"А вам куда?" – останавливает меня полицейский на улице 50 лет Октября, когда я пытаюсь пройти на площадь Советов, где утром 28 марта начался несанкционированный митинг – жители Кемерова требовали информации о пожаре в торговом центре "Зимняя вишня". "На площадь", – говорю. "Я понимаю, что на площадь, а там куда?" Я не знаю, что ответить на этот вопрос, тупо смотрю на полицейского, он объясняет, наконец, что мне нужно вернуться к ближайшему перекрестку и пройти по другой стороне улицы – администрация Кемеровской области оцеплена полицией и ОМОНом даже с торца, возле которого никто не митингует.
В 9 утра 27 марта на площади уже около 3 тысяч человек, на лестнице администрации вице-губернаторы Сергей Цивилёв и Владимир Чернов, за их спинами ОМОН. Чиновники пытаются говорить, толпа то и дело прерывает их, скандируя: "В от-став-ку!", но чаще: "Прав-ду! Прав-ду!" или "Кто от-ве-тит?" В отставку отправляли губернатора области Амана Тулеева, но пару раз досталось и Владимиру Путину, которого, впрочем, кажется, старались всуе не поминать. Сергей Цивилёв заговаривал народ обычными в таких случаях фразами: следствие разберется, всех пропавших найдут и опознают, требовать отставок непродуктивно. Он, впрочем, не смог ответить почти ни на один вопрос жителей: почему два кинозала, полных детей, были заперты на время сеанса, а охрана и сотрудники торгового центра убежали, не успев открыть двери? Почему пожарные не были готовы к катастрофе такого масштаба? Как вообще строилось и сдавалось здание, загоревшееся так быстро? Кто проводил пожарные проверки, кто брал взятки, кто закрывал глаза на закрытые пожарные выходы, кто ответит за гибель родных? Почему дело расследует следственная группа из Москвы, зачем тогда вообще нужен СК в Кемерове? И самое главное: сколько человек погибло?
Официальной цифре в 64 погибших в Кемерове не верит никто, и первый аргумент: в 550-тысячном городе чуть не у каждого есть хотя бы один погибший знакомый или родственник. "У меня, по счастью, не очень много погибло", – говорит 19-летний Андрей Чмыхалов, потерявший сводного 10-летнего брата Вадима, приехавшего в Кемерово из Междуреченска на вокальный конкурс. Вадим пошел в "Зимнюю вишню" с мамой и маминой подругой, мама в кино решила не ходить и сейчас лежит в больнице с отравлением, а брат с маминой подругой погибли. Еще у Андрея погибла знакомая девушка. "Всего" три человека. У Ольги, которая не называет свою фамилию, пропала 8-летняя подруга ее дочери: "Я не знаю, что говорить ребенку. Она меня каждый день спрашивает, что с ней, я говорю, не волнуйся, ищем". Подруга пошла в кино с бабушкой – надежд на то, что они живы, практически нет. Бабушки вообще упоминаются часто: воскресенье, начало каникул, многие родители отвезли своих детей в ТЦ с бабушками, кто-то пошел смотреть мультики на четвертый этаж. Даже случайный прохожий Андрей Т., студент третьего курса Кузбасского государственного технического университета, который тут по старинке называют политехом, рассказал, что у его знакомой по вузу погибла мама, бабушка и младший брат: "Мы репетировали студенческий спектакль недалеко от ТЦ, – вспоминает он. – Ей позвонила мама и сказала, что они горят. Мы побежали туда, но нас не пустили. Мы просто стояли рядом, принесли с собой какие-то простыни и одеяла, надеялись, что будут выносить людей, но никого так и не вынесли". Тот же Андрей сказал, что в политехе "горе в трех семьях". Впрочем, на площадь ни он, ни его сокурсники не вышли: после митинга в поддержку Алексея Навального одного из студентов отчислили (формально за неуспеваемость), и в этот раз на несанкционированный митинг решили не ходить. "У нас у всех есть знакомые, которые там погибли. Абсолютно у всех, – утверждает Ольга. – Даже если между нами посчитать, уже больше народу получится [чем насчитали власти]".
Идея посчитать жертвы самостоятельно быстро нашла отклик: на площади появился "Народный штаб" (в противовес обычному штабу), который начал записывать фамилии погибших и пропавших без вести, списки вел Расим Яралиев. К концу дня в его перечне было 86 имен.
