- Способ мышления, который молодые люди используют, говоря о своем городе, не выходит из дискурса благоустройства. Они отдают право мечтать и принимать решения мэру, а сами устраняются.
- Гораздо важнее предъявить себя, например, в обширном публичном онлайн-поле, чем выйти во двор и заявить о себе как о стороннике какой-то культурной идеи.
- Сегодня молодые люди получают опыт собственной ловкости, физической успешности и понимания собственных границ уже после школы, или не получают совсем. Они лучше общаются с помощью слов, чем с помощью командных действий.
- Место, в котором мы живем, делает нас. Соответственно, мы тоже должны получить право воздействовать на самих себя через изменение города.
Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о том, есть ли место для молодых людей на улицах города, насколько эстетика прошлых десятилетий соответствует их представлению о современной среде и как организованное пространство влияет на гражданскую активность и отношение к родине.
В московской студии культуролог, доцент РАНХиГС Оксана Мороз, эксперт Высшей школы урбанистики Александр Стрепетов и психолог, научный сотрудник Центра исследований современного детства Александра Бочавер (НИУ ВШЭ).
Тамара Ляленкова: Очевидно, что с улиц ушли группы молодых людей по интересам - футбольных фанатов, локальных хулиганов, готов и т.д. Возможно, они ушли в соцсети? Или ребята стали в большей степени индивидуалистами и не испытывают потребности в групповом общении?
Оксана Мороз: С одной стороны, конечно же, ребята в очень большой степени центрированы на онлайн-коммуникации, но это им совершенно не мешает общаться офлайн. Они просто по-разному теперь распределяют свои временные потоки.
Сегодня, во-первых, мы имеем некоторый распад групповых интересов, когда нужно было предъявлять себя как сторонника определенной, внешне ярко выраженной идеи или стратегии культурного потребления. Поэтому большие субкультуры, которые объединялись, например, вокруг определенных музыкальных направлений, хотя и не вымерли, но очень сильно видоизенились.
С другой стороны, надо понимать, что предъявление себя с помощью интервенции в городское пространство перестало быть важным для самоидентификации. Гораздо важнее предъявить себя, например, в обширном публичном онлайн-поле, чем выйти во двор и заявить о себе как о стороннике какой-то культурной идеи.
Тамара Ляленкова: Саша, чего ребят недополучают, сидя дома за компьютером, общаясь в онлайн среде, а не непосредственно на улице?
Александра Бочавер: Опыт, который получают нынешние подростки, очень сильно отличается от подросткового опыта их родителей, потому что он сенсорно совсем другой. У них нет такого богатого опыта физического преодоления препятствий, лазания по деревьям, починки-поломки, разрушений, изучений и так далее. Они много заботятся о своем комфорте и очень мало знакомы с дискомфортом, с физическими усилиями. И это побочный эффект того, что дети много времени проводят за компьютером, их редко отпускают на улицу.
Сейчас, похоже, молодые люди получают опыт, например, собственной ловкости, физической успешности, понимания собственных границ, гораздо позже, или не получают совсем. В то же время у них много коммуникативного вербального опыта, например, в чатах. Они гораздо лучше общаются с помощью слов, чем с помощью каких-то командных действий.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, что сейчас все-таки начали выходить на улицу, жизнь онлайн поднадоела…
Оксана Мороз: Я не думаю, что это ответное движение. Скорее, борьба за самостоятельность. С точки зрения культурологов или социологов мы наблюдаем симптом гиперопеки, который выражается в том, что улица, с точки зрения родителей, опасна. Не приветствуется также общение с уличными друзьями или за пределами школьного пространства, не связанное с учебой.
Если говорить о конфликте отцов и детей, то он сейчас приобретает новое измерение, поскольку подрастающее поколение хочет обнаружить себя не только в Сети, где за ними наблюдают, но и в публичном поле.
улица, с точки зрения родителей, опасна
Другое дело, что все существует в логике потребления. Мы можем говорить о том, что ребята не собираются в кафе, а идут в парк, но практически все активности в парке также предполагают некоторую трату ресурсов. Мы можем предположить, что они пойдут в кино, но мы прекрасно понимаем, что просмотру кино в больших кинотеатрах за довольно серьезную стоимость можно противопоставить просмотр сериала в ноутбуке. Сейчас есть огромное количество разных способов жизни, разных стилей жизни, и ни один из них не является единственно возможным.
