В Москве во время сорванного показа фильма "Полет пули", который проходил в рамках международного фестиваля документального кино "Артдокфест", задержали одного из зрителей – Виталия Леонтьева. Он рассказал об этом интернет-изданию "ОВД-Инфо".
По словам Леонтьева, во время кинопросмотра пришедшие участники прокремлевской организации SERB начали собирать вокруг себя толпу. Они стали оскорблять присутствующих в зале, кого-то из них избили. Леонтьев вступил с ними в полемику, после чего прибывшая полиция задержала его и троих активистов SERB.
Всех их доставили в отдел полиции по району Арбат, где на каждого составили протокол за неподчинение требованиям полицейских. В документе сотрудники правоохранительных органов написали, что Леонтьев оказывал им сопротивление. По его словам, такого не было.
Полицейские не стали разбираться в конфликте задержанных: они написали в протоколе, что Леонтьев, как и другие недовольные показом фильма, пытался сорвать кинопросмотр и кричал при этом "Слава Украине!"
По информации "Новой газеты", среди несогласных с показом фильма были представители прокремлевской организации SERB и "Союза десантников". Издание также отмечает, что они угрожали пришедшим зрителям "выкинуть со второго этажа", а одна посетительница рассказала, что ее ударили по голове.
Кому мешает "Артдокфест"? Тему обсуждают программный директор фестиваля Виктория Белопольская, кинокритик Юрий Богомолов, журналисты Мумин Шакиров, Татьяна Вольтская.
Ведущий – Владимир Кара-Мурза-старший.
Владимир Кара-Мурза-старший: Мумин, вы присутствовали при этом неприятном инциденте. Расскажите, пожалуйста, что же произошло.
Мумин Шакиров: Все было предсказуемо, потому что за день до этого пришли неизвестные люди, оказавшиеся сторонниками сепаратистов Донбасса, посмотрели картину (по крайней мере, некоторые из них посмотрели, а некоторые вышли в середине просмотра) и предъявили свои претензии к картине, которая, на их взгляд, кажется пропагандистской. И я бы обратил внимание на риторику этих людей.
Владимир Кара-Мурза-старший: Юрий Александрович, поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями.
Юрий Богомолов: Действительно, та агрессия, которая там была, она предсказуема. Это естественное следствие той агрессивной пропаганды, которая ведется на федеральных каналах уже не первый год, которая все не может никак смикшироваться. В данном случае все понятно.
Я должен отдать должное мужеству устроителей этого фестиваля, которые сначала с трудом пробивали все эти документальные ленты, которые должны посмотреть наши зрители, а теперь должны терпеть всю эту вакханалию.
И все это происходит на фоне тех процессов, которые мы видели: процесс по делу Серебренникова, процесс по делу Улюкаева. А открывался фестиваль фильмом "Процесс" – о процессе по делу режиссера Сенцова, который прошел несколько лет назад. Сенцов обвинялся, в отличие от режиссера Серебренникова, по более страшной статье – не "хищение", а "терроризм". И в этом фильме очень четко, ясно и очевидно было показано, что дело "террориста" Сенцова сфабриковано, оно цинично. И судебный процесс – это поразительный беспредел и беззаконие. Приходит человек, который рассказывает, как его пытали, чтобы он дал ложные показания на Сенцова. И на суде он говорит, что его пытали. Но судья включает в дело первые показания, которые были выбиты из него. Там были фальсифицированы вещественные доказательства и так далее. Модель того, что происходит с судебными процессами, которые идут на наших глазах сейчас, – там все показано непосредственно.
Вот спрашивают: "Зачем Серебренникова так прессуют?" А нам это понятно. Дело в том, что нужны не просто массовые репрессии, а точечные. А о массовых репрессиях есть генетическая память. И вот вкупе эти два фактора работают на устрашение. Естественно, им нужна не просто группа преступников, им нужна группа преступников во главе с каким-то знаковым персонажем. В одном случае – Сенцов, в другом случае – Серебренников. И такие элементы совершенно наглядны и показательны.
Я сильно удивился, что Манскому удалось отстоять этот фильм в афише своего фестиваля.
