В декабре 1980 года в квартиру заведующего кафедрой иностранных языков Мухинского училища (сейчас Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. А. Л. Штиглица) Константина Марковича Азадовского зашел его дальний знакомый, завязал случайный разговор и, между прочим, попросил у хозяина стакан воды. Пока тот ходил за водой, гость положил на книжную полку небольшой пакетик. На другое утро в квартиру явились с обыском работники ГУВД и, удивительное дело, нашли в нужном месте тот самый пакетик с наркотическим веществом. А накануне к жене Азадовского Светлане Лепилиной обратился ее знакомый студент из Испании (как выяснилось позднее, агент КГБ) и попросил её передать лекарство, которое он привёз якобы для своих ленинградских друзей. Сразу после этого студент исчез, а сотрудники органов задержали Светлану.
Можно продолжать рассказ об этой истории, но я не стану этого делать. Разумеется, суд и срок по обвинению в распространении наркотиков ждал их обоих. Константин получил два года заключения и полтора из них отсидел в колымском лагере. Светлана получила полтора года и провела несколько месяцев в колонии, а потом "на химии" в Горьком. Много позже московский историк Пётр Дружинин написал фундаментальное исследование в трёх томах под общим названием "Идеология и филология". Первые два тома посвящены истории разгрома знаменитой ленинградской филологической школы (Григорий Гуковский, Виктор Жирмунский, Борис Эйхенбаум, Марк Азадовский – отец Константина и др.), а третий том называется "Дело Константина Азадовского". В нём с потрясающими подробностями описаны все детали дела, история заключения Азадовского и длительная борьба после выхода из лагеря за восстановление своего имени и, главное, за наказание сотрудников КГБ и МВД разного уровня, учинивших эту провокацию. Подобных исследований в нашей литературе, кажется, нет.
Полную реабилитацию по этому делу Азадовскому и его жене удалось получить лишь в 1990-е годы. Были полностью признаны необоснованность и провокационность всего дела. После этого Константин Маркович обратился в прокуратуру и другие инстанции с просьбой привлечь к ответственности виновных; написал письмо Владимиру Путину (тогда премьер-министру России). Но безуспешно: сотрудники, причастные к провокации, получили в лучшем случае мелкие замечания и выговоры; а некоторые из них даже пошли вверх и заняли важные должности.
Верить ли в то, что виновные будут наказаны? Будут ли их имена громко названы?
Это дело началось 40 лет назад. Знают о нём до сих пор единицы, хотя в то время в защите Азадовских участвовала интеллектуальная элита города и страны – академики Михаил Алексеев и Дмитрий Лихачев, другие видные ленинградские филологи; писатели Вениамин Каверин и Анатолий Рыбаков; журналист Юрий Щекочихин; друзья, в частности, Иосиф Бродский и Сергей Довлатов (из-за океана). Азадовский был одним из самых известных германистов, специалистом по русско-германским культурным связям, переводчиком и знатоком европейской поэзии. Он был известен в Европе, к нему приезжали видные западные ученые. Кроме того, этот человек принадлежал к той немногочисленной в то время части ленинградской интеллигенции, которая ощущала себя самоценной, даже – насколько это было возможно в советское время – независимой, и потому казалась особенно ненавистной КГБ и партийно-советской верхушке города. Здесь, по-видимому, и надо искать причины провокаций.
Книга Дружинина изобилует подробностями и фамилиями. Почему по этой 500-страничной книге до сих пор не составлен дайджест на 40–50 страниц для обязательного изучения школьниками, в качестве дополнения к курсу отечественной истории советского периода, я не знаю. И не понимаю, почему до сих пор кинорежиссеры, страдающие от отсутствия хороших сценариев, не взяли этот первоклассный, богатый и нужный обществу сюжет. С другой стороны: какое множество дел и трагедий такого типа вовсе не получили известности!
А теперь вернемся к вопросу: в чем есть связь времен и почему о деле Азадовского вспомнилось в дни дела Ивана Голунова? Причина не в счастливом конце (да его ни в том, ни в другом случае по существу пока и не было), а в том, что в деле Азадовского удалось найти и назвать поименно всех поваров – по фамилиям и должностям, по заданиям и инструкциям. Именно в этом основной смысл книги Дружинина. Есть ли шанс, что и по делу Голунова мы сможем услышать подробности того, как и почему творится это беззаконие? Некоторые основания для такой надежды определённо есть. Верить ли в это и в то, что виновные будут наказаны? Будут ли их имена громко названы? Именно здесь мы и видим прямую связь времён и трогательную нерушимость некоторых традиций.
Недавно вышла книжка под редакцией Александра Архангельского "Свободные люди. Диссидентское движение в рассказах участников", открывающаяся рассказом Азадовского, о том, что произошло с ним и с его женой. На заседании Комитета по культуре и искусству при президенте России в декабре 2017 года, которое транслировалось по телевизору, редактор книги в своём выступлении упомянул об этом случае, рассказав о многолетних попытках Азадовского добиться справедливости. Выяснилось, что президент ничего не слышал об этом деле, хотя оно разворачивалось, когда Путин работал в той самой организации в Ленинграде. Впрочем, обещал "посмотреть повнимательней". Но вдруг прервал разговор из-за телефонного звонка…
Анатолий Вершик – петербургский учёный
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