Как проводят время молодые люди в регионах и "на районе"
Тамара Ляленкова: Происходит социальное расслоение, которое бывает заметным уже на уровне районов. Где-то молодежь вынуждена проводить время на воздухе. И очень часто местом тусовки остается песочница, в которой они с младенчества растут, растут и практически не выходят. Так и остаются там вместе с пивом. Такая вечная история, которая теперь в городе происходит локально, надо думать, на окраинах?
Оксана Мороз: Понятно, что если мы говорим про Москву, то здесь существуют разные типы занятости в районе. Есть районы, которые живут в логике центростремительной, то есть ты ночуешь и, может быть, ужинаешь дома, а все остальное время проводишь в центре, где работаешь. Есть районы, например, Тропарево, где довольно большое количество жителей и работает, и отдыхает в пределах района. Им центр совершенно не нужен. Они там самодостаточно с точки зрения именно культурного потребления чувствуют.
С другой стороны, мне кажется, что вся молодежь должна проходить через протест. Все сидели в этих песочницах: кто-то в них остался, а кто-то - нет. Это не имеет отношения непосредственно к тому, что программирует район. Просто район может или не может располагать к такому типу времяпрепровождения.
Александра Бочавер: В наших опросах мы замечали, что для молодых людей улица становится не собственно пространством, не самоценным местом, а пространством между мирами. Это нечто, откуда можно попасть в нужную точку - на причал, в чебуречную и так далее.
Тамара Ляленкова: Улица перестала быть средой обитания? Она просто путь из одного места в другое?
Александра Бочавер: Похоже, она становится путем, чем-то, что специально не рефлексируется и не является предметом интереса и внимания.
Тамара Ляленкова: Насколько вписываются молодые люди в общее городское пространство? Или все-таки им нужны места исключительно их обитания?
Оксана Мороз: У нас есть такой тип городского решения, когда порой в самых непригодных местах строят площадки для скейтеров. Вот, мы вам отдаем этот кусок, причем, навсегда - непонятно почему: потому что они здесь и так катались, или просто была дана разнарядка. В этом смысле, мне кажется важным, что горожане имеют право на свое собственное проживание города и на приспособление территории под свои нужды. И молодежь здесь не исключение. Другое дело, что когда город абсолютно точно является пространством, регламентированным властями, то возможности для свободного выбора, для обустройства просто не остается.
Тамара Ляленкова: Что касается мест, которые молодые люди сами выбирают, это происходит стихийным образом. Причем, приходят люди, не объединенные одной дворовой принадлежностью, очень разные. Почему?
Оксана Мороз: Это не история про двор, это история про публичное место силы, за которым закреплена какая-то слава или особая идентификационная особенность: этот парк для таких, это место для таких, эта коробка для других. Так мы распределяем себя по локациям города. Причем, очень интересно, что благодаря тому, что там собираются определенные сообщества, эти локации тоже меняют свою прописку. Другое дело, и эта проблема всех горожан, что они считают, что если мы заняли это пространство, то оно именно такое, каким мы его видим.
Места тусовок в Москве
Была ведь история про монстрацию, в которой очень большое количество молодежи участвовало, и в какой-то момент она внезапно оказалась центром идеологического притяжения. Но из акции по захвату города средствами искусства, по демонстрации абсурдности современных каких-то политических или властных высказываний, монстрацию перевели в акцию, создателям которой приписали политический статус. Хотя логика была вовсе не в том, чтобы подорвать власть, им вменили, что, организовав колонну, они занимаются чуть ли не революционной деятельностью. Это точно не способствует доверию.
Тамара Ляленкова: Действительно, возможность собираться группами в центре города чревата последствиями. И если мы вернемся к античности, то там в городском пространстве всегда есть площади, где люди могли собираться. Это такая простейшая демократия. Сейчас это происходит стихийно, например, у памятника Пушкину. Почему те или иные места оказываются вдруг такими притягательными?
Александр Стрепетов: Вопрос даже глубже, чем кажется. Если мы берем в качестве образца полиса античные города, то наши города от них сильно отличаются. Современные города во многом - порождение эпохи модерна. Мы сегодня (и в течение ХХ века) отдаем все эти важные вещи на откуп, условно говоря, экспертам, которые хорошо разбираются в том, как мы должны жить, где мы должны что-то делать, а чего делать не должны.