И все это еще проходило на фоне спектакля Серебренникова в Большом театре, который шел с большим успехом, на который пришла вся элита. Автор спектакля сидит дома с браслетами, а в театр пришла вся гламурная элита, политическая элита, творческая элита, естественно, и наслаждаются спектаклем. И это нужно, потому что это – хороший козырь.
В минувшую субботу на канале "Культура" шло ток-шоу под названием "Агора". Его ведет Швыдкой. Тема: есть ли творческая свобода в нашей стране, нет ли цензуры? Там были Прохорова, Ковальская, театральный деятель. Они говорили: "Какая творческая свобода?! Режиссер сидит дома под арестом". На что Михаил Ефимович (человек образованный, при этом очень пластичный в своих убеждениях и воззрениях) говорит: "Помилуйте! Побойтесь Бога! Как раз сейчас, когда мы здесь сидим, в Большом театре идет спектакль. И совершенно очевидно, что Серебренникова судят не за творчество. Это другая история". То есть этот спектакль, который как бы вышел (а сейчас уже есть сведения, что он прошел два раза – и все, его больше не будет ни завтра, ни послезавтра, ни весной, ни зимой и так далее), – это козырь в разговоре о том, что у нас есть творческая свобода.
И с Сенцовым была та же история. Путин встречался с музыкантом Юрием Шевчуком. Юрий Дудь с ним сделал интервью в своем видеоблоге. Кроме того, режиссер Александр Сокуров обращался лично к Владимиру Владимировичу: "Надо как-то по-божески поступить с режиссером, художником". На что Путин сказал так же, как и Михаил Ефимович: "Его судят не за творчество".
Так что сегодня цензура существует, только не в традиционном виде – мол, существует некий Главрепертком, который издает какие-то циркуляры: что пропустить, что не пропустить. Она существует в другом виде, в другом формате. Цензурируют уже не только произведения художников, цензурируют зрителей с тем, чтобы мочой обливать выставки, чтобы в зале, где идет фильм, распространить какой-то неприличный парфюм – да так, что люди задыхаются и бегут оттуда. Это цензура зрительская.
Владимир Кара-Мурза-старший: Виктория, ощущалась ли безнаказанность тех, кто напал на кинотеатр, где демонстрировался фильм "Полет пули"?
Виктория Белопольская: С моей точки зрения, это было совершенно очевидно. Полиция не могла справиться с ними. Были составлены все необходимые протоколы. Чудом зрители избежали травм. Потому что они начали нападать на зрителей, которые пытались остановить всю эту гадость, которую они там производили. Чудом одну зрительницу не сбросили с балкона, со второго этажа на мраморный пол фойе.
Полиция принимала некоторые меры, но было совершенно очевидно, что эти люди чувствуют, что к ним принять меры не может никто без каких-то указаний сверху. Они чувствовали себя очень свободно и очень уверенно. Я бы сказала, что полиция несколько даже растерялась от их уверенности в себе и в своих действиях.
Мумин Шакиров: Если внимательно посмотреть на эту ситуацию, можно увидеть, что есть человек, есть специальные люди, которые работают с ОМОНом, с полицейскими, которые им указывают, что делать: когда надо уже пресекать, когда наступает момент – идет перебор или переход какой-то "красной линии", а когда надо дать волю экстремистам, которые пришли в кинотеатр "Октябрь".
Для меня это достаточно знакомые фигуры. Некоторые из них, допустим, из радикальной группировки SERB, тот же Петрунько, который плеснул Навальному в глаза какое-то вещество, там же был и актер Гоша Тарасевич. Ну, это одно из его имен. Это знакомые люди, которые нападают на оппозиционеров, на гражданских активистов на Манежной, на волонтеров на Большом Москворецком мосту, где народный мемориал памяти Немцова. То есть эти люди абсолютно дрессированные, это бродячий цирк, который переходит из одного объекта на другой в зависимости от того, насколько там "горячая" или "холодная" ситуация. Все они знают меня в лицо, понимающе мне кивают головой: "Ну, это наша работа".
Я согласен с Юрием, что за нитки дергают одни и те же люди, что касается этого нападения или давления на Кирилла Серебренникова и на фестиваль "Артдокфест". Есть еще и другие точки, где проявляется воля исполнительной власти. Здесь ничего удивительного нет.
