наталья Занина. Дому культуры три десятка лет, и зимой в нем проявляется другой системный сбой: в морозы температура в помещении опускается до 7–8 градусов, надо менять систему отопления, окна и двери. Вся надежда – на региональную программу народной инициативы: ремонт обойдется в 3 млн рублей, 85 процентов даст областной бюджет, 10 процентов – местный, самим новочеремшанцам надо вложить оставшиеся 5 процентов, то есть 157 тысяч рублей, большая часть которых уже собрана.

Депутат ЗСО Хайруллин на вопрос о перспективе для села отвечает, что перспектива есть всегда: "В Казахстане же посреди голой степи Байконур построили, и начали ракеты взлетать". Депутат уповает на инициативу предпринимательского сообщества, причем местного, а не со стороны: "Из Санкт-Петербурга сюда никто не приедет". Да, в селе остались в основном пожилые люди, соглашается Хайруллин, потому что те, кто помоложе, уехали на заработки, молодежь заканчивает школу, уезжает учиться и не возвращается – нет рабочих мест.

– Можно разные виды производства развивать, – считает Хайруллин. – Есть государственные программы поддержки, есть льготные кредиты. Можно производить овощи и фрукты, например. В Самарской области есть село, где 100 процентов жителей выращивают помидоры. Но тут люди ничего не хотят, я с ними разговаривал.

Перед отъездом захожу в парк Победы в центре села. Памятник павшим воинам-афганцам слеплен из той же облицовочной плитки, что и постамент, на котором стоит неказистый, маленький, покрытый серебряной краской Ильич.

По периметру парка – деревянные двухэтажные бараки, те самые, построенные в 30-х годах и до сих пор обитаемые. "Если оставить и законсервировать хотя бы шесть домов, воспроизвести в одном из них обстановку 30-х, в другом – 40-х, в третьем – 50-х: патефон, примус, первые телевизоры…" – мечтал семь лет назад в интервью уроженец этих мест, предприниматель Леонид Кремляков. У него была идея – возродить историю древнего чувашского села Салаван, основанного в середине 18-го века на месте нынешнего Новочеремшанска: "Добавить сюда археологию – каменный, бронзовый, железный век… Рассказать о замечательных людях, которые жили здесь… Новочеремшанск – это готовый музей!" На такой проект в трех часах езды от Ульяновска и в полутора часах от Димитровграда никто не решился.

Ответ от Путина пока не пришел. Видимо, все еще спускается по лестнице властной вертикали. Губернатор тоже не откликнулся. Люди здесь доброжелательны и долготерпеливы, они ждут, когда власть исполнит свои обещания.

– Так, как у нас, – по всей России! – говорит глава сельской администрации. – В других местах еще хуже.