Александр Генис: Америка все еще не отошла после шока выборов в Конгресс, где демократы так решительно отобрали власть у республиканцев. Полемика победителей с побежденными ведется с прежним ожесточением. Первые говорят о смене всего политического ландшафта страны, уставшей от правления консерваторов. Вторые считают триумф демократов - временной победой, которая только подготовит реванш республиканской партии на президентских выборах в 2008-м году.
Кто бы ни был прав в этих беспрестанных спорах, ясно, что выборы радикально освежили политическую атмосферу страны.
Конфуций считал, что лучше всего о положении дел в государстве говорит музыка, которая звучит во дворце. Выполняя наказ мудреца, наш вашингтонский корреспондент Владимир Абаринов начал свой отчет о переменах в американской столице с того, что прислушался к звучащей там музыке.
Владимир Абаринов: Среди американских президентов было не так уж много меломанов и совсем мало музыкантов. Томас Джефферсон играл на скрипке, Калвин Кулидж – на губной гармошке, Уильям Гардинг – на альтгорне и корнете, Гарри Труман – на фортепьяно. Блестящим пианистом и скрипачом был Ричард Никсон. О музыкальных вкусах Джорджа Буша-младшего известно, что он большой поклонник музыки кантри. Два года назад дочери подарили ему на день рождения дигитальный плейер, чтобы президент катался на своем велосипеде под музыку. Осведомленные люди утверждают, что в репертуаре плейера есть песни Джона Фогерти, а песня Брюса Спринстина No Surrender – вообще одна из любимых песен президента. Конечно, было бы неплохо сделать песню с таким выразительным названием – «Не сдаваться!» - гимном нынешней администрации и Республиканской партии в целом, но штука в том, что Брюс Спрингстин не любит Буша и поет ее на предвыборных митингах демократов. То же относится и к Джону Фогерти. Поэтому на публичных мероприятиях республиканцев, особенно с участием президента воюющей державы, играет военный духовой оркестр.
Демократы тоже просят Господа благословить Америку, но музыка у них другая.
Но дело не c только в личных пристрастиях политиков или музыкантов, сколько в простом расчете. Судя по опросам, большинство любителей музыки кантри – республиканцы, любители хип-хопа – в основном демократы, а среди фанатов рока больше всего колеблющихся. Вот победный спич сенатора-республиканца Боба Коркера. После традиционного заклинания «Боже, благослови Америку» звучит хит группы Brooks & Dunn «Только в Америке»:
Солнце встает над Нью-Йорком,
водила застрял в пробке,
смотрит в зеркало заднего вида,
ищет где же оно,
обетование земли обетованной.
Один мечтает о славе и богатстве,
Другой еле сводит концы с концами,
Одного, глядь, упекли за решетку,
А другой выбился в президенты.
Только в Америке
мечты такие большие,
только в Америке
у каждого есть шанс».
Почему республиканцы проиграли? Председатель национального комитета республиканцев по выборам в нижнюю палату конгрессмен Том Рейнолдс считает, что всему виной неблагоприятная общественная атмосфера.
Том Рейнолдс: Мы всегда готовы идти навстречу ветру, поэтому Национальный комитет республиканцев был агрессивен как никогда в своих контактах с избирателем. Мы потратили более 80 миллионов – повторяю, 80 миллионов – на выборы в Палату представителей. И это не считая расходов на телевизионную рекламу, оплаченную из других источников. Но некоторые кандидаты не ожидали, что станут жертвами враждебной атмосферы на национальном уровне.
Владимир Абаринов: Жалобы республиканцев на объективные обстоятельства и недружелюбность оппонентов приняли настолько нелепый характер, что сатирическая интернет-газета «Луковица» опубликовала пародию на них. Она так понравилась эксперту Института Брукингса Томасу Манну, что он прочел ее на дискуссии по итогам выборов.
Томас Манн: Республиканцы обвиняют в своем поражении на выборах демократов. Должностные лица республиканской партии возложили ответственность за свои неудачи на демократов, обвинив их в том, что они вели «агрессивную, умышленно антиреспубликанскую кампанию». «У нас есть доказательства хорошо организованной, хорошо профинансированной серии мероприятий, направленных специально на то, чтобы дискредитировать наши усилия, представить наши действия в негативном свете и добиться изгнания республиканцев с постов, которые они занимают, - заявил председатель Национального комитета Республиканской партии Кен Меллман. – Мы располагаем информацией о добровольцах, которые ходили из дома в дом и агитировали граждан голосовать против нас».
