Судья сегежского суда Елена Новосельцева 16 января вынесла, возможно, самое резонансное решение в своей карьере: приговорила к реальному сроку лишения свободы экс-начальника карельской колонии №7 Сергея Коссиева.
Его имя стало нарицательным не только у бывших заключенных ИК-7, но и у многих правозащитников. За четыре с половиной года (2013–2017) руководства колонией Коссиев успел поучаствовать и в освобождении из сегежской колонии Михаила Ходорковского, и в избиениях активиста Ильдара Дадина, и в издевательствах над заключенными-мусульманами, и в "прожарках" и "умерщвлении" десятков, если не сотен осужденных. Вместе с Коссиевым отправился за решетку и его заместитель Анатолий Луист.
Утром 16 января Анатолий Луист пришел к зданию суда сильно заранее. Нервно выкурил у крыльца две сигареты, зашел внутрь. На вопрос журналистов о том, согласен ли с позицией обвинения, покачал головой и пробурчал: “Нет”. Его бывший начальник Сергей Коссиев с каменным лицом прошел через рамку металлоискателя, предъявил приставам документы, на вопросы реагировать не стал, спустился в подвал, где находится зал заседаний.
Судья Елена Новосельцева читала приговор больше двух часов. Все это время Коссиев смотрел в пол, лишь изредка мотая головой в знак то ли удивления, то ли несогласия с услышанным. На словах "взять под стражу в зале суда" открылась дверь, и в зал вошли четверо полицейских.
– Можно ваши руки? – шепотом спросил полицейский у Коссиева, чтобы не прерывать чтение приговора. Судья продолжала: "Срок отбывания наказания и содержания под стражей исчислять с 16 января 2019 года".
Так бывший начальник колонии превратился в заключенного. Ближайшие несколько месяцев, до вступления приговора в законную силу, Коссиев и Луист проведут в сегежском СИЗО, потом отправятся в одну из колоний ФСИН (вероятно, в Свердловскую область или республику Коми), предназначенных для таких же, как они.
За что судили Коссиева?
Сергея Коссиева обвинили в "превышении полномочий" и "злоупотреблении полномочиями" в конце 2017 года, через год после показаний активиста Ильдара Дадина, который первым заявил о пытках в сегежской колонии.
Такие статьи Коссиев получил за то, что он выстроил в колонии №7 систему многомиллионных поборов с заключенных, за счет которых не только устраивался быт заключенных (например, закупались средства бытовой химии и личной гигиены – от туалетной бумаги до чистящих средств) и производился ремонт помещений. Коссиев пошел дальше – он захотел организовать в колонии несколько видов производств за счет "статусных" заключенных и собрал на эти цели несколько миллионов рублей.
Реализовать масштабные планы не позволила сама система: кто-то из вышестоящего начальства в самый неподходящий момент приказал поместить заключенного Лашу Гогуа – главного "спонсора" коссиевской индустриализации – в штрафной изолятор (ШИЗО). Не потому, что Гогуа нарушал Правила внутреннего распорядка или Уголовно-исполнительный кодекс, а потому, что на воле у Гогуа остались недоброжелатели, сумевшие продавить через карельское региональное управление ФСИН невыгодное для Коссиева решение. И он вынужден был подчиниться. В ответ Гогуа сумел через своих адвокатов (как когда-то сумел и Ильдар Дадин) передать в Следком и ФСБ доказательства противоправных действий администрации колонии.
Уголовное дело на Сергея Коссиева и его заместителя Анатолия Луиста было возбуждено в ноябре 2017 года. В ходе следствия вина обоих была доказана, и сами подозреваемые на очных ставках и допросах дали признательные показания. Надеясь на снисхождение суда, защита Коссиева ходатайствовала о рассмотрении дела в особом порядке, то есть без судебного следствия – исследования доказательств, опроса свидетелей и потерпевших. Потерпевшие, которых в деле насчитывается восемь человек, – предприниматели из Петрозаводска, Мурманска, Петербурга, Москвы – согласились на особый порядок, поскольку тот предусматривал признание вины со стороны Коссиева и Луиста. Судьба бывшего руководителя колонии Коссиева и его правой руки Луиста должна была решиться еще 10 декабря 2018 года, но заседание затянулось более чем на месяц.