Много фрагментов
Отсутствие информации порождало разные слухи, которым тут же начинали верить. Якобы врачи сказали, что в первый же вечер в морг привезли 170 тел (проверить это не удалось); мешки с трупами прятали на Кемеровском хладокомбинате (также проверить не удалось); наконец, на кладбище №5 только что вырыли двести или триста новых могил (корреспондент РС съездил на кладбище и свежевырытых могил в таком количестве не нашел). При этом если в первые часы врачи давали хоть какую-то информацию, то уже в понедельник, по словам одной из собеседниц РС, с них взяли подписку о неразглашении, так что они стали чураться журналистов. Подписки о неразглашении стали брать и с родственников погибших, впрочем, некоторые отказывались их подписывать. Косвенно о том, что количество жертв может вырасти по сравнению с официальными данными, Радио Свобода подтвердила только сотрудница МЧС, дежурившая при кемеровском морге, куда все эти дни приезжают родственники погибших – для опознания своих родных. На вопрос про 64 тела она взмахнула рукой и тихо сказала: "Ну какие там 64. Тут же всё везут и везут... Много фрагментов, их так просто не посчитать", но тут же поправилась и посоветовала обратиться в пресс-службу МЧС: "Вы не думайте, они вам правду скажут, они не будут занижать".
Народ на площади тем временем поносил руководство области и страны, все, впрочем были уверены, что, несмотря на то что Владимир Путин приехал в город, на митинг он не придет (Тулеева тут и вовсе не сильно ждали, многие кемеровчане уверены, что ему давно ампутировали ноги). Так и случилось: президент возложил цветы к стихийному мемориалу рядом с "Зимней вишней", заехал в морг и в больницу, а потом, повстречавшись с губернатором Тулеевым, покинул Кемерово. Тулеев попросил прощения у президента и сообщил ему, что на площади собрались "200 бузотеров", а никаких родственников там нет. Примерно в это же время его заместитель Сергей Цивилёв заявил жителю Кемерово Игорю Вострикову, что тот "пиарится" на трагедии. Игорь потерял в "Зимней вишне" жену, младшую сестру и троих детей: двух, пяти и семи лет. Его мать, Надежда Вострикова тоже стояла на лестнице и безуспешно спрашивала Цивилёва: "Когда мне отдадут моих детей? Отдайте мне моих детей!" – требовала она, пояснив РС, что они с мужем и сыном сдали кровь на ДНК, но когда им отдадут тела, им не сообщили. Не смог ей ответить и вице-губернатор. Митингующие к тому времени посмотрели новостные выпуски федеральных каналов: "По телеку сказали, что нас тут немного", – прокомментировала их, улыбаясь, одна из женщин.
Очень быстро стало понятно, что диалога не получается: из толпы звучали одни и те же вопросы, на которые по-прежнему не было ответов, Сергей Цивилёв предложил присылать фамилии пропавших на электронный адрес администрации, но проблема в том, что в Кемерово никто не верит администрации: "Как мы сможем контролировать то, что вы будете получать?" – спрашивали горожане. Тогда на лестницу поднялся Расим Яралиев, заявивший, что ведет свои списки. Было принято решение создать инициативную группу с участием родственников погибших и представителей администрации – чтобы составить окончательный список жертв. Во время речи Яралиева один чиновник за его спиной рассказывал что-то коллегам про проект "Кемерово – столица пяти морей", а другой рассуждал, что пора бы митинг и заканчивать: инициативная группа оказалась как нельзя кстати.
Пока Аман Тулеев извинялся перед президентом, Сергей Цивилёв неожиданно встал на колени и извинился перед народом. Народ этот жест воспринял неоднозначно: с одной стороны раздались жиденькие аплодисменты а с другой кто-то зло потребовал "кончать этот зоопарк". Около трех часов дня, после шести часов стояния на площади, Цивилёв наконец спустился со ступеней и уехал, пояснив, что ему и другим сотрудникам нужно продолжать работу по поиску пропавших. Люди окружили вице-губернатора, вместе они двинулись в сторону автобусов, ожидавших членов инициативной группы. "Вот Цивилёв грамотный – увел за собой народ, – одобрительно заметил один из его коллег. – Давно надо было. Пусть идут в штаб, ***, пусть едут проверять кладбища, пусть что угодно, лишь бы тут не толпились". Бойцы ОМОНа оттеснили людей еще дальше от здания администрации. Площадь, впрочем, опустела только ближе к вечеру.
Спортштаб
Обсуждение продолжилось в "штабе" – спортзале школы №7, что расположена прямо за "Зимней вишней". Крашеные деревянные полы, грязные туалеты с кучами несмываемого из-за поломанных бачков кала, кордоны полицейских на входе и по периметру школы, полковник полиции с орденскими планками на охране самого спортзала, родственники погибших с пустыми уставшими глазами, медработники, священники, сотрудники МЧС, толпы чумазых пожарных в фойе, до сих пор разбирающих завалы в залах кинотеатра, чай, вода, печенье. "Ну хорошо, а вдруг она вышла из центра, куда идти не знает, как зовут родителей забыла, какая-то сердобольная бабушка ее пригрела, и она там живет? Когда она по факту будет считаться мертвой?" – спрашивает один из отцов.
