Скоро исполнится два года, как Александр Оршулевич и трое его товарищей находятся в СИЗО в одиночных камерах. Их арестовали по обвинению в экстремизме в мае 2017 года, когда в Калининграде развернулась кампания против "германизации" области. Кто-то из ее жертв отделался тогда легким испугом, а вот дело БАРСа – "Балтийского авангарда русского сопротивления" – осенью 2018-го неожиданно переквалифицировали в "терроризм".
25 февраля 2019 года заключенным было предъявлено новое обвинение. Какое именно, адвокат Дмитрий Динзе, ведущий этот процесс, рассказать не смог: с него в тот же день взяли подписку о неразглашении.
Калининградское общественное объединение БАРС не было зарегистрировано официально. Члены БАРСа участвовали в акциях в поддержку политзаключенных, в русских трудовых и антикоррупционных маршах, позволяли себе и некоторые политические умозаключения – например, рассуждали о вероятности возвращения Калининграду исторического имени.
В январе 2017-го в БАРС пришло прокурорское предостережение о "недопустимости экстремистской деятельности", а в конце мая 2017 года Оршулевича и двух его единомышленников арестовали. Их обвинили в создании экстремистского сообщества с целью насильственного захвата власти в Калининградской области "путем совершения ряда экстремистских преступлений, направленных в том числе на выход Калининградской области из состава РФ и ее независимое существование в составе Евросоюза". Позже к обвинению добавилась еще одна статья – хранение оружия: гранаты времен Второй мировой войны и нескольких патронов, найденных у человека, по словам обвиняемых, к БАРСу отношения не имевшего. С января 2019 года узникам отказали в свиданиях с родными.
– Я постоянно веду беседы в своей голове, плачу каждый день. Но всё же я среди людей, а он там один, ему тяжелее – говорит Ольга Климентьева, мать Александра Оршулевича.
Александр родился в военном городке – в небольшом поселке Корнево Багратионовского района Калининградской области. Его отец был офицером, мать преподавала в местной сельской школе.
– В детстве Саша увлекался футболом и играл в одной команде со старшеклассниками. Я думала, что взрослые мальчишки не прогоняют его из-за мамы-учительницы. Но они развеяли мои сомнения: "Что вы! Он такой полузащитник хороший, ответственный, пусть играет с нами!" – рассказывает Ольга. – Саша всегда досконально изучал то, чем увлекался. Не просто бегал и пинал мяч – узнавал историю команд, биографии игроков, записывал все в специальные тетради. Учился он хорошо по всем предметам, буквально поглощал книги. Интересовался географией, так как отец часто чертил карты. А позже серьезно увлекся историей.
После 9-го класса Александр поступил в Калининградский морской лицей, окончил его с медалью и собирался поступать в БГА, Балтийскую государственную академию, на экономический факультет. К тому же медалистам заранее обещали открытую дорогу в вуз. Казалось, волноваться было не о чем, но… Александр не обнаружил свою фамилию в списках поступающих.
– Я никогда прежде не видела сына в таком шоке, он очень остро переживал ту ситуацию, – говорит Ольга. – Зная, что Саша увлекается историей, я предложила ему подать документы в РГУ (ныне БФУ им. И. Канта. – РС). В общем, сама судьба распорядилась так, что поступил он именно туда, где ему потом было на самом деле интересно, – на факультет философии.
В университете и началась история будущего "террориста". Оршулевич организовал "митинг" против коррупции в вузах.
– Саша уважал многих преподавателей, и многие уважали его, советовали подумать об аспирантуре. Но то, как всё в университете было устроено, сама система образования Саше не нравилась. Он считал ее непрактичной и неэффективной. Плюс он узнал там про взяточничество – и организовал что-то вроде митинга, – рассказывает мать Оршулевича. – Все закончилось предсказуемо. Родители испугались, что дети могут не получить дипломы. А Сашу начали исподволь гнобить. Давление было такое, что он даже хотел бросить университет. Но я сказала: "В современном мире без диплома ты никто! Будь добр, получи диплом – иначе я получу инфаркт". И Саша вуз всё-таки закончил.
Вспоминает Ольга и еще одну историю тогдашнего активизма сына: защиту интерната для слабослышащих детей, который располагался в особняке на ул. Тургенева в Калининграде (2008–2009 гг. – РС). Детей хотели перевести на учебу в другое здание, в интернат для слабовидящих, якобы из-за плохих условий содержания. Но многие полагали, что это просто предлог, чтобы забрать здание в престижном районе.
