Мало кто помнит, что 18 марта – это День Парижской коммуны, когда-то он был даже нерабочим днем, а позже считался днем красного календаря: большевики старались сохранить романтическое воспоминание о коммуне как о предшественнице своего государства. Но еще меньше людей помнят смысл выражения "18 брюмера…", относящегося к другой дате из французской истории, синониму политического переворота. В этот день в 1799 году к власти во Франции в результате переворота пришел Наполеон Бонапарт и французская революция, начавшаяся летом 1789-го, закончилась.
Те, кого не миновало изучение трудов Карла Маркса, должны помнить его брошюру "18 брюмера Луи Бонапарта", в которой подробно анализируется еще один переворот во Франции, другого Бонапарта, племянника Наполеона. Он был избран президентом Франции в 1848 году, но в конце 1851 года совершил государственный переворот и стал императором Наполеоном III, установив, выражаясь современным языком, авторитарное правление. При этом Маркс смысл названия своей брошюры даже не объяснял, так как аналогия "18 брюмера есть синоним переворота" была в ту пору всем понятна. Между прочим, именно в этой работе Маркс заботливо описал победу диктатуры пролетариата, которой, правда, к его счастью не дождался.
Хотя месяц "брюмер" (по-русски "туман") революционного календаря не совпадает с нашим мартом, я утверждаю, что туманное 18 марта 2014 года стало "18-м брюмера Владимира Путина", то есть днем государственного переворота, при котором, как и в предыдущих случаях, власть осталась в тех же руках. Вряд ли в этот день президент, депутаты Государственной думы и Совета Федерации вспоминали про Парижскую коммуну или про перевороты 1799 и 1851 годов. Не могли вспоминать, то ли по скудости образования, то ли потому, что им и не приходило в голову, насколько естественно это сравнение.
В России в этот день в действительности был совершен государственный переворот, который покончил с одной эпохой и начал новую, а правитель при этом остался тем же. Именно в этот день закончился затянувшийся "смутный" период истории России и власть твердо стала на путь открытого и всеобъемлющего восстановления наихудших советских, экспансионистских и империалистических традиций и, соответственно, подчинила такому восстановлению свою внутреннюю, социальную и другую политику. "Смутные" или "лихие" годы, когда Россия, начиная с 1990-х, пыталась выкарабкаться из смеси советских и перестроечных политических и экономических уродств, скорее стихийно устанавливая постсоветские, псевдокапиталистические уродства, – закончились. Новейший период, по мнению власти, знаменовал "вставание с колен во весь имперский рост" после "унижений, cвязанных с развалом СССР".
Пришло ли в голову современным политтехнологам, что назначать специально в память об этом перевороте на ту же дату, 18 марта 2018 года, выборы президента означает навсегда войти в историю в качестве самодовольных мелких триумфаторов, а может статься, и накаркать на избранного президента бед? Гораздо естественнее, на мой взгляд, было бы для их будущего забыть об этой дате.
Принятие решения о присоединении Крыма стало концом той России, которая – хорошо или плохо, надежно или нет, но уже почти утвердилась в мировом сознании в своем ином, по сравнению с прежним, советским обличьем, качестве и, казалось, стала инкорпорироваться в мировую систему цивилизованных государств. В этот день было демонстративно заявлено о возвращении, к почившей, советской модели государства с ее военной "интернациональной помощью" другим государствам, с противостоянием Западу, с борьбой за чистоту идей, борьбу с внутренними врагами. Правда, с идеями "нового мира" дело оказалось очень плохо. В противоположность советской эпохе, когда общественно-политические идеи еще и были (хотя в них уже никто не верил), здесь все – наоборот: хотя никаких новых идей нет, в их существование многие верят.