Владимир Абаринов: Но никто не повредил республиканцам так, как они сами. Сатирик Джимми Киммел сформулировал предвыборное послание правящей партии одной фразой: «Усама бин Ладен угрожает Америке новым нападением, и потому мы должны проголосовать за тех, кто вот уже пять лет не может поймать его». Острота другого сатирика, Джея Лино.
Джей Лино: Как известно, иракский суд признал Саддама виновным и приговорил его к смерти. А ведь говорил же я ему - найми себе хорошего адвоката-еврея. Не послушал доброго совета и теперь получил на полную катушку. Между прочим, многие демократы уверены, что Белый Дом манипулировал судом, чтобы подгадать приговор к выборам. Это смехотворное обвинение – Белый Дом был занят манипуляциями с нефтяными ценами, ему было просто некогда заниматься другими проектами.
Владимир Абаринов: Некоторые высказывания кандидатов Республиканской партии заставляли усомниться в их адекватности. В Монтане во время теледебатов кандидат демократов Джон Теслер обвинил своего соперника сенатора Конрада Бернса в том, что у республиканцев нет плана выхода из иракского тупика. Вот что ответил Бернс.
Конрад Бернс: Он говорит, что у нас нет плана. План есть, но мы не расскажем его тебе, Том, потому что ты разболтаешь его и сорвешь.
Владимир Абаринов: Конрад Бернс проиграл. Ключевым штатом для победы демократов на выборах в Сенат оказалась Виржиния. Сенатор-республиканец, бывший губернатор штата Джордж Аллен проиграл своему сопернику Джиму Уэббу всего три десятые процента. И не исключено, что эта обидная неудача постигла Аллена из-за одного-единственного слова.
Джордж Аллен: Вот тут у нас парень, вон он, в желтой рубашке, Макака или как там его зовут. Он работает на моего соперника. Постоянно ездит с нами. Ну и отлично! Давайте поприветствуем Макаку. Добро пожаловать в Америку, в реальный мир штата Виржиния.
Владимир Абаринов: Аллен говорил о телеоператоре индийского происхождения, имя которого звучит совсем иначе и который родился и вырос в Америке. Сенатору пришлось потом извиняться и уверять публику, что он не расист, но слово не воробей. По-английски мартышка называется macaque. В английский язык слово пришло из португальского через французский. А macaca – это презрительная кличка, которой белые колонизаторы называли туземцев франкоязычных стран Африки. Дотошные журналисты выяснили, что мать Аллена – уроженка Туниса, и от нее сенатор усвоил французский язык, в том числе жаргонные словечки.
Демократы тоже допускали ошибки. Руководство партии решило, что сенатор от Коннектикута Джо Либерман проиграет из-за своей поддержки войны в Ираке и выставило на выборы другого кандидата с антивоенной программой. Но Либерман объявил себя независимым кандидатом и выиграл. Коннектикут стал единственным штатом, где демократы потеряли место в Сенате. Анекдот на эту тему рассказывает эксперт Американского института предпринимательства Норман Орнстейн.
Норман Орнстейн: Большинство из вас, и я в том числе, учили в школе, что в Солнечной системе девять планет. И нам было нелегко отказаться от этого знания, когда несколько месяцев назад астрономы вдруг лишили Плутон звания планеты. Но Плутон объявил себя независимым и теперь снова как ни в чем не бывало на своем месте среди небесных тел.
Владимир Абаринов: На следующий день после выборов президент Буш признал поражение своей партии и сделал жест доброй воли в отношении лидера демократов в нижней палате Нэнси Пелоси, которой довелось стать первой в истории США женщиной-спикером Палаты представителей.
Нэнси Пелоси: В качестве первого после выборов шага, направленного к достижению межпартийного согласия, я рекомендовал ей декораторов, которые помогут оформить интерьеры ее новых служебных помещений.
