Давно подмечено, что в России нет ничего более постоянного, нежели временное. Прошлогодний перенос сроков проведения ММКФ объяснялся совпадением с чемпионатом мира по футболу. Что ж, апрель так апрель, и в этом году фильмы и люди снова приехали весной. Кажется, только актрисы в легких платьях опасались потерять здоровье на красных дорожках, но обошлось без жертв.
Главный приз фестиваля – "Золотого Георгия" – получили авторы "Тренинга личностного роста" (режиссер Ф. Шарипов, Казахстан). Фильм продолжает традицию историй о маленьком человеке: сначала трагикомедия жизни офисного клерка, потом – детектив для увеселения публики. Наиболее интересна в "Тренинге…" пророческая болтовня заурядных менеджеров о переименовании страны, столицы. Жизнь "маленького человека" может быть весьма затейливой и увлекательной, чему свидетельство – внеконкурсная документальная картина "Настоящее. Совершенное" (реж. Чженцзэ Чжу), победившая недавно в Роттердаме. Она составлена из видеороликов, снятых китайскими маргиналами: неудачниками, больными, бедными или просто одинокими любознательными. Талантливый танцор и танцор бездарный, швея и крановщик, несчастные инвалиды – все они благодаря современным средствам коммуникации активно участвуют в социальной и культурной жизни, создавая, в частности, фильмы, не уступающие иным конкурсным.
Шедевров безусловных в конкурсе не было, можно отметить выдержанную в традициях соцреализма киноповесть "Отец Ночь" (реж. Д. Симанис, Латвия) о Холокосте. Героем фильма стал кладовщик и бутлегер Жанис Липке, укрывший и спасший более полусотни евреев из рижского гетто. Лучше бы режиссер поступил последовательно и сделал героем маленького сына Жаниса, а он ограничился робкими попытками.
Довольно любопытной была турецкая драма "Капкан" (реж. С. Чолак) – история нескольких жителей угасающей деревни на маленьком острове. "Капкан" – пугающая идиллия: блеяние овец сменяется волчьим воем, люди тонут, но истребляют новорожденных хищников. Закат небольших населенных пунктов – тема и символической "Антологии города-призрака" Дени Коте. Вероятно, в истории каждого города наступает критический момент, когда число мертвых его жителей настолько превосходит число здравствующих, что жизнь там становится лишенной смысла. Тени умерших в смешных кукольных масках обступают занесенные снегом дома бывших шахтеров, одна из жительниц левитирует, словно служанка в "Теореме" Пазолини.
Провинциальные драмы и тайны – перспективная тема. В программе А. Плахова "Эйфория наваждений" показан аргентинский фильм "Красный" (реж. Б. Нейштадт). Мрачные семидесятые на дворе, в городском ресторанчике неожиданная ссора местного уважаемого гражданина – адвоката Клаудио с полупомешанным незнакомцем. Чуть позже конфликт закончится трагедией: незнакомец выстрелит в себя, адвокат не найдет больницы ночью и бросит раненого умирать в пустыне. Нечистая совесть в лице телевизионного детектива будет изводить героя до финала, и за этими трагикомическими терзаниями зрители почти забывают о настоящем преступлении – убийстве юноши в той же пустыне.
Московский кинофестиваль хорош авторскими программами. В рамках "Эйфории" можно было увидеть премированную на Берлинале картину Ангелы Шанелек "Я была дома, но…". Исчезновение и возвращение юного Филипа – школьного принца Гамлета – становится поводом к авторскому разговору об искусстве. Конечно, оно – слабый утешитель и слепой поводырь. Но любую человеческую жизнь подлинное искусство может преобразить и сделать достойнее. Так случилось и с Гамлетом, которого увековечил Шекспир, а не Саксон Грамматик. Иначе датский принц остался бы в нашей памяти женихом, определившим свою нареченную на пиру по такому признаку: только принцесса не доедала остатки мяса, которые выковыривала изо рта. Шанелек говорит, что не любит театр, исключая постановки Питера Брука, который как-то назвал режиссерскую профессию "одушевлением". Шанелек укоряет искусство, что не дает ответов, в полемике позабыв – его заслуга в постановке вопросов! И сама Шанелек одушевляет частную семейную драму вопросом о жизни одних после смерти других. Семья, потерявшая мужа и отца, напоминает корабль без руля, и героиня в каком-то смысле перефразирует стихотворение Э. Сент-Винсент Миллей: "Энн, кушай кашу./ Том, пей лекарство./ Жить надо дальше – / Зачем, не вспомню".
Петр Шепотинник в своей программе "8,5" представил фильм П. Стрикленда "В ткани" – симпатичное скрещение острых английских диалогов (наследие пьес Реставрации) с английской готикой. Зловещее красное платье окутывает губительной своей материей жизни скромных людей: банковской служащей, ее артистичного сына со злобной подружкой, управителя стиральных машин и его говорливой невесты.