По словам Ольги, с просьбой предать эту историю огласке к Александру обратилась выпускница этого интерната. Оршулевич с друзьями устроил пикет под окнами министерства образования Калининградской области. На проблему обратили внимание журналисты, поднялась волна в СМИ. Интернат, к слову, отстоять удалось, а вот у Оршулевича начались проблемы.
– Это стало следующей каплей, и Сашу начали таскать по кабинетам. Ему так и говорили: "Не успокоишься – посадим", – вспоминает Ольга Климентьева.
В это же время Александр Оршулевич познакомился со своей будущей женой.
– Когда мы с Сашей впервые увидели друг друга, он произвел впечатление смелого, умного человека. Он показался мне очень достойным, – рассказывает Ванда Оршулевич. – Мы были молоды, на тот момент Саше было 20 лет. Договорились встретиться, через неделю у нас состоялось первое свидание, и после мы больше не расставались.
В 2009 году молодые люди поженились, родилась первая дочка.
– Когда появился четвертый ребенок, стало совсем трудно, – говорит Ольга. – Саша много занимался детьми: рано утром, до работы, отвозил их из Корнево в детские сады, вечером забирал, водил на кружки – все это в Калининграде. Только потом ехали домой в Багратионовский район. Возвращался, чуть не засыпая на ходу. Тяжело было, и он уже меньше активизмом занимался. Я его просила быть осторожнее. На это он и мне, и жене всегда говорил одно и то же: "Я не делаю ничего противозаконного. Все митинги согласую, никаких неразрешенных пикетов не провожу. У них нет законного права что-то со мной сделать. Будьте спокойны!"
В 2011-м у него дома прошел первый обыск.
– Формальной причиной тогда стала надпись на его личной стене во "ВКонтакте": опубликовал по просьбе одного парня черносотенный антисемитский лозунг, в виде картинок. По нашему мнению, это была чистой воды подстава, – пытается оправдать сына Ольга. – За это Саша выплатил солидный административный штраф.
Затем, рассказывает Ольга, на место работы сына пришли люди из силовых структур и рекомендовали уволить "неблагонадежного" сотрудника.
– Сашу потом вызывали: "Ты нас устраиваешь полностью, но… мы не можем иначе…" Сейчас от меня в ФСБ требуют ответа на вопрос, когда был создан БАРС. Но я действительно не знаю! Создавал ли он вообще какую-то организацию?.. По моим сведениям, он ничего не регистрировал официально. Да, у него были друзья, единомышленники, что-то вроде клуба по интересам, не более. Как я понимаю, никакой организации, тем более террористической, не было.
"Ты отсюда живым не выйдешь"
Телефонный звонок, который в конце мая 2017 года сообщил Ольге об аресте её сына, Александра Оршулевича, прозвучал во второй половине дня.
– Мне позвонила невестка, Ванда, – вспоминает Ольга. – Во время задержания Саши у нее и их старшей дочки изъяли телефоны. Внучка моя как раз закончила детский сад, и родители подарили ей простенький старый мобильник. Аппарат пробыл у ребенка всего два дня! И они даже его забрали – хотя внучка плакала, просила отдать… Только недавно его вернул следователь, через 1,5 года. После того как Сашу увезли, Ванда добралась до Калининграда, вошла в мою квартиру, нашла старый телефон, зарядила его и позвонила мне. Я была в шоке жутком! Когда узнала, что это ФСБ, а не полиция, поняла, что все страшно. А потом, уже вечером, Саше разрешили сделать один звонок. Хорошо, что помнил мой номер наизусть! Слышу, что разговаривает он не совсем внятно, понимаю, что ничего сказать не сможет. Спросила: "В каком ты состоянии?" Он ответил: "Ну, так, не очень. Постарайся найти мне адвоката".
Ольга увидела сына через 2 дня – в зале суда, но ей не разрешили подойти к нему близко.
– Увидела, что нос у него рассечен, что на шее синяки, на руках синяки... Тогда он пояснил суду, что его душили – мол, затянули на голове свитер, в котором он был в момент задержания, и душили. Он рассказывал, что в день задержания ему пришлось стоять на коленях до вечера, с руками, застегнутыми за спиной. И его били – и в машине, пока везли, пинали ботинками в грудь и по всему телу, и в помещении били. Колени все были снесены.