Владимир Абаринов: Новая метла по-новому метет. Оформлять офисы по собственному вкусу – право и привилегия больших вашингтонских начальников. Изменения в интерьере комментируются экспертами, из них делаются выводы о стиле нового руководства. Например, первая леди Лора Буш первым делом заменила в Овальном кабинете ярко-синий ковер, лежавший там при Билле Клинтоне, бежевым и вообще оформила рабочее место мужа в спокойной, светлой, ненавязчивой гамме. Главный декоратор Бушей, Кен Блезингейм, оформил интерьеры и их частного дома в Техасе. Не исключено, что Нэнси Пелоси воспользуется рекомендацией президента. Но, с другой стороны, у дизайнеров тоже есть свои политические предпочтения. Например, если Лору Буш одевает Оскар де ла Рента, то Нэнси Пелоси заказывает наряды у Джорджо Армани.
Выборы в Конгресс называют ранним стартом президентской кампании. Для сенатора Хиллари Клинтон это действительно так – она почти наверняка будет одним из кандидатов. И если будет избрана, в Белый Дом в качестве супруга президента – первого джентльмена – вернется Билл Клинтон со своим саксофоном и исполнит на инаугурационном балу соло не хуже того, которое он сыграл по случаю своего собственного избрания в 1993 году.
Александр Генис: Миллиардеры всегда были важными персонажами и истории, и мифологии Америки. Хотя бы потому, что они оставили такой неизгладимый след на карте ее городов, как Карнеги-холл в Нью-Йорке или Национальный музей в Вашингтоне. Не удивительно, что две новые биографии двух легендарных богачей привлекли внимание читателей и критиков.
У микрофона – ведущая «Книжного обозрения» «Американского часа» Марина Ефимова.
Дэвид КЭННАДИН: «МЕЛЛОН. Жизнь американца»
Дэвид Насау, «Андрю Карнеги»
Марина Ефимова: Как относиться к очень богатым людям? Подражать им или ненавидеть и презирать?
По утверждению гарвардского историка Ричарда Паркера, с самых первых дней существования Соединенных Штатов Америки среди её отцов-основателей превалировали серьезные сомнения и даже горький гнев по отношению к обладателям несметных богатств. Составитель «Декларации независимости» Томас Джефферсон внес в ее текст знаменательную поправку к известной и привычной тогда формулировке английского философа Джона Локка. У Локка каждый гражданин страны «имеет неотъемлемое право на жизнь, на свободу и на собственность». Джефферсон заменил слово «собственность» на выражение «стремление к счастью». Это не значило, конечно, отрицание права на собственность, но это создавало новое направление умов.
Другой мудрец – Бенджамин Франклин – в знаменитой «Автобиографии» описывает, как достигнув успеха в бизнесе, он понял, что жизнь, посвященная общественной пользе, гораздо богаче и счастливее, чем жизнь, посвященная личному материальному благополучию. «Деньги, - предупреждали отцы-основатели, - должны быть только инструментом, а не целью. В противном случае мы создадим в Новом Свете старую Европу с её древним неравенством и разрушим хрупкую новую демократию».
Многих ли они убедили?. По мнению историка Паркера – немногих.
Диктор: «Веком позже вторая американская революция – индустриальная – создала НОВОЕ поколение лидеров, которых вполне можно назвать «вторыми отцами-основателями». Возглавившие «Позолоченный век» (другое название - «эпоха баронов-грабителей») несметные богачи: Рокфеллеры, Фрики, Гулды, Морганы, Карнеги, Мэллоны - трансформировали Америку. За период между Гражданской войной и 1900-м годом они превратили ее в самую мощную и быстрорастущую экономику в мире. Обладая гораздо более неконтролируемой властью, чем нынешние миллиардеры, тогдашние «гаргантюа», достойные пера Рабле, приобрели капиталы, выходившие за рамки самого богатого воображения, но... они почти разрушили американскую демократию. В их время нищета и коррупция захватили страну, как эпидемия чумы.
Марина Ефимова: Две книги о богачах «Позолоченного века» - биография Эндрю Карнеги Дэвида Нассау и только что вышедшая биография Мэллона, написанная историком Дэвидом Кэннадином, – поневоле наводят на сравнение двух этих мощных фигур с нашими нынешними постиндустриальными титанами. Особенно завораживает читателя Эндрю Карнеги.