Программа ММКФ славна своими архивными показами. Николай Изволов реставрировал знаменитый фильм Дзиги Вертова "Годовщина революции", созданный к октябрю 1918-го. Причины многолетнего забвения шедевра кино очевидны: главным героем Русской революции безоговорочно и, в общем, заслуженно оказывается Лев Троцкий. Он собирает Красную армию, он принимает парад Красного флота в Гельсингфорсе, он рассекает страну, словно пирог – ножом, маршрутами своего бронепоезда. Вообще, железные дороги были подлинной кровеносной системой тогдашней России, и вот забавная подробность: красный бронепоезд в Ново-Николаевске назывался "Череп"! Двухчасовой фильм нередко похож на прекрасную и косноязычную статую – в нем не так много кинохроники, зато достаточно непонятных без научного комментария титров, – однако музыкальные импровизации тапера Филиппа Чельцова компенсировали несовершенства.
Героем персональной ретроспективы (12 картин) стал 88-летний Мишель Девиль. Его часто называют всего лишь мастером салонных драм, сексуальных пикировок в духе Мариво. Вечеринка товарищей по сцене превращается в соревнование в искусстве обольщения по закону Французской академии Ришелье ("Сегодня вечером или никогда"). Так происходит и в удивительно смешном противостоянии звезды Б. Бардо и облепленного детьми анахорета Ж.-П. Касселя ("Медведь и кукла"), но достаточно посмотреть эпизод, где герои меняют свою сексуальную идентификацию, чтобы оценить проницательность и современность комедии 1969 года.
Сюжетным двигателем многих картин Девиля является пари. Дон Жуан от музыковедения мимолетно сталкивается в магазине с незнакомкой в синем платье ("Женщина в синем"). Подруги падают в его объятия, Пьер (М. Пикколи) лихорадочно разыскивает неуловимую красавицу в синем, даже заключает пари с приятелями, что покончит с собой, если ее не найдет. И свое слово держит. Более изощренный спор ведут персонажи "Взбесившегося барашка". Банковский клерк (Ж.-Л. Трентиньян) спорит со своей участью, а непубликуемый писатель (Ж.-П. Кассель) – со своим даром. Искалеченный как мужчина писатель побуждает своего друга жить по роскошному плану. И пришибленный клерк становится любимцем денег, славы, политики, женщин. Читатель "человеческой комедии" уловит отголоски истории Растиньяка в кинематографическом хороводе роскошных женщин (Роми Шнайдер, Джейн Биркин и др.) и влиятельных мужчин. Судьба нежной и безжалостной рукой устраняет препятствия на пути некогда тихого Николя.
Совсем не надо упрекать Девиля в стилистическом однообразии. В 1978-м он сделал прекрасный фильм "Досье 51-го" о незримых, всевидящих и губительных очах секретных служб. Совершенно случайно в орбиту их внимания попадает скромный французский дипломат-сухарь, которого шпионское расследование сделает бастардом Виши, гомосексуалистом, рогоносцем и самоубийцей. Картина представляет собой череду стилизованных стоп-кадров и тайной видеосъемки, их комментирует деловая переписка и переговоры разведчиков. На глазах зрителей они создают гомункула из безликой городской толпы и тут же сталкивают его в смертную пропасть.
Главным артистом ММКФ формально следовало назвать награжденного специальной премией имени К. Станиславского Рэйфа Файнса, но о его режиссерской версии биографии Рудольфа Нуреева хочется немедленно забыть. Для меня главным артистом фестиваля стал уже упоминавшийся Трентиньян. В "Глубоких водах" (тоже картина Девиля) он играет преуспевшего человека, которому – вот черная метка судьбы! – нарочито изменяет красавица-жена (И. Юппер). Приветливый и светский герой Трентиньяна радушен и с приятелями по острову Джерси, и с соседями по супружеской постели. Не убирая с лица гостеприимной улыбки, он не скрывает, что вынужден порой убивать кавалеров своей жены – не по этическим соображениям защиты семьи, но по эстетическим – за вульгарность. Следить на экране за Ж.-Л. Трентиньяном – пугающее наслаждение, и я в который уж раз посмотрел "Конформиста". И само произведение, и его персонажи одновременно притягательны и отвратительны, невинны и развращены. Итальянский фашизм давно скончался, оставив по себе, точно римская республика, лишь архитектурные и живописные красоты. Фильм Бертолуччи – тоже памятник фашизму: удивительной красоты сцены в циклопических интерьерах, танец женщин, полосы света от жалюзи на телах новобрачных, охота на загнанного "олененка"… Музыка Ж. Делерю бередит души героев и зрителей, равно как и просьба несчастной подруги профессора не причинять им вреда. Увы, хищник не оставит в покое добычи.
Другой важной ретроспективной программой стал "ХХ век венгерского кино". Гость фестиваля Иштван Сабо показывал свою "Пору мечтаний" – сестру всех оттепельных картин Хуциева. Жизнь и суждения так называемых "шестидесятников" устарели куда бесповоротнее музыкальных сюжетов Девиля, и можно заинтересованно смотреть разве только на балерину, танцующую на пляже под взглядами нервно покуривающих друзей – инженеров социализма. В программу попала замечательная редкость – картина голливудского классика М. Кертиса, сделанная еще в 1915 году в Австро-Венгрии. Жгучая мелодрама незаконнорожденной служанки, противостояния сельской чести и городского барыша под роскошную музыку – таков вкратце сюжет "Нежеланной". Еще один незаурядный фильм маленькой ретроспективы – "Где-то в Европе" (1948), жестокий романс о детях – жертвах пороков своих родителей. Погибельное путешествие в никуда маленьких бродяг, лишенных войною крова и попечения, начинается чуть ли не от кровоточащей статуи Гитлера, а завершается на развалинах замка почти батрахомиомахией (сражением крестьян и детей).