Движение нашей страны в "советском направлении", которого стараются избежать многие страны мира, можно было, конечно, легко предвидеть и ранее. Такой тренд имелся с конца 1990-х – начала 2000-х годов, но переворот 2014 года сыграл принципиальную роль. Этот вектор неизбежно определялся прежде всего сознанием и биографией людей, ставших в 1990-е или властью, или даже оппозицией власти, и конечно, более глубокими причинами экономического и общественного характера. В подавляющем своем большинстве действующие лица той эпохи – бывшие члены КПСС, советские хозяйственники, выходцы из известных органов. Других политических сил, даже потенциально, у страны и государства не было, все было вычищено. Часть этих людей была, возможно, недовольна некоторыми существовавшими в советское время порядками или запретами, или была чем-то обижена, но большинство и не думало о принципиальных и неисправимых пороках советской системы. К ним добавились представители наиболее подвижного и деятельного слоя любого общества, криминального, и вот вместе с бывшими комсомольскими работниками и сотрудниками "органов" они стали властью.
Память о недолгом времени (конец 1980-х – начало 1990-х годов) "либеральных реформ" и "западных свобод" быстро выветрилась из сознания и тех, кто получил власть, и тех, кто получил неограниченные возможности мгновенного обогащения, и тех, кто беспощадно критиковал и обогатившихся, и пришедших к власти. Эти люди – как и многие деятели нынешней и перестроечной оппозиции, как и нынешняя молодежь – в большинстве своем не имели и не имеют надежной прививки против заражения "советским синдромом", который состоит либо в прямой поддержке советских и даже сталинских порядков и системы ценностей, либо в мягком и притворном осуждении некоторых "аномалий", но с общим одобрением. Весь советский период до сих пор не был по-настоящему отрефлексирован большей частью населения страны.
Люди, имевшие долгий опыт обдумывания жизни в советское время, понимавшие ложность принципов, на которых построено общество, пережившие преступления советской системы, почти не были представлены в новой перестроечной и постперестроечной власти. Да и вообще они составляли небольшой процент населения и по определению не могли стать политической силой. А верные работники партии и "органов", сознание и деятельность которых сложилось или начало складываться в брежневско-андроповское время, ставшие властью (или даже оппозицией), почти мгновенно стряхнули "труху перестроечных фантазий" и под лозунгом президента "ведь не все было плохо" кинулись строить капитализм "с советским лицом". Что касается основной массы населения, то слова президента стихийно воспринимаются как одобрение советского опыта, от которого ни в коем случае отказываться не надо, напротив – нужно по возможности использовать его. Поэтому неудивительно, что "18 брюмера Владимир Путина" приветствуется большинством населения страны и отвергается лишь небольшой частью просвещенной части общества.
Но и тем, и другим нельзя не понимать, какие последствия вызвал, вызывает и еще вызовет этот переворот. Главные последствия за эти четыре года – уже на виду. Но естественная логика событий, заложенная в механизмах переворота, неумолимо запускает новые и новые последствия, из которых международные санкции – самое невинное. Можно, конечно, пускаться в фантазии по поводу возможности возвращения назад и постепенного отступления от чудовищных решений последних лет, но даже если допустить такую возможность, то все равно нельзя уже произошедшее исправить, доверие к стране в обозримом будущем не вернуть.
Есть множество вопросов, обращенных к Путину, на которые он, по-видимому, и не собирается отвечать
Главное, что было растоптано, – возможность включения страны в цивилизованное содружество, без которого разумная Россия существовать не сможет. СССР ни в каком смысле не принадлежал к этому содружеству и позиционировал себя (сейчас смешно это говорить) как носителя нового типа общества. Эти претензии рухнули, чего множество людей так и не поняли. В 1991 году появилась возможность вернуться в этот клуб, в котором Россия, кстати, состояла до 1917 года. Такое возвращение не могло стать мгновенным и даже быстрым, слишком много натворили большевики и их последователи за ХХ век, чтобы мир без колебаний стал доверять им. Неминуем был длительный экзамен, испытательный срок и проверка серьезности изменений. И вот, наконец, экзамен ожидаемо провален, Россия с позором выгнана из клуба, и этот провал власть хочет сделать чуть ли не предметом гордости. Догадывается ли власть о катастрофе, надвигающейся на страну, ведущую такую политику? Судя по недавней жалобе-угрозе Владимира Путина "Нас не слушали, послушайте сейчас!", обращенной к Западу, никакого понимания катастрофичности такой позиции нет. Ответственность за крах надежды, появившейся в 1991 году, после мартовского переворота 2014 года президент фактически открыто взял на себя.
