И все же зеваки так не стоят. Так молча, как будто в оцепенении, или в безмолвной молитве, или в шоке. Такое чувство, что горит живое существо, а не каменная громада, стоящая тут, на острове Сите, веками. И ты кожей чувствуешь это пламя. Есть неловкость в наведении фокуса фотоаппарата, как будто фиксируешь горе как бы посторонним глазом. Но посторонних нет. Сегодняшний страшный пожар в Нотр-Дам – это горе для мира, не только для французов. И не только для католического мира. Этот собор – душа Парижа, он с нами с детства, с каждым из нас, где бы мы ни жили. Он нам дан историей и историей любви, написанной Виктором Гюго. Собор в какой-то мере и есть любовь, воскрешенная писателем, подарившим собору новую жизнь. Этот собор больше, чем католический, это место, открытое для всех, эта церковь остается одной из самых посещаемых в мире, людьми самых разных конфессий и вовсе не религиозными.
Я не была в Нью-Йорке 9/11, но, наверное, боль сравнима. Мои американские друзья говорят, что у дикторов CNN дрожал голос, когда они рассказывали о пожаре. Может быть, потому что у этого собора тоже twin towers, которые оказались в огне. А может быть, потому что в огне одно из самых дорогих и узнаваемых зданий на земле. У французской журналистки BFM TV голос дрожал точно. Особенно в первые минуты репортажа, когда так страшно полыхало, что даже от картинки на экране перехватывало дыхание.
Я увидела дым около 7 часов вечера, когда была на улице. Было светло. Клубы дыма поднимались так высоко, что первая мысль: Нотр-Дам. Вернулась домой, включила телевизор и поняла, что одна я этого не выдержу. Собор от меня в 15 минутах ходьбы. Странным образом в плотной массе людей, собравшихся на набережной, было правильнее оказаться, разделить с людьми эмоции, изумление, боль, пусть молча, не обмениваясь словами, не плача, хотя и это было бы уместно.
Полиция перекрыла ближние подступы к собору. Я пошла на остров Сан- Луи и видела заднюю часть Собора, ту, которая напоминает скелет гигантской рыбы. Пришла в тот момент, когда рухнул шпиль, внутри которого металось беспощадное красное пламя, превращая потемневшую конструкцию в подобие подсвеченной маски, пока она не согнулась и не сдалась. Пламя бушевало на крыше. Услышала, что боятся тушить водой с вертолётов (хотя вертолёты кружили над центром Парижа всё время), потому что может рухнуть крыша. Но мощные струи воды тем не менее заливали огонь с боков Собора. Потом сказали, что крыша рухнула, что сгорели перекрытия. Я этого не могла видеть. Пламя на крыше не сдавалось, это было видно.
Казалось, что остановить это пламя невозможно, и риск, что Собор сгорит целиком, очень велик. Какие-то реликвии и произведения искусства удалось вынести и спасти, хотя точной информации на этот час нет. Первая и пока единственная версия – возгорание во время реставрационных работ. И если эта версия верна, то это какая-то кривая усмешка судьбы. Столько сил тратится ежегодно на сбор средств для реставрации собора, и реставрация его и погубила?
Этот собор стоял до нас и должен стоять после нас. Он просто не может исчезнуть
Президент Франции должен был выступать по телевизору в 8 вечера с большим обращением в связи с восстанием "желтых жилетов". Он отложил выступление и вместе с женой приехал к Нотр-Дам. И нашел очень точные слова: "Как и всем моим соотечественникам, мне больно видеть, как горит часть нас". Ватикан заявил, что молится о пожарных и всех тех, кто делает все возможное, чтобы спасти "христианский символ Франции и мира". Структуру здания и обе башни удалось спасти.
Мне кажется, что люди вокруг, как и я, физически переживают происходящее. И пока ты в шоке, не до конца осознаешь немыслимость потери. Этот собор стоял до нас и должен стоять после нас. Он просто не может исчезнуть. Можно что угодно думать о французах, но мне уже доводилось видеть их в минуты роковые. Они умеют быть вместе и преодолевать беду. Собор не исчезнет. Измученный и покалеченный, он обретет новую жизнь. И восстанавливать его будут всем миром. Только что президент Макрон сказал: "Nous rebattirons. Мы справимся".
Мы справимся.
Наталья Геворкян – парижский журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