Сверстники персонажей венгерской картины стали пираньями Неаполя. Одноименный фильм по сочинению отважного врага неаполитанской мафии Р. Савиано (на случай, если его наградят посмертно, он уже написал нобелевскую лекцию!) переносит зрителей на улицы приманчивого города. Боссы неаполитанской каморры полегли или сидят под домашним арестом, развлекаясь компьютерными игрушками, а власть на улицах захватывают Ромео и Джульетты. Главный герой Никола так порочно красив, что когда он убивает наркодельца, нарядившись женщиной, то покойнику можно лишь позавидовать. Юные хищники просто не понимают разницу между жизнью и смертью, но сознают грань красоты и заурядности. Признание в вечной любви должно быть сделано в ложе оперного театра Сан-Карло.
Дзига Вертов снял фильм к первой годовщине наступившей в России утопии. О ее не столь давнем финале говорится в картине Вернера Херцога "Встреча с Горбачевым". В довольно невнятном проекте знаменитый режиссер интервьюирует последнего советского генсека и единственного президента. 85-летний Горбачев похож на шарообразного продавца воздуха из повести Беляева. Собственно, этот добродушный демагог и пытался двинуть неисправный и неподъемный "базис" русского коммунизма с помощью сил нематериальных – слов, звуков "гласность" и "перестройка". Горбачев многое сделал для разрушения советского социализма и советской империи, по счастью, не сделав того же с мировой ядерной безопасностью. Если бы этот прожектер реализовал свой план взаимного атомного разоружения, то русские танки давно предприняли бы уже губительные походы. В фильме Херцога есть очень символичный хроникальный фрагмент распада СССР: руководители Гостелерадио уговаривают Горбачева подписать указ о сложении полномочий прямо в эфире, а тот с озорством подписывает его немедля. Эпизод кажется убедительным доказательством влиятельности четвертой власти – журналистики. И вот Мадс Брюггер, автор фильма-расследования о гибели в африканском небе генсека ООН Дага Хаммаршельда (героя более чем достойного "Досье 51-го"!), считает, что раскрыл тайну ужасной эпидемии СПИДа.
Помимо документальных картин о советской утопии, на фестивале замечены и иные – художественные – утопические проекты. Председатель конкурсного жюри Ким Ки Дук показал новый фильм "Человек, пространство, время и снова человек", довольно поверхностную притчу о корабле. На нем плывут подлый политик, ужасающие бандиты, что становятся его подручными, бездарная команда, мелкие пошляки, будущая богоматерь и старенький господь, что выращивает овощи в цветочных горшках и цыплят в клетках для канареек. К сожалению, ужасная прямолинейность автора заставляет позабыть и некоторые его достоинства. "Сыновья Дании" (реж. У. Салим) рассказывают о недалеком будущем. Этнически Дания походит на ЮАР периода апартеида, в слабеющих руках "белых" специалистов по инерции еще остаются властные рычаги. Однако "белые" политики – это фашиствующие и презренные маргиналы. Главный герой картины, по происхождению своему – расовый мигрант, а по службе – совестливый полицейский, живет не по велению крови, а охраняет зыбкий порядок. Трагическая же коллизия заключается в том, что ему придется нарушить уважаемые им законы и убить человека – лидера неонацистов.
Куда более успокоительное будущее показано в картине "Божественная любовь" (реж. Г. Маскаро). В Бразилии 2027 года торжествует христианство Послания апостола Павла к коринфянам. Главный праздник – Карнавал Любви, вместо церковных проповедей – встречи свингеров, вместо исповеди – дружеские беседы в помещениях, напоминающих автомастерские или автозаправки. Симпатичная героиня почитает Бога, брак и бюрократию и печально переживает бесплодие. И авторы фильма зарождают в ней новую жизнь, правда, не раскрывают тайны, чья это дочь – коллективный плод всех совокуплявшихся с женщиной партнеров или дитя Божье?!
Так или иначе, но любовь лучше войны, а зарождать жизнь лучше, чем ее отнимать. В мрачном фильме Г. Никлу "На краю света" речь идет о кровавой войне Хо Ши Мина с французскими колонизаторами в 1945-м. Герой Гаспара Ульеля теряет в ходе резни брата, стремится отомстить изуверам, разрубленные тела французов сменяются разрубленными же телами вьетнамцев, и Робер Тассен неизбежно исчезает в джунглях навсегда. Зато вьетнамская девушка, которую опекает неизбежный и посейчас во французском фильме Ж. Депардье, носит под сердцем ребенка ожесточенного и уничтоженного войной главного героя.
