У коменданта осажденной крепости, которую никто не собирается осаждать, много проблем. Главная сводится к тому, чтобы убедить подведомственное население в том, что враги, которых нет, подкрадываются к ней со всех сторон. Иначе народ не поймет, зачем ему крепость и такой боевитый комендант в ней. А если поймет, то долго и радостно будет прославлять дальновидное начальство. Под лозунгами типа "Есть крепость – есть комендант, нет крепости – нет коменданта".
Важная часть операции заключается в том, чтобы враги, которые прежде не догадывались о своей вражеской сущности, стали с некоторой опаской поглядывать туда, где раскинулась на бескрайних просторах эта огромная осажденная крепость. Для начала тут полезен вербальный мордобой, который можно учинить им где-нибудь, к примеру, в Мюнхене. Выйти на трибуну и громко объявить потрясенным слушателям: мы, дескать, не потерпим, чтобы нас осаждали. В свете грядущих событий такая речь непременно станет исторической, враги еще не раз с содроганием вспомнят о ней, неохотно приступая к осаде крепости, которую они не собирались осаждать.
Выдержав паузу, воевать следует уже по-настоящему. То есть совершать вылазки в близлежащие страны, присоединяя к своей осажденной территории все, что плохо лежит. Сперва в рамках осторожной геополитической стратегии, никого как бы не захватывая, но признавая захваченные объекты – Южную, допустим, Осетию и Абхазию – в качестве независимых государств. А потом уже безо всяких изысков можно прямо оккупировать Крым, постреливая одновременно в Донбассе, чтобы враги забыли про исконный наш полуостров. Позже, освоив близлежащие земли, осажденная крепость обретет крылья и отправится бомбить врагов куда-нибудь в Сирию. Мелкие и крупные диверсионные акции за кордоном, вроде заказных убийств и кибератак по всему миру, не в счет. Это сюжеты второстепенные, на фоне которых развертывается основное действо. Война.
Так решаются почти все проблемы.
Обороняясь от ненавистного врага, в итоге даже российского православного Христа отсекли от Христа русофобствующего
Во-первых, главная, поскольку население, обложенное со всех сторон врагами и санкциями, жизни себе уже не мыслит без коменданта, иначе говоря – вождя и национального лидера. И когда он в своем Георгиевском зале Кремля произносит вдохновенную речь о сакральных наших победах, ему рукоплещет подавляющее большинство соотечественников, которое по праву называется "крымским". Когда же он, комментируя жутковатые мультики на большом экране, рассказывает, как мы будем сметать врагов с лица земли, депутаты обеих палат парламента неистовствуют и зал встает в едином порыве. Наблюдая, как ракета с ядерным двигателем сносит к черту американский штат Флорида. Это в отношениях коменданта осажденной крепости с его народом – момент кульминационный.
Во-вторых, враги, медленно осознавая происходящее, наконец становятся полноценными врагами, и с утра до ночи только и думают, что об осажденной крепости и ее главнокомандующем, армии и спецслужбах. О том, откуда их еще исключить, как изолировать, что отобрать и кого выслать, чтобы не видеть больше никогда. Осажденная крепость в их глазах превращается в холерный барак, и самые патриотичные из ее обитателей считают это предметом гордости. Это момент кульминационный в отношениях России с внешним миром, и кажется, уже некуда больше стремиться, нечего захватывать, негде противоборствовать, незачем исступленно враждовать и гнать волну, которая смоет всю планету вместе с осажденной крепостью, не правда ли? Нет, неправда.
До сих пор это все были дела земные, связанные с противостоянием здешних президентов, премьеров, министров обороны, руководителей ГРУ и ЦРУ. Однако дня три уже, с той минуты как Священный синод Русской православной церкви разорвал евхаристическое общение с Константинопольским патриархатом, осажденная наша крепость вторглась в сферы нездешние. Разборки на земле повлекли за собой раскол в небесном воинстве, точнее, церковный раскол в православии. Теперь уже, запираясь в своей цитадели, российское начальство азартно проклинает единоверцев. Со всеми их грехами, которые не велено отныне отмаливать во вражеских храмах, и прочими молитвами, которые запрещено возносить во вражеских церквах. Что, в общем, логично: на грешной планете устроили ад – займемся небом.
Это, хочется сказать, высший пилотаж в исполнении высших иерархов РПЦ и парящего над ними президента. Громадный его успех в построении эффективно функционирующей осажденной крепости, который затмевает все прежние победы. Это триумф, который надо бы отметить отдельно, каким-нибудь особым песнопением, обращенным к российскому главнокомандующему.
Мешает и ввергает в сомнения лишь одна тревожная мысль. Все-таки этих немыслимых свершений достигла страна, на которую никто не собирался нападать. Да и сегодня от нее скорее отбиваются, призывая к порядку, нежели мечтают завоевать. Возникает вопрос: стоило ли прикладывать такие старания, обороняясь от ненавистного врага, чтобы в итоге даже российского православного Христа отсечь от русофобствующего? Это, вопрос, согласитесь, нелегкий, с ходу на него не ответишь, и безбожное пропагандистское вранье, сопровождающее безбожный скандал, как-то смущает и отвращает от победителя. Внушая смутную надежду на то, что, воспарив в выси заоблачные и там тоже посеяв хаос, он наконец успокоится.
Слабая надежда, но более пока не на что уповать.
Илья Мильштейн – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