Я не успел заснять человека в синем пиджаке, который давал указания. Там наиболее бдительные и внимательные женщины засекли этого человека. Ну, есть специальный отдел, по-моему, в МВД, который занимается типа "экстремизмом".
Владимир Кара-Мурза-старший: Центр "Э".
Мумин Шакиров: "Артдокфест" – это одна из альтернативных площадок, где показывают "другое" искусство. Как и Кирилл Серебренников, его театр и все, что он делает, – это альтернативное искусство. И конечно же, власть, уничтожив полностью политическую конкуренцию, уничтожив практически экономическую конкуренцию, не допустит того, чтобы на поле искусства, кинематографа были те, кто играл бы против правил.
Мне кажется, осталось единственное более или менее свободное пространство – это литература. Слава Богу, публикуются, печатаются и издаются Сорокин, Пелевин и другие замечательные писатели. Но это до поры до времени. Все-таки очевидна визуальная сила над печатным словом. Это что касается художественной литературы. А что касается массмедиа, то тут почти тотальный контроль исполнительной власти.
Юрий Богомолов: Я бы обратил внимание еще на один факт, который муссируется в печати. В связи со 100-летием Солженицына ставится памятник в Козицком переулке. И там уже оскорбительные листовки, попытки так или иначе этому воспрепятствовать. При этом люди, которые этим занимаются, абсолютно не скрываются, они дают интервью. Они рассказывают, почему Солженицын им немил: он "власовец", он был против советской власти, навредил ей. Они объясняют свой возможный вандализм идеологическими причинами. И я бы хотел услышать от Михаила Ефимовича Швыдкого, так есть ли цензура у нас или нет цензуры.
Владимир Кара-Мурза-старший: Татьяна, в какой атмосфере прошел "Артдокфест" в вашем городе?
Татьяна Вольтская: В нашем городе "Артдокфест" – это событие. В кинотеатре "Англетер" аншлаг, билетов нет.
Что касается инцидента с "Полетом пули" Беаты Бубенец. У нас этот фильм тоже был под вопросом, потому что его затребовала к себе прокуратура, чтобы проверить его на "экстремизм". У нас такие проверки всегда плохо заканчиваются. Но, как ни странно, прокуратура посмотрела этот фильм – и никакого "экстремизма" там не нашла. И фильм прошел, что удивительно. Так получилось, что Москва, наверное, единственная из трех городов, где идет "Артдокфест", этот фильм не видела.
Сегодня у нас "украинский фильм". Там довольно много лент. Я бы выделила фильм "Девушки и мед" Питера-Яна де Пью, голландского эксцентрика-велосипедиста. Несмотря на то что фильм о воюющей Украине, об этих жестких моментах, на самом деле это фильм о двух 72-летних стариках, которые остались (никуда не уехали, не сбежали) в зоне отчуждения около донецкого аэропорта. Идет мирная жизнь, поле подсолнухов, пчелы, которые сидят на подсолнухах, мед течет по банке, и одновременно стоят люди стреляющие, слышны выстрелы, сидят люди в камуфляже. То есть война как бы вкраплена. Мы не привыкли к такому показу войны, показу конфликта, так что это достаточно интересно.
Два фильма, мне показалось, коррелируют друг с другом, невольно отвечают друг другу. Это фильм "Наследство" Катерины Свешниковой. Он про француженку украинского происхождения, которая приезжает к себе на родину и пытается понять, где же выросли ее предки. Есть такой же фильм голландского режиссера Алены ван Дер Хорст "Любовь – это картошка". Героиня фильма – она сама. Она отмечает в своих заметках об этом фильме, что очень трудно снимать самой о себе фильм, нужен отстраненный взгляд, и не всегда это удается. Героиня этого фильма получает одну шестую деревенского дома в российской деревне, в глубинке, она тоже совершает путешествие.
Вообще-то, фильмы о путешествии, может быть, одни из самых интересных всегда, как и книги о путешествиях, приключения. Есть в программе фильм очень известного режиссера Дмитрия Васюкова "Другая жизнь", он об Алтае, о Енисее. На встрече с режиссерами после показов он объяснял, что в какой-то момент городской человек кажется себе в плену и коммунальных служб, и своих начальников, денег, уличных пробок и так далее. И это попытка вырваться в совершенно другую жизнь. Там совершенно невероятные пейзажи: Алтай, Енисей, стада лошадей, коз, сцены дикой жизни и жизни людей, которые там живут в невероятно суровых условиях. Зато они зависят только от себя.
