В Красноярске завели уголовное дело на преподавателя физкультуры в одном из местных вузов Наталью Подоляк. Педагога обвинили в применении насилия к представителю власти на митинге "Он нам не царь", хотя, по ее словам, она только задела ногу полицейского, пытаясь подойти к молодому человеку, потерявшему сознание.

5 мая экоактивистка и преподаватель физкультуры Наталья Подоляк пошла на встречу со своей знакомой. По дороге Наталья увидела, как в центре Красноярска проходит задержание участников митинга “Он нам не царь”.

"Полицейские хватали молодежь за ноги и волокли по земле. Ребята почти не сопротивлялись. Я зашла за автобус и увидела, что одного мальчика тащат вниз лицом. Парень уже без сознания. Полицейские его роняли, как мешок, потом снова волокли. Я подбежала и стала говорить человеку в черном, что надо оказать мальчику медицинскую помощь. Этот человек меня грубо оттолкнул и в грудь ударил. У меня в одной руке – собака, в другой – телефон. Я не понимала, как мне обратить внимание на ситуацию. Я немного задела ногой человека в черном. Другой полицейский, снимавший задержания на камеру, увидел это и закричал: "Она напала на сотрудника правоохранительных органов. Хватайте ее скорее", – рассказала Наталья Подоляк Радио Свобода 7 мая.

Тогда Наталья предположила, что ее могут обвинить в нападении на полицейского. Через месяц на Наталью действительно возбудили уголовное дело по ч. 1 ст. 318 УК РФ "Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти". В постановлении написано, что Наталья нанесла удар по голени полицейскому Данилову Д. А., причинив ему физическую боль. Наказанием по этой статье может быть лишение свободы на срок до 5 лет.

Пострадавший, которому пыталась помочь Наталья, Владимир Федоров в разговоре с Радио Свобода подтвердил, что получил травму головы во время митинга. Полицейские толкнули Федорова, и он два раза ударился головой об асфальт:

– Мне стало очень плохо. Я не потерял сознание полностью, потому что помню, как меня тащили в автобус. Можно сказать, что после второго удара головой я находился в состоянии спутанности сознания. В отделе полиции мне никто не пытался оказать медицинскую помощь или вызвать скорую. В больнице, куда я обратился после задержания, мне поставили диагнозы "закрытая черепно-мозговая травма" и "сотрясение головного мозга". Стационар направил заявление на противоправные действия со стороны сотрудников полиции в СК. Это ведомство сейчас рассматривает мое заявление. Оно "буксует" и будет "буксовать" еще долго. А вот дело против Натальи Подоляк продвигается семимильными шагами. Кроме того, меня обвинили по ч.5 ст. 20.2 КАПо РФ "Нарушение участником публичного мероприятия установленного порядка проведения митинга".

5 мая Юрий Орешников находился в 15 метрах от Натальи Подоляк и полицейских:

– Я видел, как парню, о котором рассказывает Наталья, стало плохо. Казалось, что он "отключился". Полицейские волокли парня по земле, не обращая внимания на его состояние. Я хотел помочь этому человек, но полицейские к нему не подпускали. Я не видел, чтобы Наталья наносила удар или нападала на кого-либо. И я не заметил, чтобы кто-то из полицейских пострадал: за ногу схватился, например, упал, закричал "мама".

Юрию Орешникову тоже предъявили обвинение по административной статье.

– Я единственная из задержанных на митинге 5 мая в Красноярске, кого обвиняют по уголовной статье. Все остальные отделались административкой, – рассказала Наталья Подоляк Радио Свобода. – 11 мая я пришла в отдел полиции, где мне сказали, что мои документы передали в СК Железнодорожного района. Я написала ходатайство об ознакомлении с материалами дела. Мне отказали под предлогом тайны следствия. После этого позвонил следователь СК и сказал, что хочет со мной побеседовать, потому что сейчас идут доследственные мероприятия. Юристы посоветовали мне отказаться от этой беседы. За это время я составила заявления в СК на превышение должностных полномочий со стороны сотрудников полиции, в том числе на обвинившего меня в нападении. В СК я пришла с помощником и камерой, чтобы зафиксировать происходящее, но нас вытурили. Через три дня следователь СК опять пригласила меня на опрос. Она сказала, что меня подозревают в нападении на полицейского. Я сослалась на 51-ю статью Конституции и отказалась давать показания. Недавно следователь снова позвонила и сообщила, что 8 июня на меня возбудили уголовное дело. Завтра я пойду на первый допрос. А 7 июня я рассказала на пресс-конференции, что собираюсь баллотироваться в городской совет.

– Вы думаете, возбуждение уголовного дела и ваше участие в выборах в городской совет как-то связаны?