Став королем стали, а затем главным изготовителем оружия, став самым богатым человеком в мире, он в возрасте 65 лет продал свою империю банкиру Моргану, и начал раздавать свое богатство. Карнеги создал множество публичных библиотек, концертных залов, музеев, фондов поощрения артистов и ученых, персональных пенсионных фондов, студенческих стипендий, и так далее. И, наконец, он сделал безуспешную, но грандиозную попытку собрать вместе богатейших индустриалистов мира, свести их с политиками и остановить Первую мировую войну. Этого вполне хватило для его бешеной популярности у интеллигенции. Но вот о чем напоминает рецензент обеих биографий:
Диктор: «Девиз Карнеги в старости, сформулированный в его знаменитой книге «Евангелие от богатства», звучал так: «тот, кто умирает богатым, умирает опозоренным». Этот девиз умилил и интеллектуалов, и альтруистов, и кальвинистов. Но для реформаторов из среднего класса и для рабочих все эти слова и даже поступки Карнеги – лишь попытка подменить равенство благотворительностью. Да и объективные ИСТОРИКИ не могут не помнить, что Эндрю Карнеги (при всем его уме и способностях) нажил свое безмерное богатство на темных, аморальных, а часто и просто незаконных сделках. И что главным его принципом ведения бизнеса (в молодости) было использование максимально дешевого труда. Поэтому его рабочие жили в условиях, приближавшихся к условиям средневековой Англии. Привело это, как известно, к кровавой забастовке «Хомстед». Так что в старости он раздавал не совсем СВОИ деньги».
Марина Ефимова: Богач Эндрю Мэллон не обладал ни обаянием, ни пусть запоздалой, но все же щедростью своего тёзки. Его меркантильность была иногда просто анекдотичной. Например, когда Мэллон умирал и его сын попросил подарить ему на память картину Коро из его огромного собрания живописи, Мэллон предложил сыну купить у него это полотно за небольшую цену в 50 000 долларов. Свою коллекцию он собирал, скупая у сталинских эмиссаров картины из Эрмитажа, нарушая при этом эмбарго на торговлю с советским режимом и платя Сталину миллионы долларов. Мэллон умер под судом, хотя и создал лучший музей Америки – Национальную Галерею в Вашингтоне.
История Мэллона предлагает самый яркий урок постиндустриальным титанам уже НАШЕГО времени, особенно таким, как Лэйсы, Эбберсы, Козловские или финансист Иван Боески – ныне опозоренный и низложенный. Но даже и те, кто не запачкал явно своей репутации: Гейтс, Сорос или красочный Доналд Трамп, - вызывают сильные сомнения в том, чего больше они приносят своему времени: пользы или вреда. Их филантропия ублажает толпу, но их быстрый ум опережает разум законодателей, и их несметные богатства расшатывают финансовый и социальный баланс мира. Подводя итог этому короткому обзору, Паркер пишет:
Диктор: «Хитроумный Боески, пока фортуна ему улыбалась, изобрел формулу, ставшую популярной: «Жадность – это хорошо». Так ли это? Отцы-основатели Америки завещали нам ОДИН комплект ответов на этот вопрос, герои «Позолоченного века» – совсем ДРУГОЙ. И мы так еще и не решили, какой выбрать».
Александр Генис: Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов.
Григорий Эйдинов: Новый и третий альбом группы « Be good Tani ’ s » называется просто «Здравствуй, любовь». « Be good Tani ’ s » - это трио, состоящее из канадок Фрейзи Форд, Саманты Партон и Триш Клайн. Название коллектива, которое переводится, как «Будьте хорошими Танями», возникло из-за песни их общего друга, в которой он зовет некую Таню бросить все и отправиться в скитания с гитарой. Добавив к гитаре банджо, ударники и моментально узнаваемую манеру исполнения, три девушки-барда вот уже почти 10 лет так и делают, скитаясь по музыкальным просторам американы, блюза и блю грас. И, как результат, довольно тихо « Be good Tani ’ s » стали, по-моему, одной из лучших современных групп в любом направлении. Каждый их новый диск состоит частично из их собственных песен, а частично из обработок чужих произведений разной степени известности. От традиционной «О, Сюзанны», неизвестно где раскопанных песен времен гражданской войны и великой депрессии до просто песен их друзей. Однако « Be good Tani ’ s » делают каждую песню безусловно своей с порой гипнотическим минимализмом. Вот одна из моих уже любимых песен с их нового альбома. Это такой тихий эпос, во всей своей простой осенней красоте, очень подходящий к наступающему празднику Дня Благодарения. Творящие вне времени « Be good Tani ’ s ». «Разбросанные листья».