Говорится во всех объявлениях на сайтах, что один из центральных моментов "Артдокфеста" в Петербурге – это премьера фильма "Осел" Андрея Васильева. С ним была организована встреча, но не он рассказывал – ему рассказывали впечатления о его фильме "Осел". Это девять видеомедитаций про осла, героя и библейских сказаний, и многих культурных рассказов. Это называется центральным событием.
Но, пожалуй, может быть, больше реагируют и говорят люди о фильме, всех очень тронувшем, "Песни для кита" Руслана Федотова. Его героиня – бездомная женщина Рада. Это фильм о том, как совершенно не агрессивный человек отвечает только добром и детским взглядом на мир, который его окружает, который очень враждебен.
А также фильм Дмитрия Боголюбова "Стена". Это фильм о том, как в день рождения Сталина люди приходят с цветами (или не с цветами) к стене, где вмонтирован гроб Сталина. И просто сняты разговоры: кто-то ему поклоняется до сих пор, кто-то возмущается этому поклонению. То есть это отражение того разделения в обществе, которое мы имеем постоянно, изумления одной половины, условно, людей тому, как можно до сих пор поклоняться палачу, как можно обнимать его колени, и другой половины, которая говорит: "Это наше все! Это наша гордость! Как можно это не уважать?!"
И я не могу не назвать фильм-путешествие в Норильск "На никелевой Луне". Это фильм Франсуа Жакоба, франкоязычного канадца, который снял путешествие в Норильск. В его фильме люди говорят: "Мы живем как на Луне". Видимо, это город, построенный заключенными. Автор фильма говорит, что там нет ни одного дерева: "Я никогда не видел таких городов. Там 9 месяцев снег и мороз. И как-то там люди живут". И частично этот фильм идет на фоне воинственных советских песен. Ну, тяжелое впечатление. Часть людей оттуда уже убежала. Вечером очень мало огоньков в блочных, панельных, унылых домах. Тем не менее, они там живут. Остаток суровой, жесткой советской жизни. Это шахтеры, которые все время спускаются под землю, вагонетки с углем. Это путешествие в страну, которое, мне кажется, очень достойно внимания.
Мне кажется, что при нашем "голоде" на документальный фильм (ведь мы его видим только на фестивалях), это очень важное событие. Это "окно" в собственную страну, которое люди на несколько дней открывают. И это" окно" для них, наверное, очень важно.
Юрий Богомолов: Ирония судьбы. Когда мы жили в Советском Союзе, то "окном" в другой мир были международные кинофестивали, которые проходили в Москве, в Питере. И мы называли это "окном, прорубленным в "железном занавесе". А теперь нам приходится прорубать "окно" в собственную страну.
Владимир Кара-Мурза-старший: Мне казалось, что организаторы фестиваля хотели соблюсти какой-то нейтралитет, что они не одну только сторону, например, в украинском конфликте хотели представить. Но все равно это показалось неправильным тем людям, которые сорвали показ фильма "Полет пули".
Мумин Шакиров: Я читал дискуссию на эту тему. Я не могу сказать, что я смотрел много картин. Я посмотрел картин 10, а на этом фестивале несколько десятков картин. Там была переписка такая: фестивалю оппонировал Захар Прилепин, который пожаловался, что не взяли картину какого-то Максима Фадеева (или Максима Федорова). Я так понял, что это не настоящее имя, видимо, у режиссера другое имя. И там был якобы другой взгляд на эту тему. Организаторы "Артдокфеста" сказали, что одна из версий – это очень низкий художественный уровень. Я не берусь судить, насколько это правда, потому что я не видел фильм, я не даю такой оценки.
Но вот аргумент, что в прошлом году была картина "Ладан-Навигатор" – о тех, кто симпатизирует сепаратистам. Поехали, по-моему, в Древний Афон, чтобы привезти ладан для того, чтобы вернуться в Донбасс и отдать его для церковных нужд. То есть там доминировала точка зрения, наверное, приятная тем, кто разделяет взгляды тех, кого называют сегодня ополченцами или сепаратистами. Ну, на любой вкус, как говорится.