​– Я не нападала на полицейского, не ударяла его и не пыталась причинить ему вред. Я была за спиной у сотрудника полиции и хотела привлечь внимание, чтобы он начал оказывать помощь задержанному. Хотела, чтобы полицейский уже включил мозг. У меня масса свидетелей, которые готовы прийти в суд. Более того, полицейский даже не заметил, что я его коснулась. Есть факты, которые говорят, что дело против меня сфабриковано. Я сейчас не хочу "светить" эту информацию, потому что она может помочь во время защиты в суде. На многочисленных видео, в том числе тех, которые нам показала полиция, нет вообще кадра, где бы я дотрагивалась до Данилова. Меня многие в городе знают. Я не агрессивный человек, не боец. Я борюсь, конечно, за сохранение окружающей среды, но мирными методами. Я люблю животных, помогаю бездомным собакам. Сложно представить, что должно было бы случиться, чтобы я на кого-то напала. Возбуждением уголовных дел на таких, как я, власть дискредитирует себя. Я думаю, что уголовное дело на меня возбудили, во-первых, чтобы отчитаться перед федералами. Местные чиновники решили выслужиться перед Москвой. Во-вторых, с помощью уголовного дела местная власть хочет лишить меня возможности баллотироваться куда-либо.

– Чем вы для них опасны? И зачем вам в городской совет?

​– Я неудобный человек для местных чиновников. Я с 2011 года баллотируюсь в городской совет. В первую очередь, для того чтобы, используя предвыборные площадки, рассказывать народу о проблемах города. Больше всего меня волнует новый генеральный план города, который утвержден в интересах застройщика и предполагает уничтожение зеленых зон. Мы еще в 2015 году поняли, что план принят без учета мнения горожан, и пытаемся это изменить. Я, конечно, не одна, со мной большая группа единомышленников. Среди них представители Института леса имени В.Н. Сукачева, члены ТСЖ микрорайонов, где не строят социальные объекты, защитники Торгашинского хребта. Мои соратники – это люди, которые хотят сохранить экологию Красноярска. Статус депутата городского совета мне нужен, чтобы решать городские проблемы и оперативно получать информацию на разные важные темы. Но я никогда себя врагом местной власти не считала. Я лишь обозначала проблему, чтобы власть ее решила. Но даже обозначая проблему, я затрагивала интересы застройщиков и организаций, которые наживаются на уничтожении экологии нашего города и области. Я думаю, что с помощью уголовного дела меня пытаются запугать. Но бояться можно до определенного момента: пока есть что терять. Я, например, сейчас уже ничего не боюсь. Профессии меня лишили, пенсионный возраст повысили. Они думают, я в 50 лет, потеряв работу и единственный источник дохода, сяду копаться в огороде? Нет, я начну заниматься общественной деятельностью с большим рвением. Так что власть получила в моем лице врага. А я ведь даже в митинге "Он нам не царь" участия не принимала, так, с собачкой мимо проходила.

– У вас с адвокатом уже есть представление, каким может быть наказание?

– Либо штраф, либо условка, либо посадят. Для меня это непринципиально. Самое страшное в этой ситуации – потеря профессии. С уголовной судимостью меня на работу не возьмет ни один вуз. И в тюрьму, конечно, не хочется. Читаю сейчас о российских тюрьмах и с ужасом думаю, что меня может ожидать.

– Задумались о побеге из России?

– Эмиграция даже не обсуждается. Никогда я из России не уеду. Я родилась и хочу умереть в России. Как я могу уехать, если другим людям, в том числе моим родственникам и друзьям, здесь жить! Это моя земля, никто меня отсюда не выгонит. Очень неприятно думать, что я – не самый плохой человек на свете – не нужна своей стране. Вместо того чтобы использовать мои знания и энтузиазм на благо общества, система пытается сделать так, чтобы я сидела в тюрьме или осталась без работы.

– Вы пытались поговорить с полицейским Даниловым?

– Я бы хотела, но, думаю, такой возможности у меня не будет. Я не держу на него зла. Он обычный человек, с маленькой зарплатой, кучей проблем и сильной зависимостью от государства. Власть навязывает нам конфликт на всех уровнях. Видимо, государству не нужно столько граждан, чтобы обеспечивать элиту. И мы все сейчас в опасности, включая полицейского Данилова. Нас сталкивают лбами, чтобы мы друг друга уничтожали, а система могла сохраниться. Не надо поддаваться риторике ненависти и идеям раздора. Нужно, наоборот, объединяться и помогать друг другу.

​– Я видела, что в комментариях вам пишут, что вы как активист должны были бы знать, что в России нельзя касаться полицейских ни при каких условиях. Обвинение по 318-й статье часто используют для борьбы с оппозиционерами. Многих узников 6 мая осудили за "применение насилия в отношении представителя власти".

– А если бы я встретила полицейского в автобусе и наступила бы ему на ногу, меня бы тоже попытались посадить? Почему человек в форме должен быть неприкосновенен, даже если он сам нарушает закон?! Полиция вела себя на митинге с большими нарушениями. Силовики жестоко задерживали людей, не представлялись, не показывали документов. В участке нас держали без составления протоколов, потом не давали нам материалы дела для ознакомления. То есть они могут делать что угодно, а мы должны отвечать по всей строгости закона!? По закону совести и жизни нельзя позволять причинять вред человеку или животному, который находится в беспомощном состоянии. Я должна была попытаться спасти парня. Любой нормальный человек на моем месте сделал бы то же самое.