8738 человек включены в "Перечень террористов и экстремистов" Росфинмониторинга, созданного в 2001 году для борьбы с финансированием терроризма и отмыванием денег. Если изначально список пополнялся в основном осуждёнными по террористическим статьям, то с 2014 года ФСБ начало также заводить сотни дел по 280 и 282-й статьям – за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства. Только в 2017 году по этим статьям было осуждено 604 человека (в 2011-м – 149). Согласно исследованию Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР), половине осуждённых за экстремизм нет и 25 лет. Сажают в основном за репосты в интернете (особенно отличается социальная сеть "ВКонтакте") – ненависть и вражду возбуждают к евреям, кавказцам, русским, к православным и мусульманам, к полиции и представителям органов власти. Дела заводят против адептов неугодных религиозных движений – не только исламистских, но и Свидетелей Иеговы или последователей китайского учения Фалуньгун. После аннексии Крыма сажать стали по новой, принятой в декабре 2013 года статье 280.1 – "Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ". И по "экстремистским", и по "террористическим" статьям немало дел, носящих явные признаки фальсификаций.
Достаточно стать подозреваемым в экстремизме и терроризме, чтобы лишиться доступа к банковским услугам и платёжным картам, возможности покупать или продавать имущество, получать наследство
Большинство "экстремистов" и "террористов" попадают в перечень Росфинмониторинга ещё до суда. Выйти из него практически невозможно, за 17 лет из списка были исключены четыре человека. Изначально свободы фигурантов перечня не были ограничены, но поправки в законодательстве от 2013 года сделали тысячи людей гражданами второго сорта. Достаточно стать подозреваемым в экстремизме и терроризме, чтобы лишиться доступа к банковским услугам и платёжным картам, возможности покупать или продавать имущество, получать наследство, страховать что бы то ни было, даже госпошлину не всегда получается заплатить. Максимум, что разрешило этим людям государство, – снимать 10 тыс. рублей в месяц со счёта, заведённого по запросу работодателя. Впрочем, не много находится работодателей, готовых на такие сложности.
Поселение в изоляторе
33-летний Виталий Дрыженко, номер 2992 в списке. В 2015 году он жил в Ярославле, работал в крематории и был старшим в "Группе зачистки Ярославль-76". Зачищали Ярославль от "педофилов" и торговцев наркотиками, Дрыженко с товарищами были частью движения "Оккупай педофиляй" и Misanthropic Division. Сначала компания неудачно вызвала на свидание с подставным 15-летним мальчиком депутата Ярославской областной думы (на утро Дрыженко с друзьями доставили в ОВД, где заставили отдать диск с записанным видео), потом "накрыли" точку на Центральном рынке, где торговали спайсами. Точка, очевидно, контролировалась местной полицией, так что дела так и не завели, Дрыженко стал писать гневные посты на своей странице во "ВКонтакте", его несколько раз вызывали в местный отдел Центра по борьбе с экстремизмом (ЦПЭ), по-хорошему просили не дискредитировать органы.
В мае 2015 года Дрыженко избил своего "товарища" – за то, что за 500 рублей ездил в Москву на "антимайдан" "Единой России". Тот написал заявление, на Дрыженко сначала завели уголовное дело за побои, а потом добавили и экстремистские статьи, тем более что доказательства были налицо: в сумке при обыске у него нашли стикеры со свастиками, на странице во "ВКонтакте" – масса постов против кавказцев и правоохранительных органов.