Александр Генис: Затаив дыхание, театральный Нью-Йорк ждет самой грандиозной премьеры за последние четверть века. Трепет внушает сама арифметика постановки. Она обойдется театру Линкольн-центр в семь с половиной миллионов долларов. И это не так дорого, если учесть, что драматургическая трилогия Тома Стоппарда покрывает 35 лет русской интеллектуальной истории. В спектакле примет участие 41 актер, которые поделят между собой 70 ролей и разучат бесчисленные монологи, в которых обсуждаются идеи Гегеля, Шеллинга и Канта. Но, конечно, больше всего в пьесе русских реалий и русских персонажей – Герцен, Бакунин, Тургенев, Огарев. Стремясь подготовить город к такому непростому зрелищу, наши ведущие журналы, начиная, конечно, с «Ньюйоркера», объясняют будущим зрителям идейно-исторический контекст пьесы, без которого мало кто решится смотреть этот спектакль. Решив, что и для отечественной аудитории, изрядно забывшей главных героев Стоппарда, такой разговор будет небесполезным, я пригласил в студию нашего эксперта Бориса Михайловича Парамонова.
Борис Парамонов: Вы знаете, Александр Александрович, конечно, «Берег утопии» ставится не только в Нью-Йорке, но и в Москве, и премьера назначена также на весну следующего года. И вот что совершенно поразительно: в материалах русского Интернета по этому поводу я был буквально шокирован тем, как поначалу отнеслись к теме трилогии Стоппарда русские реципиенты. Было сказано нечто вроде того, что это никому не интересная древность, что Белинский и Герцен – скука и прочие позорные вещи. Стоппарду пришлось объяснять потомкам Герцена, что его репутацию испортил Ленин, что Герцен – это гениальный писатель и выдающийся мыслитель. Да и вообще так называемые «идеалисты сороковых годов» - самые культурные люди в русской истории; разве что к началу 20 века был достигнут сходный уровень культурного и эстетического развития.
Я пока не знаю, что будет в спектакле по Стоппарду. Известно, что он умеет писать по-разному: и в стиле Бекетта, и голливудские сценарии. Но в американской статье по поводу предстоящей нью-йоркской премьеры я прочел, что среди персонажей пьесы – не только Белинский с Герценом и Огаревым, но и кот, курящий сигару. Кот этот, конечно, из Булгакова, и я не знаю, как можно фантастические гротески «Мастера и Маргариты» ввести в контекст русских культурных споров девятнадцатого века.
Александр Генис: Знаете, Борис Михайлович, Стоппард прекрасно знает русскую литературу, и никакие анахронизмы его не остановят.
Борис Парамонов: Да, конечно, я читал где-то, что он провел пять лет, изучая материалы этой эпохи. За пять лет можно понять, что говорили Герцен и Белинский. Я хочу только подчеркнуть, что тематика Стоппарда исключительно интересна. И я предполагаю, какой элемент из жизни этих блестящих русских людей Стоппард использовал для придания своей пьесе некоей иррациональности.
В той статье из «Нью-Йорк Таймс», что я упоминал, писалось, что самым трудным для Стоппарда было научить американцев правильно произносить слово «Премухино». Это название усадьбы Бакуниных, бывшей летним приютом всех друзей Мишеля, то есть Михаила Бакунина. Это была компания ранних русских гегельянцев. Понятно, что читали Гегеля и Фихте, но ведь молодые люди еще и влюблялись. Влюблялись они все исключительно – и Белинский, и Станкевич, и прочие - в многочисленных сестер Мишеля, во всех этих Любинек, Варинек и Таничек (эти имена раньше писались через «и»). Мишель и сам с сестрами активно переписывался. Главная тема этих писем – отговаривание сестер от выхода замуж. И не за друзей своих – там любовь была, что называется, идеальной, а от вполне реальных претендентов на руку. Одной сестре он писал: как ты можешь думать о Дьякове, когда этот человек не умеет отличить абсолютный дух от картошки?
Александр Генис: В духе времени. Помните, как Белинский обижался, что его зовут обедать, когда еще не решен вопрос о бессмертии души.
Борис Парамонов: Вот именно этот комический элемент, нами сейчас остро чувствуемый, надо думать, дал современному человеку Стоппарду много материала для всяческих гротесков. Есть работа об этой так называемой Премухинской идиллии у весьма неожиданного автора – Милюкова. Это характеристика психологии людей сороковых годов, но работа не очень интересная и любопытная больше собранным материалом, чем анализом. В общем, подчеркнуто, что этими людьми владел искусственно нагнетаемый романтический экстаз. Когда появились в печати письма Бакунина, уже обо всем можно было судить из первых рук. И вот тогда понимаешь, что знаменитый в русской литературе образ лишнего человека имел источником именно такого рода идиллии. Да ведь известно, что тургеневский Рудин – вроде как Бакунин, но смягченный, конечно, не такой гротескный, как реальный Мишель.