День первый, 10 декабря 2018 года
– Молодой человек, не надо меня снимать, – сказал журналисту, стоящему на крыльце сегежского суда, подходящий к зданию Сергей Коссиев и закрыл лицо листом бумаги. Следом за ним на территорию вошли Сергей Полуйко и Василий Шамбир. Полуйко проходил в деле одним из пострадавших, Шамбир формально от действий Коссиева не пострадал, но по факту также "жертвовал" на коммунально-бытовое обслуживание колонии. Это их первая встреча с Коссиевым после освобождения из ИК-7.
– Жаль, чуть-чуть не успели лицом к лицу встретиться с "героем", – пожаловались приехавшие из Москвы бывшие заключенные. – Нам есть что сказать Коссиеву в глаза. Интересно, как он отреагирует на наше появление.
– Не страшно тебе? Столько людей замучил, урод!
Впрочем, если не "лицом к лицу", то "глазами в затылок" недавние "зэки" с недавним "вертухаем" встретились довольно быстро: приставы пропускали всех посетителей в здание суда только после тщательного досмотра, и Коссиеву пришлось выслушать немало колких фраз за то время, что проверяли его вещи, и до того, как он смог затеряться в коридорах районного суда. Лишь один раз, уже после завершения первого, недолгого заседания Коссиев позволил себе огрызнуться на вопрос бывших заключенных:
– Не страшно тебе? Столько людей замучил, урод!
– Что ж вы при судье такие вопросы не задали...
– В следующий раз зададим!
Тогда слушания отложили на две недели по причине того, что суд не смог найти и оповестить о времени и месте заседания главного пострадавшего по делу, Лашу Гогуа. К концу декабря Гогуа нашелся в "Крестах" (СИЗО-1 в Санкт-Петербурге), и заседание возобновилось.
День второй, 25 декабря 2018 года
25 декабря на продолжение заседания по делу Коссиева-Луиста приехала внушительная группа бывших заключенных ИК-7 из разных регионов страны. К ним присоединился Павел Котов, адвокат Лаши Гогуа. В небольшом подвальном помещении, где устроен зал заседаний, стало тесно.
Это позволит соблюсти принцип справедливости в процессе рассмотрения дела
– Мой доверитель настаивает на своем участии в заседании по видеосвязи, – заявил позицию пострадавшего адвокат Котов. – Это позволит соблюсти принцип справедливости в процессе рассмотрения дела: полностью раскрыть суть, последствия и значение совершенных бывшим руководством ИК-7 преступлений возможно только при личном обращении потерпевшего к суду.
Судья Новосельцева сочла разумным предоставить право заключенному Гогуа по видеосвязи участвовать в заседании. Но не сразу, а через две недели, поскольку зал с необходимым оборудованием в суде Сегежи в тот день был занят. Заседание снова отложили.
– Василий Николаевич... – подошел к Василию Шамбиру с протянутой в приветствии рукой Луист.
– Мы здесь не для того, чтобы посадить тебя, Анатолий. Нас интересует Коссиев, – не дал ему договорить Василий Шамбир.
День третий, 15 января 2019 года
Накануне третьего дня заседания один из пострадавших через своего адвоката отправил в суд возражения на продолжение процесса в особом порядке. Сотрудники суда немедленно сообщили об этом в Следственный комитет, и дальше, по цепочке, информация ушла в прокуратуру и дошла до ФСБ. Такой поворот, как оказалось, был невыгоден не только судье Новосельцевой, которая, вероятнее всего, уже имела готовое решение (особый порядок не предусматривает судебного следствия, то есть судья должна быть готова к быстрому вынесению решения).