Мне кажется, что "Артдокфест" – это свободная площадка, здесь могут быть различные точки зрения. Другое дело, что качественных фильмов об ином взгляде на войну в Донбассе очень сложно найти. Если ты снимаешь реальное кино, то ты все равно столкнешься с определенными вопросами, на которые надо отвечать. И ты не можешь назвать белое – черным. Ты же прекрасно понимаешь, кто начал эту войну, кто захватил власть вначале. Надо знать, кто такой Гиркин, который провел эту спецоперацию. То есть ты не должен: здесь я вижу, а тут я не вижу. Ты должен смотреть на это абсолютно объективно.
Поэтому в защиту тех, кто делает фильмы, которые мне лично интересны, я бы хотел, чтобы человек снимал картину, которая была бы понятна и была бы правдой.
Юрий Богомолов: И все жалобы на несбалансированность точек зрения в репертуаре этого фестиваля достаточно лукавы. Дело же не только в фестивале. Всем, кому интересна позиция и точка зрения сепаратистов, могут с лихвой все это найти на федеральных каналах.
Мумин Шакиров: Причем каждый день.
Юрий Богомолов: И здесь совершенно переворачивается баланс в сторону этой точки зрения. Появляется фестиваль, где показывается некая альтернативная точка зрения.
Я посмотрел одну картину, которая осталась вне рамок этого фестиваля. Это картина известного режиссера-документалиста Тофика Шахвердиева. Он поехал в Украину и снял известного на радиостанции "Свобода" Анатолия Стреляного, который в свое время снял с Мариной Голдовской фильм "Архангельский мужик". И был разговор с Анатолием Стреляным, который живет в 30 километрах от границы с Россией. И он рассказывает, как они живут. И рассказывают крестьяне о том, как они живут в условиях войны. Они работают, они трудятся, они себя кормят, кормят и других. Идет какая-то нормальная жизнь, но полная непонимания того, почему иногда рядом рвутся снаряды и бомбы, почему идет эта война. И Стреляный там очень хорошо все это проанатомировал и проанализировал. К сожалению, эта картина не попала в афишу фестиваля. А Тофик Шахвердиев поехал и на свои деньги снял эту картину.
Владимир Кара-Мурза-старший: Виктория, насколько строгим был отбор? Может быть, был какой-то идеологический отбор? Или были какие-то другие критерии при отборе фильмов в программу "Артдокфеста"?
Виктория Белопольская: Дело в том, что я здесь буквально киплю во время вашего разговора. Потому что выходит, что наш фестиваль имеет какие-то идеологические установки. Когда мы начали фестиваль... Виталий Манский – 11 лет назад, я присоединилась 10 лет назад, – и до сих пор у нас нет никаких идейных или идеологических установок. Мы хотим показывать только очень хорошее кино. И вообще нашу программу хвалят. Спасибо нашим зрителям! И публики у нас очень много. И именно потому, что мы показываем выверенно хорошее кино.
Другой вопрос, что документальное кино может быть хорошим только в одном случае – в случае честности автора. Вот это его онтологическое, сущностное свойство. Документальное кино – кино тогда, когда оно честное. Поэтому у нас и был в прошлом году фильм "Ладан-Навигатор" Саши Куприна, который Мумин упомянул сейчас, фильм о Донбассе, снятый в Донбассе, и с позиции человека, который очень сочувствует пророссийским силам в Донбассе. Это фильм о том, как монах изготавливает, привозит ладан и бесплатно раздает всем, кому он нужен. Это фильм, снятый в Донбассе человеком, который сочувствует сепаратистам. Но это уникально прекрасная картина! Она транслирует боль и ужас этого человека, сочувствующего Донбассу, ну, до мурашек. Поэтому эта картина у нас, а не потому, что она придерживается какой-то позиции.
И по этой же причине у нас, например, "Полет пули". Татьяна неправа, в Москве картину видели. Да, она снята в момент практически боевых действий в Донбассе. Но, кроме всего прочего, это уникальный экспериментальный фильм. Это фильм, сделанный одним планом. То есть он снят одним кадром, в нем нет монтажа. Автор просто включилась в реальность и запечатлела драматургию этой действительно ужасающей, в общем-то, реальности.