Ответов у Цивилёва по-прежнему не было, но была инициативная группа, которая тут же и приступила к работе: первым делом было решено объехать окрестные детские дома, по непроверенной информации, детдомовские дети чуть не автобусами приезжали в "Зимнюю вишню" в злополучное воскресенье и именно они играли на батуте рядом с кинозалами, где начался пожар. Сергей Цивилёв ходил по школе барином, на просьбу об интервью отреагировал со всей надменностью, на которую способен российский чиновник: "Журналист? А что вы тут делаете? Тут только родственники", – смерил взглядом и отошел, но выгонять не стал, и на том спасибо.
Сидя на деревянной, потертой многими поколениями школьников лавке, Надежда Вострикова беседовала с высоким молодым человеком в камуфляже и съехавшей на затылок зеленой шапке, из-под которой выбивался непослушный чуб (отдельное интервью молодой человек давать отказался). Они помнили друг друга со дня пожара. Молодой человек работал в торговом центре – собирался открывать там школу танцев и актерского мастерства для детей и видел сам момент возгорания. Он утверждает, что причина пожара все же поджог и случился он именно на детской площадке с батутом: "За 30 секунд вспыхнул батут и вся зона вокруг, там человек 60 находилось на тот момент. Через полторы минуты выключился свет, мы выводили детей вслепую, – рассказывает он. – Там нереально было находиться, мы уже начали задыхаться и выползали. Там ни одного огнетушителя не было вообще. На четвертом этаже пожарный выход был открыт, на втором и третьем все закрыто". При этом собеседник Надежды Востриковой не согласен с версией короткого замыкания, на которой настаивает тот же Расим Яралиев, по его словам, проводка торгового центра не была рассчитана на установленные аттракционы, так что когда один из проводов перегрелся, он загорелся по всей длине. "Не было там проводки, – спорит с ним заочно молодой человек с чубом. – Под батутом нет проводки, справа и слева нет проводки. Я буквально два часа назад ходил [на пожарище] со следователем, нам чисто случайно повезло, мы нашли материал, маленький такой поролон: секунды не прошло, как он сгорел в руках полностью, мы даже не обожглись". По его словам, когда он спустился с детьми на третий этаж, там уже "ревели матери", у которых в кинозалах остались маленькие дети. Вдвоем с приятелем молодой человек снова кинулся наверх, надев противогаз, но там уже ничего не было видно из-за дыма, зато чувствовался жар от огня.
Дочка мне говорила: "Мама, я умираю, нас никто не спасает!"
Надежда Вострикова в это время носилась по улице "от одной скорой к другой и от одной пожарной машины к другой" и тоже умоляла спасти своих. Она до минуты помнит, когда последний раз говорила с детьми: в 16:03 она была у "Зимней вишни", в 16:09 ей позвонила дочь, а в 16:19 сноха позвонила сыну – попрощаться. "Они видели, что вокруг умирают дети, дочка мне говорила: "Мама, я умираю, нас никто не спасает!" Надежда слышала, как в этот момент кричат ее внуки. "Я же ставила вам ее на громкую связь, помните?" – спрашивает она у парня с чубом. Разумеется, он помнил. Связь после этого навсегда оборвалась, хотя телефоны продолжали прозваниваться до шести вечера.
И у Надежды, и у ее собеседника есть большие претензии к пожарным. Тушить начали только через час, когда спасать было уже некого, утверждает Надежда, рассказывая, что пожарные приехали без воды, тянули шланг с той самой улицы 50 лет Октября, шланг лопнул, пришлось менять. Тушили, по ее словам, не там, где нужно – не в кинозалах. Поначалу не было даже лестниц, так что на глазах Надежды из окна четвертого этажа выпал выброшенный отцом 11-летний мальчик – 27 марта он пришел в себя в больнице, но на пожаре погибли его родители и младшая сестра. Мальчик, по словам Востриковой, выпал примерно через час после начала пожара. "Они могли проверить [четвертый этаж]. Могли пробежать и проверить. Могли!" – повторяет она, и в ее голосе звучит отчаяние, она достает платок и вытирает красные глаза.
За мутными окнами стремительно темнеет, спортзал пустеет, хотя многие родственники по-прежнему сидят: ждут то ли какого-то объявления Цивилёва, то ли информации от Следственного комитета. Признают при этом, что ничего полезного ни СК, ни вице-губернатор обычно не говорят, но и пропустить боятся: а вдруг. Священники начинают служить молебен перед баскетбольной сеткой – за здравие. За упокой служат возле груды цветов, к которой приезжал Путин. Надежда Вострикова показывает фотографии погибшей дочери сотруднице МЧС, рассказывая, какая она у нее была умница. На улице отчетливо пахнет пожаром.