Не устраивал он и силовиков. По информации источников, близких к следствию, на Коссиева есть еще ряд материалов, способных увеличить срок его пребывания в колонии. Для того чтобы не пропустить сроки давности по новым уголовным делам, приговор по нынешнему делу должен был состояться как можно скорее. Неизвестно, довели ли эту информацию до пострадавшего, или он сам передумал, но возражения из суда были отозваны прямо перед заседанием. Это позволило завершить процесс в одни сутки.
Начало заседания 15 января было вполне рутинным, если не считать присутствия по видеосвязи пострадавшего Лаши Гогуа. Адвокаты Коссиева и Луиста откровенно скучали, как и в прошлые дни. Сам Коссиев с по-прежнему военной выправкой сохранял спокойствие, взгляд его был в никуда. Луист сидел все так же – с опущенной головой.
Атмосферу процесса изменили слова прокурора:
– Государственное обвинение просит назначить максимальное наказание – 2 года 6 месяцев по части 1 статьи 285 и 2 года 6 месяцев по части 1 статьи 286. Путем частичного сложения наказания – к четырем годам лишения свободы.
Как он добился такого положения дел, что люди готовы были делать всё и ничего не хотеть взамен?
По реакции защиты и подсудимых стало ясно, что к такому повороту они не были готовы. Адвокат Коссиева Игорь Кулеш схватился за голову. Коссиев стал буквально подпрыгивать на месте. Когда судья спрашивала, будут ли у него какие-то комментарии, дополнения, он подскакивал с места, держа руки за спиной, и говорил, что некоторые данные, зачитанные прокурором из обвинения, не соответствуют обстоятельствам дела. Луист, у которого трое маленьких детей и кредит на квартиру, опустил голову еще ниже, его заметно трясло.
В этот момент, вопреки канонам судопроизводства, судья передала слово не защите, а пострадавшим. Лаша Гогуа поддержал реальный срок исключительно для Коссиева. Он заявил, что Луист ему практически не знаком и его роль в этой истории второстепенна, в отличие от Коссиева.
– Коссиев создал в ИК-7 режим, при котором осужденные по мановению его брови звонили родственникам, чтоб те несли деньги в необходимых колонии количествах. Как он добился такого положения дел, что люди готовы были делать всё и ничего не хотеть взамен? Очень просто: создать общество рабовладельческого типа, когда заключенные являются вещью и судьба их, вопросы их жизни, здоровья решаются не в правовом поле, а исключительно зависят от настроения "хозяина", то есть Коссиева, – заявил Гогуа. – Каждый день по колонии шли слухи о каких-то очередных экзекуциях, проводимых им. И достаточно было просто попасться ему на глаза в недостаточно грязной робе, чтобы быть обреченным на какое-то издевательское, уничижающее человеческое достоинство и вредное для здоровья наказание. Все, кто был в ИК-7 при Коссиеве, знают, как чувствует себя раб. Каково быть бесправным. Как чувство постоянного страха становится естественным ежедневным чувством. Можно ли достигнуть целей наказания этого человека, назначив его ему условный срок? Я уверен, что нет.
Адвокат потерпевших Павел Котов также поддержал позицию обвинения, сославшись на закрепленный в Уголовном кодексе принцип справедливости: наказание должно быть соразмерно содеянному, исходя из степени общественной опасности.
Ограничиваться наказанием, не связанным с лишением свободы, мы не можем, срок должен быть реальным, потому что такое наказание будет соразмерно общественной опасности
– Действия Коссиева привели не только к дискредитации всей уголовно-исполнительной системы, не только к падению ее авторитета, он своими действиями причинил ущерб и вред, в том числе моральный и материальный, многим осужденным, потерпевшим в этом деле. По степени значимости это дело колоссальное. Ограничиваться наказанием, не связанным с лишением свободы, мы не можем, срок должен быть реальным, потому что такое наказание будет соразмерно общественной опасности.
Когда слово предоставили адвокатам Коссиева и Луиста, выяснилось, что никто из них не был готов к прениям, они не могли ссылаться на документы, потому что они не были знакомы с делом. Игорь Кулеш стал ссылаться на смягчающие обстоятельства, на явки с повинной. Однако, по словам Павла Котова, таковых в деле Коссиева не оказалось. Были лишь протоколы допроса, где он не отрицал свою вину, но собственноручно написанного признания в совершении преступления не было, равно как и не было содействия следствию. Адвокат потерпевших обратил на это внимание суда. Защитники попросили поднять материалы дела. Но никаких смягчающих обстоятельств в деле найти не удалось.