Мы показываем кино. У нас нет идейных или идеологических установок. И в этом наш приоритет. Мне кажется, в этом фокус нашего успеха у зрителей. Вовсе не потому, что мы транслируем какие-то идеологические позиции, а потому что когда мы показываем картину, она пробирает до костей.
Татьяна упомянула картину Алены ван Дер Хорст, очень большого голландского режиссера. И мы показывали, и канал "Культура" показывал ее фильм о поэте "Борис Рыжий". Эта картина, которая рассказывает о ее семье, об ужасном прошлом этой семьи. Алена наполовину русская: ее мама из России, а отец голландец. Это фильм, который рассказывает нам о нас, о нашей истории и об исторической травме так, как не может рассказать, по всей видимости, человек, живущий сейчас в России и переживающий новую травму – травму трансформации к полному беспамятству.
Мне кажется, что наш успех в том, что мы показываем действительно важное кино, и главным образом – кино, а не установки.
Мумин Шакиров: Мне кажется, мы сказали практически то же самое.
Владимир Кара-Мурза-старший: Тогда непонятно, чем недовольны десантники и организация SERB, если такие фильмы тоже есть в репертуаре кинофестиваля.
Мумин Шакиров: Они же туда пришли не полемизировать. Они туда пришли, чтобы сорвать показ. То есть никакой дискуссии с ними не может быть априори, потому что они совершенно ни с кем не хотят говорить. Им была поставлена задача сорвать показ этого фильма. И что бы они ни говорили – это не имеет никакого значения. У них есть ряд каких-то штампов. Кто-то выкрикивает антисемитские лозунги, кто-то попрекает Америкой. Ну, все это на Первом и Втором федеральных каналах есть каждый день. То есть это примитивный подход. Ну, естественно, никто с ними и не вступал в дискуссию. Манский сказал, что для них Украина – фашисты. Все, на этом разговор закончен. О чем можно с ними разговаривать?!
Поэтому об этом бродячем цирке я просто не хотел бы говорить. Потому что это инструмент, пластилин в умелых руках тех, кто дергает за нитки.
Юрий Богомолов: Это инструмент цензуры.
Мумин Шакиров: В том числе, да. Но в данном случае это инструмент некой диверсии.
Юрий Богомолов: При советской власти начальники занимались фильтрованием.
Владимир Кара-Мурза-старший: Худсоветы.
Юрий Богомолов: Там были специальные люди, которые следили за всем этим, они ловили не только слова, но и ассоциации какие-то изымали. А теперь это приобрело характер народной забавы.
Мумин Шакиров: Мне кажется, главная мысль, главная идея или замысел этой власти – это стравливание одной части населения с другой. Это задача текущая. А сверхзадача – это довести точку кипения до такой степени, чтобы ты мог за этим спокойно наблюдать и передвигать фишки.
Юрий Богомолов: У них такие аргументы: "Конечно, творчество не подлежит никакой цензуре!" И слово "цензура" очень боятся всегда употреблять. "Но вы понимаете, что есть общественные группы..."
Мумин Шакиров: Они их выращивают, воспитывают, в том числе с помощью пропагандистских телеканалов. Это тот продукт, который они поставляют на внутренний рынок, чтобы нейтрализовать оппонентов. Вот это классический пример.
Юрий Богомолов: И моча – это оружие...
Мумин Шакиров: Раньше был булыжник пролетариата, а теперь – моча.
Юрий Богомолов: Раньше в руках были красные карандаши, а теперь моча и какая-то ядовитая химия.
Владимир Кара-Мурза-старший: Парадокс в том, что завтра – День новой Конституции, и он давно не отмечается, поэтому люди не помнят, что у нас запрещена цензура.
Виктория, какие контрмеры вы должны предпринять, чтобы обезопасить себя на будущее?