Его раздели догола, стали пытать электрошокером, присоединяя клеммы к мочкам ушей и половым органам, стреляли дважды из пистолета – рядом с правым ухом, а потом с левым
Дрыженко рассказывает, что при задержании его вывезли в лес – в наручниках и с пакетом на голове. "Поставили на колени, руки за спиной, задавали мне вопросы – участвовал ли я в Майдане, ездил ли в Украину, общаюсь ли я с радикалами из "Правого сектора". Я ничего не понимал, заикался". На пакет надевали ещё один пакет, так что Виталий начинал задыхаться, он симулировал обмороки, пакеты снимали, подносили к носу нашатырь, начинали пытку снова. Его раздели догола, стали пытать электрошокером, присоединяя клеммы к мочкам ушей и половым органам, стреляли дважды из пистолета – рядом с правым ухом, а потом с левым. Закончив, сфотографировали его голого, дали одеться и отвезли в ОМВД по Заволжскому городскому району.
Адвокаты уговорили Дрыженко признать вину, суд приговорил его к году колонии поселения. Специальные "экстремистские" условия начались по прибытии в ИК-8 УФСИН по Ярославской области: через три дня карантина к Дрыженко пришли сотрудники администрации, сорвали у него с груди бирку и посадили в ШИЗО на 15 суток за нарушение формы одежды. Через 15 суток дали ещё 15 суток, а потом начали производство о переводе на общий режим. Дрыженко отказался участвовать в суде по видеосвязи, объявил голодовку, суд по какой-то причине так и не состоялся.
Виталий рассказывает, как сотрудники колонии "прикалывались": распыляли газ типа "Резеды" в глазок камерной двери. "Они удержали нас где-то 10 минут. Щипало лицо всё, жгло, слёзы. Намочили полотенца и стали газ сбивать к полу сырыми полотенцами. А потом кричать стали, что нам плохо становилось, стали бить ногами в дверь: "Что вы делаете?" Там такой шум уже подняли, там весь барак стал ругаться. Двери открыли, вывели нас на прогулку, за это время проветрилось. Час мы гуляли. А так на прогулки водили 15 минут в день".
Он меня вызвал, вижу, что он напуган: "Ты не говори, что я тебя бил, давай заканчивай, этого не говори"
Через три месяца в изоляторе Дрыженко вдруг вывезли в Москву – для дачи показаний по делу "мизантропиков". В Москве он два месяца просидел в СИЗО-5, нужные ФСБ показания, несмотря на угрозы, давать отказался, так что допроса его в деле нет. Дрыженко вернули в ИК-8, он провёл ещё месяц в ШИЗО, потом его перевели в колонию-поселение при ИК-2, где тоже определили в ШИЗО в первый же день. Виталий отказывался подписывать протоколы с выдуманными нарушениями, его избили.
Тем временем его жена Екатерина, с которой он познакомился в интернете, будучи под подпиской о невыезде, начала писать жалобы на то, что её мужа незаконно содержат в изоляторе. В ИК-2 приехала проверка в лице ярославского омбудсмена Сергея Бабуркина и прокурора по надзору за исправительными учреждениями Алексея Ельчанинова. По результатам проверки с Дрыженко сняли 9 нарушений, вот только за побои никто не ответил: "Был у нас врио начальника поселения капитан Потраболов Артём Владимирович. Он лично меня бил. Он меня сам вызвал в кабинет, это уже после того, как приезжали эти люди (Бабуркин и Ельчанинов. – Прим.). Он меня вызвал, вижу, что он напуган: "Ты не говори, что я тебя бил, давай заканчивай, этого не говори". А то, что нарушения сфабрикованы, – он мне сам сказал, что они сфабрикованы", – рассказывает Дрыженко. По договорённости с начальником он не стал рассказывать о побоях, за это его перевели в более комфортную камеру с чайником и холодильником, разрешили свидания с женой.
Центр "Э" против работы
После освобождения в феврале 2018 года Дрыженко уехал на Урал к жене – в город Полевской. У Виталия и Екатерины родилась дочь, сегодня ей три года. Работу в Полевском найти и так не просто, а бывшему экстремисту невозможно: "Устроился на работу в [супермаркет] "Райт" охранником. Там работал пару недель. Потом мне сказалось, что я в ШИЗО сидел год: у меня воспаление лёгких, я слёг в больницу. Когда вышел из больницы, пришло время перечисления зарплаты. Карты нет, говорят, сейчас тебе сделаем карту, а в итоге говорят, вам карту не дают. Сначала Сбербанк, а потом и другие банки, куда обращался Дрыженко, отказали ему в обслуживании на основании того, что он находится в списке Росфинмониторинга. С работы его уволили, выплатив наличными только половину зарплаты.