Александр Генис: Мы привыкли считать лишних людей бесплодными в социальной, а не интимной сфере.
Борис Парамонов: И зря! Родовая черта этих лишних людей – не их неспособность к действию в условиях пресловутого николаевского царствования, а их бессилие перед женщиной. Между прочим, это по-своему понял Чернышевский в статье «Русский человек на рандеву» о повести Тургенева «Ася»: он сделал вот эту мужскую робость метафорой русского либерализма. При этом сам Чернышевский отнюдь не был сексуальным гигантом, а несчастным мужем распутной жены. Догадаться, отчего она распутничала, не представляется трудным.
Но матрица лишнего человека, конечно, Бакунин, которого почти открыто называли скопцом. Именно по этой причине произошла знаменитая драка Бакунина с Катковым, причем Катков побил гиганта Бакунина. Мишель сплетничал о романе Каткова с женой Огарева. И вот тут начинается, так сказать, второй акт трилогии.
Александр Генис: Стоппард не мог пройти мимо всех этих любовных сложностей, потому что без них не было бы драмы, зрелища. Во всех его пьесах, включая те, где решаются чисто философские, говоря точнее – гносеологические проблемы, вроде головоломной пьесы «Прыгуны», обязательно присутствует роковые дамы, часто, как в тех же «Прыгунах» – обнаженные.
Борис Парамонов: И тут тема Герцена – Огарева даже интереснее всего, что связано с Бакуниным в эротическом плане. Не сомневаюсь, что в основе герценовских сцен у Стоппарда лежит пресловутая душевная драма Герцена. Это еще одна архетипическая ситуация русской литературы: любовь втроем. Огарев, как и Бакунин, был импотентом. Он дважды был женат, у жен его детей не было, и обе они с ним разошлись, и у обеих сразу же появились дети. Причем у второй жены дети были – от Герцена, лучшего друга. Вообще Огарев был человек неинтересный, о нем и помнят-то исключительно из-за Герцена. Потом Огарев сошелся с какой-то пьющей английской проституткой; не думаю, что эти отношения были чем-то действенным.
Но это было уже после того, как Герцен овдовел. Душевная же драма упомянутая произошла раньше, и это был европейский скандал, причем огласку дела произвел сам Герцен. У его Натали случился роман с немецким поэтом Гервегом. Было много перипетий, читайте об этом в «Былом и думах» (рекомендую нынешним русским, это много интереснее книг О.Робски); в общем, Герцен обратился, как он это назвал, «к суду европейской демократии», чтобы разобраться с Гервегом. Он всех поставил, конечно, в неловкое положение.
Александр Генис: Стоппард, собственно, всегда любит связывать сюжеты экстравагантным сексуальным узлом, как он это сделал в своей викторианской драме «Изобретение любви». Но интересуют его не приключения очередного треугольника (или квадрата), а интерпретация любовных отношений в большом культурном контексте. Он, за что его не устают упрекать критики, все-таки головной автор. И любовь в пьесах Стоппарда – социальная и интеллектуальная метафора.
Борис Парамонов: Несомненно, Стоппард - интеллектуальный автор. И не трудно догадаться, как может интерпретировать все эти сюжеты современный западный писатель, знающий, например, Герберта Маркузе. Связать революционную мысль и действие с сексуальными проблемами – это очень интересно, это именно современно. Социальные измерения пола – это же наисовременнейшая тема, пол перестал быть интимным, частным делом, сделался темой общественного дискурса. Вспомним, например, нынешние разговоры о правах гомосексуалистов. Разговоры о том, что социализм предполагает обобществление жен, не на пустом месте возникли. И как эта тема всплыла потом у русской элиты в начале 20 века, например у Вячеслава Иванова: любовь как коллективная активность. Коллонтай пресловутая с ее любовью пчел трудовых – это грубая копия Вяч.Иванова.
Конечно, Стоппард взял все эти темы и, надо полагать, решил их как-то по-западному. Но для русского это, прежде всего, тематика женственной расслабленности русского человека – культурного человека, естественно, либерала, - неспособности его к активному овладению бытием.