Виктория Белопольская: Для меня, как для программного директора, и для Виталия это очень непростой вопрос. Дело в том, что наш фестиваль существует без какой-либо государственной поддержки. Но подавляющее большинство кинособытий, фестивалей в нашей стране получают государственные гранты. Мы государственные гранты не получаем, мы волонтеры. Виталий, я подозреваю, вкладывает еще какие-то свои деньги в фестиваль, которые он зарабатывает своими картинами как режиссер и продюсер. Так вот, мы – волонтеры, мы не получаем никаких денег от государства. У нас есть очень небольшой грант от Фонда Прохорова. Спасибо большое им!
А всерьез нас спасает то, что кинотеатр "КАРО 11 Октябрь" предоставляет нам свою площадку. Все остальные фестивали арендуют кинотеатры. Мы не арендуем кинотеатр, кинотеатр просто продает билеты, он заинтересован в контактах с нами, потому что у нас довольно много публики. Таким образом, они продают много билетов. Но после таких акций вонючих сограждан кинотеатр может более не захотеть подвергать себя такого рода опасностям. Это и есть главная наша опасность – что мы больше не найдем площадки для проведения фестиваля. Поэтому все меры нами будут предприниматься в эту сторону – чтобы умолить руководство кинотеатра не закрывать свои двери перед нами. Но ничего, кроме мольбы, мы ему, увы, предложить не можем. И никаких других мер мы пока не рассматриваем. Ситуация наша такова, увы.
Владимир Кара-Мурза-старший: Сегодня утром Виталий сказал, что настолько запугали зрителей, что на сегодняшний утренний сеанс ни одного билета не было продано.
Виктория Белопольская: Дело в том, что дневные сеансы, которые начинаются в 12, они не очень посещаются, потому что люди на работе. У нас довольно молодая публика, и она в это время занята. Но мы почувствовали это. Я, как программный директор, анализирую посещаемость, и думаю не только об этом, но и о том, что к концу фестиваля публика устает – уже многое увидено. Может быть, это связано еще и со зрительской усталостью. Но то, что вчерашние события могли травмировать не только нас, но и зрителей, – да, это возможно.
Владимир Кара-Мурза-старший: А угрожает ли отечественной культуре "цензура кулака и перечного газа"?
Мумин Шакиров: Мне кажется, с каждым разом кольцо сужается. И если мы видим, как из пушек раздаются выстрелы... Посмотрите на федеральные телеканалы, чем они занимаются 24 часа в сутки практически. Это артиллерия, которая бьет каждый день. И имея такую мощную артиллерию – "Кремль ТВ", те остатки свободы, которые есть, не играют большой роли. И власти раздражают такие площадки, как "Артдокфест", или отдельные спектакли, которые ставит ваш сын Константин Богомолов на разных площадках Москвы. Имея такую тяжелую артиллерию, можно особо не беспокоиться. А с теми альтернативными площадками, которые чуть-чуть поднимают голову, с ними и расправляются так, как мы это видели вчера.
Я информированный пессимист, поэтому я думаю, что дальше будет хуже. Прежде всего – на кону президентские выборы, и дальше этой власти отступать нельзя, она не хочет ее терять. Поэтому любое альтернативное мнение будет подавляться.
Владимир Кара-Мурза-старший: А могут ли владельцы кинотеатров испугаться таких инцидентов?
Юрий Богомолов: Они уже испуганы достаточно. Мы слышали от Виктории, что немногие отваживаются предоставлять свои залы. Действительно, героический "Октябрь" (можно назвать его "великим") продолжает оставаться верным запросам на документальные фильмы.
По сути, это ведь запрос на другую повестку дня, в которой живет Россия. Получаются две повестки в России: одна контролируется федеральными каналами, другая – более или менее интернет-сетью и еще какими-то отдельными медиа. И вот эти две повестки внешне вроде бы не сталкиваются, не конфликтуют, но где-то под водой идет какое-то внутреннее противоборство. Как игра в водное поло, когда наверху руками что-то демонстрируют, а борьба идет ногами под водой.
Тут есть еще другой фактор. Притом что власть стремится сузить пространство свободной мысли и свободных чувств, но она не хотела бы до конца перекрыть кислород. Ей нужны какие-то имитационные действия: имитационные выборы, имитационная свобода творчества. И вот на этих противоречиях что-то будет делаться, что-то будет происходить и производиться.