Благодаря настойчивости адвоката Марии Бонцлер, бывшего защитника Оршулевича, побои удалось зафиксировать, но частично, так как якобы некоторые повреждения были нанесены раньше. Оршулевич позже ходатайствовал о возбуждении уголовного дела по факту избиения, но эти жалобы ни к чему не привели. К слову, Бонцлер вскорости по ходатайству ФСБ отстранили от этого дела: адвокат в этот период участвовала на стороне защиты еще в допросах калининградских членов "Открытой России", организации, которая была признана Генпрокуратурой РФ нежелательной. Это, по одной из версий, и послужило формальным поводом для отвода Бонцлер от защиты по делу БАРСа.
Оршулевич рассказал матери и адвокату еще об одном избиении – по его словам, летом 2018 года в камеру зашел человек в форме, ударил его под дых и сказал: "Ты отсюда живым не выйдешь".
– Мы писали жалобы по этому поводу, через месяц мне пришел ответ, что расследование проведено и никаких происшествий не было, – рассказывает Ольга.
В СИЗО у Оршулевича возобновилась эпилепсия, которая не подавала признаков уже лет семь. У второго заключенного по делу БАРСа Николая Сенцова, как сообщил "Мемориал", в СИЗО случился геморрагический инсульт.
Посмотрите, какой великолепный набор "террористов"! Отец четверых детей с эпилепсией, 20-летний пацан, пожилой священник-иеромонах и человек после инсульта!
– Считаю, что условия, в которых содержат ребят, напоминают пыточные, – говорит адвокат Мария Бонцлер, – Годами держать в одиночных камерах – как это назвать?! Зимой там холодно, летом душно и комары, условия ужасные. Медицинская помощь толком не оказывается, и по ситуации Сенцова мы отправили иск в ЕСПЧ. Но ребята молодцы – понимают, что с такими статьями терять уже нечего, и бомбардируют заявлениями и жалобами суды, прокуратуру, военный следственный отдел. Очень здорово, конечно, держится Оршулевич, просто героически!
Поначалу родные и друзья фигурантов дела БАРСа думали: попугают и выпустят. Получат штраф или максимум условное. Но совершенно неожиданно для всех дело переквалифицировали из "экстремизма" в "терроризм".
– Такая переквалификация означает, что дело будет рассматриваться военным судом в составе трех судей, а заседания могут быть закрытыми. И каким будет решение, предположить невозможно. По моему мнению, никаких доказательств, что была сформирована террористическая группа, не существует, – говорит Бонцлер. – К делу были приобщены, например, изъятые у Сенцова гранаты без запала. На изъятых предметах, в том числе трафаретах с лозунгами, нет генетических следов, нет отпечатков пальцев. Но по совокупности того, что там "напекли", Оршулевичу может светить вплоть до пожизненного. Я всегда говорю: "Посмотрите, какой великолепный набор "террористов"! Отец четверых детей с эпилепсией, 20-летний пацан, пожилой священник-иеромонах и человек после инсульта!"
– Четверых задержанных нельзя считать единой организацией: священник Александр Мамаев (отец Николай) был личным духовником Оршулевича, а у Николая Сенцова совершенно другие убеждения, – поясняет Анна Марьясина, координатор "КОС", Комитета общественной самозащиты в Калининграде. – По нашим предположениям, следствию удобно настаивать на такой версии, чтобы присовокупить к делу "коллекцию оружия", изъятую у Сенцова. На самом деле это были макеты. Но для формирования страшной картины, что якобы было намерение вооруженным путем отделять Калининградскую область, это важная деталь.
"Я отрабатываю свою гордыню"
Спустя полтора года следствия Оршулевич и остальные задержанные так и не подписали документы об ознакомлении с делом: они видят процессуальные нарушения. К февралю 2019-го стороной обвинения собрано порядка 30 томов, с которыми знакомится новый адвокат – Дмитрий Динзе. А между тем с января 2019 года задержанным было отказано в свиданиях с родными.