Русское племя пошло от Ленина, а не от Герцена с Огаревым и Бакуниным. Дети Герцена все укоренились на Западе.
Утешение одно: нынешняя российская молодежь потеряла интерес не только к Герцену с Бакуниным, но и к Ленину. Будем ждать дальнейших мутаций русского человека.
Александр Генис: Следующая, привычная нашим постоянным слушателям, рубрика - «Музыкальное приношение» Соломона Волкова». Что вы принесли нам сегодня, Соломон?
Соломон Волков: Сегодня я хотел рассказать об одном концерте, который прошел в Нью-Йорке, и отметить две годовщины.
Концерт - это было выступление певца Тони Бенетта. Он, на сегодняшний день, является неким заместителем Фрэнка Синатры, если угодно, в американской музыке. Это такой жанр Крунера.
Александр Генис: Как нам найти русский аналог? Марк Бернес не подойдет?
Соломон Волков: Да, очень подойдет, хотя у Синатры голос был, пожалуй, получше. Он не шептал, он не произносил, он пел. У него был потрясающий, очень хорошо поставленный голос. У Бернеса такого голоса никогда не было. Но в чем-то эти жанры схожи. А Тони Бенетт сегодня как бы работает в этом ключе. Он дружил с Синатрой, и все его воспринимают как законного наследника Синатры. Что мне в Тони Бенетте приятно, это то, что ему уже сейчас за 80, а он очень модный, его никто не воспринимает, как какого-то устарелого дедушку, который еле-еле выходит на эстраду и что-то такое напевает.
Александр Генис: Вы знаете, Соломон, мне кажется, что это какое-то знамение времени. Вы подумайте, кто сейчас главные герои? Боб Дилан, «Роллинг Стоунз». Это музыка другого поколения. Она переходит через границы отцов и детей.
Соломон Волков: Но Бенетт, по отношению к «Роллинг Стоунз», это уже их дедушка. Это из какой-то абсолютно допотопной, исторической эры. А воспринимается он чрезвычайно современно.
Александр Генис: Почему?
Соломон Волков: Во-первых, это очень профессионально, это здорово сделано. Во-вторых, когда ты его слушаешь, остается очень хорошее настроение. Ты всегда заражаешься его оптимизмом. И, по-моему, его исполнение стандарта знаменитого Кола Портера « Night and day » - все знают эту музыку – является, по-своему, образцовым.
Юбилей, о котором я хотел сегодня сказать, это 125 лет со дня рождения музыкального критика и писателя Леонида Сабанеева. Он родился в 1881 году в Москве, а умер в 1968 во Франции. Он стал эмигрантом. И именно потому, что он был эмигрантом, судьба этого очень талантливого человека в России сложилась незадачливо. Он был самым, быть может, в свое время, знаменитым пропагандистом музыки Скрябина. Он был одним из его друзей близких. И даже о нем так говорили: «Аллах Скрябин и его пророк Сабанеев». Он, в связи с этим, снискал много врагов потому, что он действительно сконцентрировался на Скрябине. Скрябин был его путеводной звездой. И вот он написал в своем роде замечательную книгу о Скрябине, она называется «Воспоминания о Скрябине», и издал ее впервые в 1925 году, когда он еще был в Советской России. Но в тот момент, когда он уехал, стал эмигрантом и враждебным элементом, то с книгой получилась такая смешная штука. Ее не забыли, ее продолжали использовать вовсю. Но самого Сабанеева при этом ругали. А книгу использовали и цитировали очень часто, даже не упоминания Сабанеева. Потому что на сегодняшний день оказалось так, что кроме этой замечательной книги о Скрябине никто ничего внятного, как о личности, не рассказал. И эту книгу, к счастью, сравнительно недавно в Москве переиздали, она сейчас опять доступна. И по ней будущие поколения будут узнавать, каким был Скрябин-человек.
Александр Генис: Я недавно прочел эту книгу, и у меня сложилось такое впечатление, что автор представляет Скрябина фигурой, в первую очередь, мистической. Человек, который способен постичь какие-то тайны, неведомые другим. Соответствует ли это действительности. Вообще, насколько мы можем доверять Сабанееву?