Судья предложила Коссиеву выступить в прениях, но он не смог. Сказал только: "Я вину признаю полностью и раскаиваюсь". И сел, опустив руки. Луист тоже признал вину и добавил: "Я проработал в ИК-7 недолго, и допустил чудовищную ошибку, о которой я очень сильно жалею и раскаиваюсь".
Судья перенесла оглашение приговора на 9 утра следующего дня.
Приговор
Похоже, Сергей Коссиев так до конца и не верил, что получит реальный срок. Во всяком случае, 16 января и он, и его бывший заместитель пришли на оглашение приговора в обычной одежде и без сумок с вещами. Как оказалось, зря.
Сергей Коссиев и Анатолий Луист отправились ждать вступления приговора в законную силу в СИЗО-2, расположенное рядом с ИК-7 в Сегеже. Когда-то Коссиев работал в этом СИЗО кинологом, затем – оперативником и дослужился до заместителя начальника изолятора, после чего и был переведен на службу в ИК-7. Из окон СИЗО хорошо виден и дом, где до сегодняшнего дня жил Коссиев, купивший в 2013 году квартиру рядом с колонией, чтобы ходить на работу пешком.
Мы считаем это хорошей весточкой в дальнейшем – в подобной практике должностных преступлений, связанных с нарушениями защиты прав осужденных
Правда, Коссиев не раз давал понять заключенным, что начальник СИЗО-2, полковник Андрей Бывшев, его друг и при необходимости он сможет "достать" там любого арестанта. Кроме того, одно время Бывшев был замом у Коссиева, в его подчинении какое-то время работала и жена Бывшева. Супруга Коссиева еще недавно работала в СИЗО-2.
Адвокат Павел Котов, представлявший интересы трех потерпевших, после суда заявил, что в целом удовлетворен решением. Коссиев получил хоть и не максимальный, но реальный срок лишения свободы.
– Признаюсь, такого результата мы не ожидали. У нас были все основания подозревать, что наказание будет не связано с лишением свободы, но и обвинение, и суд учли нашу позицию. Мы считаем это хорошей весточкой в дальнейшем – в подобной практике должностных преступлений, связанных с нарушениями защиты прав осужденных, – сказал Котов.
После вынесения приговора Коссиеву один из бывших заключенных Василий Шамбир жестко высказался по итогу процесса:
– Есть очень достойный фильм, "В бой идут одни "старики". Там капитан Титаренко, которого играет Леонид Быков, произносит такую фразу, которую он хотел бы написать на самой высокой стене Берлина: "Развалинами Рейхстага удовлетворен…" Вот я бы сказал то же самое. Та же самая эмоция сегодня наполняет меня. Для меня и для многих других, Сергей Коссиев – олицетворение тех самых качеств, которые принято ассоциировать с фашизмом. И во всем его отношении к людям всегда чувствовался этот унижающий достоинство, высокомерный, рабовладельческий подход. Полное пренебрежение правами человека и склонность к наказаниям болью. Фигура Коссиева – это памятник садизму, который рухнул. Рухнул благодаря тому, как отработала наша правоохранительная система. Да, ее принято ругать, но сегодня я аплодирую ей, так как нужен и важен был именно справедливый приговор, когда преступник получает поделом, а не формальное условное наказание. Даже если этот преступник – кадровый офицер ФСИН, начальник колонии. И на самой высокой стене ИК-7 я бы написал большими буквами: "СОТРУДНИК ФСИН, ПОМНИ, ГДЕ КОССИЕВ: ПЕРЕД ЗАКОНОМ ВСЕ РАВНЫ". Это должно стать хорошим уроком для тех, кто забыл, что значит быть человеком. А таких еще, поверьте, осталось немало, – подытожил Шамбир.