– Сразу после задержания у нас тоже не было свиданий, якобы потому, что в здании велся ремонт, – рассказывает Ольга Климентьева, мама Оршулевича. – Новости узнавали через адвоката, о других возможностях общения мы и не знали даже. Потом переписывались. Через цензора, понятное дело. А потом были разрешены два свидания в месяц. Один раз ходила я, другой жена. Иногда Саша просил меня отдать свое свидание Ванде, и месяц я тогда пропускала.
– Дети знают, что папу арестовали, но по ошибке и он ни в чем не виноват. Я брала их с собой на свидания с Александром. Можно было привести только двоих детей, поэтому приходилось чередовать, – делится Ванда. – Сейчас они ходят в школу, садик, кружки и секции, ведут обычный образ жизни. Я стараюсь дать детям все, чтобы они чувствовали себя счастливыми. Но они растут без отца, и это, безусловно, чувствуется.
– Я пыталась узнать, почему запретили свидания, – говорит Ольга. – Но следователь не берет трубку и не отвечает на смс. Предполагаем, что это из-за конфликта: мой сын подавал жалобу на следователя и прокурора. На меня же никто никакого давления за все это время не пытался оказывать, всегда общались очень вежливо, корректно. Единственное, что я считаю давлением, – запрет свиданий – это такая месть, что ли?
Ольга подчеркивает, что ее сын был воцерковленным человеком. К слову, вместе с ним задержали и его духовного наставника, отца Николая.
– Когда нам дали первое свидание, Саша сразу сказал: "Мама, я знаю, почему я здесь и почему терплю эти страдания. Я отрабатываю свою гордыню", – рассказывает Ольга. – Видите, вы спрашиваете про его политическую позицию, а тут совсем другое... Но вот в последний раз, когда виделись, он начал понимать, что происходит. Что никто не может его защитить: ни он сам, ни адвокат. И он уже предполагает, что его действительно могут посадить... Но как можно посадить человека ни за что? Я задавала вопрос следователю: "Как в логике складываются эти вещи? Александр монархических взглядов, а монархи никогда не раздавали свою землю. Когда человек открыто называет себя русским националистом, то как можно обвинять его в том, что он якобы хотел отделить от России кусок российской земли?!"
30 томов дела: расшили и предъявили заново
В конце января 2019 года прошла череда очных ставок задержанных со свидетелями со стороны обвинения. Часть свидетелей засекречена: их лица скрывают, а голоса во время допросов искажают. Об этом в начале февраля рассказал Дмитрий Динзе, адвокат Оршулевича, – до того, как 25-го числа с него взяли подписку о неразглашении информации.
– Говорить о том, что дело в ближайшее время будет направлено в суд, не приходится. Думаю, что судебное разбирательство может состояться не ранее, чем через два месяца, – пояснял тогда Динзе. – Я еще не до конца ознакомился со всеми материалами, их порядка 30 томов, и я пока изучил только 10. И то, сейчас они будут расшиваться, потому что возобновлено предварительное следствие, и следователь будет перепредъявлять обвинение. Поэтому комментировать дело сложно: обсуждать старое обвинение уже не актуально, а новое еще не предъявлено.
По мнению Динзе, судебный процесс будет тяжелым. "Зная практику российских судов, с большой долей вероятности могу сказать, что суд не пойдет нам навстречу, и останется террористическая статья. А там только лишение свободы. Исходя из общей картины по делу, всё, на что мы можем рассчитывать, – это минимальное наказание в пределах низшей санкции статьи УК. Хотя следователь говорит, что вероятный срок для Оршулевича – от 16 до 19 лет лишения свободы за создание террористического сообщества. По остальным фигурантам дела пока еще никто не высказывался", – отмечал адвокат.
Как подчеркивал Дмитрий Динзе, Александр Оршулевич отрицает свою вину в полном объеме.
25 февраля по делу БАРСа было выдвинуто новое обвинение.
– Исход дела зависит от общей политической ситуации в стране, – считает Анна Марьясина из "КОС". – Вряд ли их оправдают, ведь придется выплачивать слишком большую компенсацию. Но, в принципе, могут назначить столько, сколько они уже отсидели. Хотя после того, как дело переквалифицировали в терроризм, на это надеяться уже сложнее. С другой стороны, прокуратура может эту переквалификацию просто не утвердить! Так что мы надеемся…
Правозащитный центр "Мемориал" признал Оршулевича и остальных трех заключенных по делу БАРСа политзаключенными.