Соломон Волков: Мы можем ему доверять настолько, насколько можем доверять любому очевидцу. Есть, в конце концов, такое изречение «врет, как очевидец». Потому что там встает его убедительный портрет. И я с вами не согласен в том, что там он его как мистика рисует. По-моему, у него там достаточно скептические взгляды на эти мистические озарения Скрябина, и он как раз акцентирует земную природу Скрябина. Я, когда читаю эту книгу, ясно представляю себе, каким был Скрябин в жизни. И, в этом смысле, эта книга очень полезна сегодняшним исполнителям музыки Скрябина, которые играют ее не мистическим образам, а, скорее, изысканно и прозрачно, как это делает Михаил Плетнев в исполнении поэмы Скрябина.
Я хочу поговорить о Филиппе Хиршхорне. Скрипаче, рижанине, моем приятеле еще с рижских детских лет. Мы отмечаем 10 лет его смерти. Он родился в 1946 году и умер в 1996. Ему стукнуло как раз 50 лет. Это была ранняя, несправедливая, трагическая смерть от болезни. Он был замечательным скрипачом, о котором сейчас не так много вспоминают. А вот в наши дни для нас он был легендарной фигурой. Он был очень своеобразной личностью. Он был, во-первых, очень красивый, изящный, маленький, красивый, очень саркастический человек. Большой хулиган. Его выбросили из московской десятилетки за то, что он поджег рояль, ходил по карнизу.
Александр Генис: Почему он поджег рояль? Я понимаю, что он скрипач.
Соломон Волков: Вот он был такой романтической фигурой.
Александр Генис: Байрон от скрипки.
Соломон Волков: Абсолютно. Его больше интересовали все эти его причуды и такие сумрачные хулиганства. Но когда он брал скрипку в руку, то он очень вел за собой и, тоже, в романтическом ключе. У него очень красивый, но напряженный звук, который как бы предвещал, может быть, такую трагическую судьбу. И даже когда он играл чисто виртуозные сочинения, как первый концерт Паганини для скрипки с оркестром, вы чувствуете это напряжение. Даже в солнечном, безмятежном, ясном Паганини, хотя сам Паганини тоже был, как известно, личностью демонической, может быть, поэтому он, протягивая от Паганини такую линию к себе, тоже играл Паганини как опус демонический, с характерным для себя нервным надрывом.
Александр Генис: Нашу сегодняшнюю передачу вновь закончит некролог. В возрасте 94-х лет умер великий Мильтон Фридман. Нобелевский лауреат, глава Чикагской школы экономики, он был не столько ученым, сколько культурным героем нашего времени. Самый прославленный из современных экономистов, он больше всех своих коллег повлиял на политический пейзаж сегодняшнего мира.
Сын бедных евреев из Восточной Европы, Фридман говорил, что ему повезло трижды. В первый раз, когда родители эмигрировали в Америку, во второй, когда школьный учитель геометрии открыл ему поэзию математики, сравнив оду Китса с теоремой Пифагора, и в третий раз, когда он получил стипендию, позволившую ему закончить Ратгерс-колледж.
Вступив в науку в эпоху Великой депрессии, Фридман пошел против общего течения экономической мысли, которая видела спасение от кризиса во вмешательстве государства. Фридман государству не верил. Самый упорный из учеников Адама Смита, он считал, что частный человек умнее своего правительства. Фридман доверял свободному рынку больше, чем любым чиновником, страстно доказывая, что всякая политическая свобода опирается на свободу экономическую. Последовательный либертианец, он защищал свои убеждения до того логического предела, за которым его оставляли даже пылкие поклонники. Фридман был сторонником легализации наркотиков, он отрицал право власти выдавать водительские права и врачебные патенты. Даже система государственного образования вызвала его нападки.
- Сравните, - говорил он критикам, - французский язык выпускника общественной школы и студента платных курсов Берлица.
Звездный час Фридмана наступил, когда к власти пришли его внимательные ученики – Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган. На гребне славы, Фридман – с разным успехом - давал советы в Ханое и Сантьяго, в Москве и Шанхае. Но лучше всего его слушали дома.
Индивидуалистическая проповедь Фридмана без остатка вписывалась в традиционный набор американских ценностей. Его теория, собственно говоря, была американской мечтой, положенной на математику и украшенной статистикой. Как пишет в своем некрологе «Нью-Йорк Таймс», Мильтон Фридман стал национальным героем Америки еще и потому, что он, в сущности, «ломился в открытую дверь».