Виталий Дрыженко пытается сдать кольцо в ломбарде в г. Полевском
Там был такой майор Григорьев, он за собственные средства купил вентили – в отопление врезать, чтобы отдельные камеры можно было отключить от общего питания
Тем временем информация о городском экстремисте дошла до местных органов. Дрыженко неожиданно скрутили, немного помяли и доставили в ОВД, где некий капитан Сергей Плотников пытался уговорить его встать под надзор: "Он говорит: "Ты распишись тут в бланке о постановке на учёт. Просто формальность". Я сказал, что нигде расписываться не буду. Позвонили юристу, он говорит, вы делаете незаконно". Из ОВД Дрыженко отпустили, он пожаловался на Плотникова в прокуратуру, предоставив судебно-медицинскую экспертизу по побоям, но проверка нарушений не нашла, а капитан Плотников обиделся: по словам Дрыженко, он стал ходить по конторам, куда устраивался Виталий, – "всё про меня рассказывал". "Бегал, бегал, никак не получалось. Решил сам работать. Сделал объявление на "Авито", что занимаюсь укладкой плитки, сборкой мебели. Но не умел ничего делать, сам решил учиться на месте. Купил себе самый дешёвый инструмент. Мне звонят, что выложить плитку. Я там накосячил, говорят: "Иди, друг, своей дорогой отсюда". И так методом проб и ошибок как-то научился. Учился, наверное, где-то полгода. Много раз меня ругали, денег не платили, ещё я, по идее, должен был им деньги платить. А потом я научился, и стало получаться всё", – с какой-то почти детской гордостью рассказывает Виталий. Впрочем, строительство – работа сезонная, сейчас заказов нет, как и денег, чтобы кормить семью.
Дрыженко тем временем отошёл от националистических взглядов и охоты на гомосексуалов, зато снова развернул борьбу против коррупции в МВД: "Сотрудники занимаются тем, что крышуют игровые автоматы. Я связался с ФСБ, и сейчас мы вместе с ФСБ их попытаемся прижать. Там у меня целая группа есть по этой теме. Я понял, что УСБ, ГУВД все связаны".
Лишить футбола
53-летний Фанис Шайхутдинов, номер 8192 в списке Росфинмониторинга, живёт один в родительском доме в небольшом селе в Татарстане. С 1990-х годов Шайхутдинов возглавлял татарскую националистическую общественную организацию "Татарский общественный центр". В 2005 году его с двумя другими единомышленниками обвинили во взрыве бытового газопровода в Бугульме. Все трое подвергались пыткам, однако только Шайхутдинов отказался давать признательные показания. Его "подельники" Гумаров и Ишмуратов отказались от своих показаний на суде. Первый суд присяжных оправдал всех троих, они пытались уже уехать из страны, но прокуратура опротестовала приговор по формальным основаниям, их задержали и на новом процессе приговорили к реальным срокам заключения. Фанис Шайхутдинов получил 10,5 лет строгого режима.