Тамара Ляленкова: Ну, тогда, Александр, есть представление о том, каким должен быть город молодых людей, город будущего? Они живут в эстетике советской, постсоветской отчасти, что-то построил предыдущий мэр, что-то делает нынешний. Это, наверное, экспертные такие идеи, но вряд ли они соответствуют представлению о городе будущего…
Александр Стрепетов: Мы часто говорим о том, что наше общество немножко архаизируется, становится более традиционным и так далее. Мне в этом смысле кажется важным аспект, который касается отличия вот этого более архаичного и традиционного общества от общества модерна. Это аспект, условно, золотого века, который в традиционных обществах, скорее, находится где-то позади. Иными словами, это время прошло, и мы здесь пытаемся его немножко сохранить, не упустить и так далее. Тогда как общество модерна этот золотой век размещает впереди - в виде коммунизма или чего-нибудь еще.
Тамара Ляленкова: Но есть мнение, что молодое поколение такого длинного будущего не видит. А градостроение требует длительных затрат…
Александр Стрепетов: Я ровно об этом. В нашем времени глобальная картина того, что с нашими городами будет в 2050 году, полностью блокирована. Мы с огромным трудом размышляем в этом жанре. И это большая проблема, потому что мы отдаем право мечтать и принимать решения мэру или кому-нибудь еще. Конечно, нам может понравиться или не понравиться, но сами мы устраняемся.
пусть решают компетентные люди, мы об этом думать не желаем
И я бы назвал способ мышления, который сегодня присутствует в молодежной среде, когда речь заходит о городе, дискурсом благоустройства. Когда мы говорим с ними, что можно изменить, как должно быть, речь, как правило, не идет дальше велодорожки и чего-нибудь такого скромного, небольшого, типа ливневого стока. А все остальное пусть решают компетентные люди, мы об этом думать не желаем, не будем и так далее. Это немножко грустно.
Оксана Мороз: Когда мы говорим про города будущего, то здесь не стоит упускать из виду технологии дополненной реальности, которые позволяют расцвечивать любую действительностью с помощью элементов цифровой реальности и, создавая наложение, формировать новые городские пространства, которые могут и не отвечать действительности, но которые сформулируют опыт самого потребителя города. Это разговор о том, что, да, молодые люди делегируют большие решения большим акторам, но они забирают часть решений, которая этим акторам неинтересна, под себя. И вопрос дальше заключается в следующем - в каком городе они живут: где покемоны на улицах разложены или в том, где пешеходные дорожки, ливневки и так далее? Здесь может быть разное делегирование разных уровней городской жизни.
Где и как отдыхает продвинутая молодежь
Александра Бочавер: Мне кажется, что это не только в отношении пространства для молодежи характерно, но и в отношении времени тоже. Очень трудно представить какие-то дальние планы, которые непонятно как достигать, как к ним двигаться. В то же время нынешние подростки заинтересованы в том, чтобы было комфортно, благополучно, чтобы было весело и развлекательно.
Тамара Ляленкова: Молодежь сегодня не просто вышла на улицу, а поехала – на велосипедах, самокатах. Может быть, город будущего будет всегда находиться в движении, в нем нельзя присесть на лавочку надолго?
Александр Стрепетов: Здесь, мне кажется, следует вспомнить такую довольно любимую урбанистами вещь, как право на город. Место, в котором мы живем, безусловно, делает нас. Соответственно, мы тоже должны получить право воздействовать на самих себя через изменение
что нас окружает, о том мы только и можем помыслить
города. Хотел бы вспомнить Вячеслава Глазычева, который одним из первых людей в России начал заниматься урбанистикой. В конце 80-х - начале 90-х он проводил простейшие исследования с маленькими детьми, когда приезжал в небольшие города и предлагал нарисовать город, в котором они хотели бы жить. И что дети рисуют? Пятиэтажечки, среди которых они живут, просто чуть-чуть поярче, магазины внизу, дерево украшенное. Все! Фантазия блокирована. То, что нас окружает, о том мы можем и помыслить. Возможно, нам стоит учиться заново.
Тамара Ляленкова: Есть ли место для молодежи в нынешнем современном городе?
Александр Стрепетов: Я думаю, что здесь мы можем говорить, скорее, о способе приспосабливаться. Но это проблема не только молодежи. Если вам повезло попасть в схожую страту, вам нравятся похожие вещи, тогда этот город будет для вас более комфортным, вы вместе его фантазируете, создаете свою среду. Но если вам не повезло, и вы имеете какие-то другие способы и желания потребления и так далее, то - увы! здесь вам приходится приспосабливаться и находить какие-то лакуны, в которых вы можете разместиться, молодежь вы или не молодежь.