В чем еще проблема сегодняшней реальности. Наш режим очень лицемерен, можно сказать, что тотально лицемерен. Поэтому он все время будет играть немножко в ту или в другую сторону, как получилось с Олимпиадой. Вроде бы хор депутатов хотел абсолютно бойкотировать участие, но президент понимает, что все-таки надо что-то оставить. Легкое отыгрывание назад получилось. Хотя некоторые уже вышли из-под контроля и хотели бы бежать впереди паровоза.
Владимир Кара-Мурза-старший: Виктория, мы верим в будущее "Артдокфеста". Какие выводы вы собираетесь сделать из произошедшего?
Виктория Белопольская: Спасибо за вашу веру! Мы собираемся численно сократить количество картин на фестивале. Их 137, возможно сделать фестиваль короче. Мы полностью зависим от площадки.
Ситуация с нападениями говорит о том, что поскольку это полностью безнаказанно (я уверена, что и в этот раз это окажется полностью безнаказанно), то мы никаким образом защититься от этого не можем. К тому же мы не можем прогнозировать, что будет в нашей стране через год, когда будет следующий фестиваль.
Но мы не сдадим своих позиций. Мы начали делать фестиваль для того, чтобы показывать настоящее, высокохудожественное документальное кино. Это было и остается единственной нашей мотивацией. Но настоящее документальное кино в фейковой российской реальности стало другое. Мы остаемся верны этой позиции. Мы делаем этот фестиваль, но если мы отказываемся от нашей позиции, то и смысла в проведении фестиваля для нас нет. Поэтому мы будем делать этот фестиваль, с этой художественной и эстетической функцией. А если придется делать этот фестиваль по внешним обстоятельствам – мы его просто делать не будем.
Есть пример кинофестиваля документального кино "Россия", старейшего в России, который проходит уже 30 лет. Так вот, они теперь показывают исключительно фильмы об "Уралвагонзаводе" и их же награждают. "Танки. Русский характер" называется фильм, который они наградили неким спецпризом, и очень гордились его присутствием в своей программе. Это люди, осваивающие госбюджет. Их приоритет в проведении фестиваля. Им важно его проводить, что-то там показывать и получать от этого некоторые "бублики".
У нас нет "бубликов", нам нечего делать, кроме как делать настоящий фестиваль. Если мы не сможем его делать, ну, тогда не сможем. А если сможем, то он будет такой же, как сейчас.
Владимир Кара-Мурза-старший: Мумин, вы верите в будущее "Артдокфеста"? Или через год нам предстоят какие-то сюрпризы?
Мумин Шакиров: Я верю, потому что большинство режиссеров, которые предоставляют свои картины, эти фильмы сняты на очень скромные бюджеты. Потому что Министерство культуры финансирует то, что оно хочет финансировать. И мы знаем историю Виталия Манского, когда экспертный совет проголосовал, чтобы дали деньги на картину "Родные", а министр Мединский, решив, что Виталий Манский не режиссер, а политик, и играет какую-то свою игру, проигнорировал это решение. Ему не дали денег, но на выходе все равно получилась хорошая картина.
Да, бюджеты скромные, но документальное кино держится на энтузиастах. Впрочем, оно держится на энтузиастах не только в России, но и за ее пределами. Все-таки не так просто добывать деньги. Чаще всего это кино, которое не окупается. Только отдельные режиссеры и отдельные проекты могут приносить прибыль. А в основном с миру по нитке собираются деньги, и кто-то получает гранты, кого-то поддерживают западные или немецкие, французские телекомпании. Кто-то продает автомобиль, и на эти деньги снимает кино.
Фестиваль будет жить, потому что есть энтузиасты, есть люди, которые иначе не могут жить, они хотят снимать кино. Но параллельно будет существовать государство со своими фестивалями, где будут награждать современных "стахановцев".
Юрий Богомолов: Ведь можно не только верить в фестиваль. Я абсолютно убежден в том, что документальное кино будет. И чем более цензурировать будут его продукцию, тем интереснее могут оказаться документальные откровения.
Владимир Кара-Мурза-старший: И надо сказать спасибо всем тем, кто поддерживает и помогает фестивалю, в частности нашим коллегам, которые не оставили без внимания вчерашнее событие, и зрителям, которые ходят туда и сохраняют верность фестивалю.