Отбывать наказание Шайхутдинова отправили в Камчатский край, в ИК-6. Поезда туда не ходят, по словам Фаниса, билеты на самолёт стоили по 70 тыс. рублей, поэтому родные не могли приезжать к нему, даже если бы ему разрешались свидания. Поначалу в лагере проблем не возникло, настоящих террористов держали в изоляции (скорее всего, незаконно), а Фаниса – на общих основаниях: руководство лагеря понимало, что дело сфальсифицировано. В 2009 году в колонии появился новый начальник, Руслан Адамов, ранее возглавлявший отдел безопасности УФСИН по Дагестану. Он резво взялся за наведение порядка, ввёл график игры в футбол на "стадионе", администрация стала строже следить за соблюдением режима, испортилась еда, пропал уголь, в камерах похолодало, Шайхутдинову же было запрещено приближаться к футбольному полю, а потом его и вовсе посадили в изолятор на 4,5 года, три из которых он просидел в одиночной камере. Нарушения было найти легко – взять хотя бы Рамадан, когда мусульманин не может есть днём, но может вечером, то есть после отбоя.
"Там был такой майор Григорьев, он за собственные средства купил вентили – в отопление врезать, чтобы отдельные камеры можно было отключить от общего питания, – рассказывает Фанис. – В декабре, январе он отключал просто, и всё. Температура опускалась градусов до 11. А на улице влажность свыше 90%, и хотя по температуре там около минус 20, а ощущение такое, что тридцать". Прогулка – час в день, в прогулочных двориках по площади меньше, чем камеры. Когда сидишь в одиночке, то и гуляешь один, а если ты в бараке со строгими условиями содержания (СУС), во двор выводят всю камеру – до 10 человек. Битком гулять никто не хотел, поэтому заключённые сами разрабатывали графики отказа от прогулок. Впрочем, на время обыска всех всё равно утрамбовывали в прогулочный дворик, иногда не дав одеться. Одну зиму Фанис вообще не гулял: ему не выдали зимнюю одежду.
В 2011-м Адамова сняли, судили и приговорили к году колонии-поселения за превышение служебных полномочий, однако постоянно сменявшиеся врио Шайхутдинова из изолятора не выпускали, впрочем, больше были сосредоточены на бизнесе – колония выпускала сувенирную продукцию из дерева (те самые магнитики в аэропортах), в каком-то году начали вдруг обжигать кабеля: "Заключённые без никаких защит обжигали кабеля. На весь лагерь дым распространялся. Бэушные кабели силовые, они изоляцию [обжигали], какой-то котёл там [поставили и] расплавляли. И вот прокуратура вскрыла, что это нелегально, без санэпидстанции, но это уже было после Адамова". Платили заключённым за эту и другую работу, по словам Шайхутдинова, около 20 рублей в месяц.
Без прав
Когда Фанис освободился и вернулся в Татарстан, он столкнулся всё с теми же проблемами: работу не найти, карточку банковскую не получить. Фанис занимается сельским хозяйством, разводит овец, ему для работы необходим транспорт, но вот поменять водительские права, чтобы управлять трактором, Шайхутдинов не смог: пошлину оплатить невозможно. Чудом удалось оформить машину: на регистрацию в ГИБДД её не ставили, потому что не было полиса ОСАГО, а полис было оформить невозможно из-за списка Росфинмониторинга. В итоге один из страховых агентов на свой страх и риск оформила ему полис, он успел получить номера на машину до того, как в страховую позвонило испуганное казанское руководство: у компании чуть не отзывали лицензию за то, что оформила страховку террористу. Фанис полис ОСАГО сдал, теперь ездит и платит штрафы – с их перечислением проблем не возникает. Загвоздка в том, что даже если автомобиль принадлежит другому человеку, фигуранты списка Росфинмониторинга по закону не могут им управлять – их имена не впишут даже в чужую страховку.