Возвращаясь к выборам 18 марта 2018 (просто как к текущей, но малозначащей теме), естественно спросить каждого, кто в них участвует или призывает к участию: можно ли доверять руководство страной тому, кто совершил переворот и инициировал все последующие и многие предыдущие действия? Не должен ли этот человек сначала ответить на многочисленные вопросы о своей политике, о провалах и их причинах? Стоит ли участвовать в выборах, в которых неоспоримым победителем на выборах в первом туре станет автор этого переворота? Наличие кукольных кандидатов никак не добавляет осмысленности этой процедуре еще и потому, что самых серьезных и глубоких претензий к главному кандидату ими не высказано. На мой взгляд, кандидаты, которые действительно не желают продолжения политической линии Путина, должны отказаться от своего выдвижения, хотя бы даже в самый последний момент. Только это, а не громкие речи означали бы истинное несогласие с политикой власти, ведущей страну к новому застою или к катастрофе.
Причина, по которой действующий президент не имеет морального права на переизбрание, вовсе не в чрезмерной продолжительности сроков президентства. Она связана со многими действиями (или с бездействием власти), особенно в последние годы. Есть множество вопросов, обращенных к Путину, на которые он, по-видимому, и не собирается отвечать. Здесь имеет смысл назвать лишь главные.
Президент и его ближайшее окружение в последние годы проводят внешнюю и внутреннюю политику, вызывающую все более активное отторжение у мирового сообщества и у значительной части российского общества. Более того, во многом она малопонятна и необъясняема большинству населения страны. Доступность информации делает смехотворными основные утверждения пропаганды и разоблачает явную ложь. Причин для сомнений в правильности политики нынешней власти очень много, упомяну лишь некоторые.
- Военный конфликт с Украиной, развязанный после аннексии Крыма с одобрения, при попустительстве и при участии российской власти, есть либо должностное преступление, либо грубейший просчет и трудно исправимая ошибка, уже стоившая тысячи жизней.
- Нежелание по-настоящему расследовать обстоятельства убийства Бориса Немцова отбрасывает тень на действия президента; никакие ссылки на сложность раскрытия дела не убеждают. Подчеркнутая глухота президента к задаваемым ему вопросам о важнейших проблемах страны, об участии России в международных конфликтах, о поведении страны на международной арене свидетельствует либо о его неуверенности в том, как можно обосновать свои решения и поступки, либо о циничном невнимании к тем, кто поднимает неудобные темы.
- Бутафорская (в худших советских традициях) и лживая витрина того, что происходит в стране и мире, представляемая государственными средствами информации, оболванивающая население, создающая почву для мифов и последующей лжи, также не может не быть частью проводимой политики.
- Того же разряда – претензии президента на оценку эпизодов истории России с произвольным выпячиванием определенных персон и событий с очевидными пропагандистскими целями. Особенно это неприемлемо в отношении советского периода и сталинщины, здесь существует заговор молчания о страшной правде, который способствует распространению в широких массах одобрительного мнения о преступниках.
Модель управления страной, все в большей мере приближающаяся к советской, негодна, ведь однажды эта модель уже показала свою несостоятельность. Надежд на кардинальное изменение сложившихся правил взаимодействия власти и ее критиков нет, как нет и доверия к власти и ее решениям у значительной думающей части населения. Все сказанное, вкупе с желанием мирного хода развития событий, требует несогласия с позицией власти по важнейшим общественным проблемам. В трудные времена, когда люди, несогласные с происходящими событиями, не могут влиять на них, следует заботиться лишь о том, чтобы сохранить свое имя. Не стоит огорчаться от того, что не так много людей разделяют твои идеи. История обычно правильно ставит оценки переворотам, хотя иногда делает это с запозданием.
Анатолий Вершик – математик
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