Ненависть к ДНР
23-летний Данила Бузанов, фигурант номер 1849. Данила родом из города Балаково Саратовской области, после армии приехал в Москву на подработку и 2 декабря 2015 года "из личной неприязни" дважды ударил своего знакомого на ВВЦ. Случайно оказалось, что знакомый работал в палатке, где собирались пожертвования для непризнанных Донецкой и Луганской республик. Через два дня Бузанова забрали в ОВД, где пытались заставить подписать "признательные" показания: якобы он побил знакомого из-за того, что тот собирал деньги на ДНР и ЛНР. Бузанов показания подписывать отказался, его отпустили после ночи в ИВС и снова задержали 21 декабря. Несмотря на то что приведённые обвинением свидетели, по словам Бузанова, дали совершенно не те показания, что были записаны в протоколах допросов, судья Останкинского районного суда Москвы Андрей Бахвалов приговорил его к полутора годам колонии общего режима. В приговоре написано, что Бузанов унизил достоинство пострадавшего "как представителя идеологической группы лиц, поддерживающий Донецкую Народную Республику (далее ДНР) и Луганскую Народную Республику (далее ЛНР)" (орфография оригинала).
Срочную службу Бузанов проходил во внутренних войсках, поэтому его отправили в ИК-5 для бывших сотрудников правоохранительных органов под Кирово-Чепецком. Его не посадили в ШИЗО, но придумали другую пытку: "Бывают отряды разные: бывают рабочие, бывают абсолютно не рабочие. Меня кидают в тот отряд, в котором практически никто не работает, и вообще он считается чуть не для... блатных… это не совсем то слово, это люди, для которых работать – это плохо", – рассказывает Бузанов. Данила хотел работать, но ночью хотелось спать, а у соседей по бараку после отбоя только начиналась жизнь: они полночи говорили по телефонам, играли, даже пили и употребляли наркотики.
Работали в колонии не потому, что работать хорошо или было интересно квасить капусту, даже не за зарплату в 50 рублей, а потому что труд здесь в каком-то смысле делал свободным: хорошим работникам давали поощрения, необходимые для получения УДО. Вот только экстремистам вроде Данилы поощрения и УДО были не положены – по некоему негласному предписанию. Данила тайком от "блат-комитета" пытался жаловаться администрации, что живёт в "нерабочем" бараке и не получает поощрений, но следствием стал лишь разговор с "завхозом" барака, которого попросили "повлиять на меня и пресечь "мои хождения к сотрудникам администрации".
После был визит в колонию членов ОНК Кировской области, о нём объявили по громкой связи, Данила пошёл к объявленному времени, но… приёма просто не было: члены ОНК приехали и уехали, ни с кем не поговорив. "Также приезжал прокурор по надзору, но к нему я не пошел, так как практика показывает, что после походов к нему гайки только закручиваются", – рассказывает Бузанов. Данила попытался было обратиться к последней инстанции, отправив письмо в "Новую газету", но оно не ушло дальше администрации колонии. С Никитой снова серьёзно поговорили, попросив больше так не делать, впрочем, никаких репрессивных мер не последовало.
Бузанов, в общем, сравнительно спокойно отсидел свой срок, но когда вернулся в родное Балаково, понял, что делать ему тут нечего. Мама Данилы не рассказывала знакомым и родственникам о сроке, говорила, что сын живёт в Москве. Не успел Данила доехать до дома, как местные СМИ написали, что в городе появился первый экстремист – пришлось объясняться.
До ареста у Данилы на карте лежало 40 тыс. рублей – чтобы снять их, ему потребовалось несколько месяцев: сотрудники Балаковского отделения Сбербанка просто не знали, что делать, чтобы выдать ему его же деньги. "Я давно перестал уже ходить в банки, это просто смешно, нечего ловить", – говорит Данила. После освобождения он работал у друзей в Москве – всегда неофициально, потом вернулся в Саратов. "Насчёт работы я уже давно не рыпаюсь: в какие-то организации серьёзные ходить, где официально работать, – никто связываться не хочет. Мне не запрещено работать, просто зачем им брать на работу человека, когда можно любого другого взять, любого, понимаете". Сейчас Данила надеется устроиться в штаб Алексея Навального в Саратове и поступить куда-нибудь учиться на журналиста (если удастся разобраться с просроченным ЕГЭ). Ну, по крайней мере Навальный экстремистов не боится.
