“Жить стало лучше, жить стало веселее”. В каком-то смысле проверкой давнего – и в тогдашнем контексте зловещего – сталинского изречения занялись социологи из международного Pew Research Center. Они попросили почти 43 тысячи человек в 38 странах мира ответить на вопрос: в лучшую или в худшую сторону, по их мнению, изменилась жизнь в их стране за последние 50 лет? Результаты оказались отчасти предсказуемыми, отчасти неожиданными – например в том, что касается России и США.
Если брать мир в целом, то самого большого прогресса, по данным опроса, за последние полвека достигли страны Азии, особенно Восточной и Юго-Восточной. Именно там наибольшее число опрошенных считают, что сейчас жить лучше, чем им – или таким же людям, как они, с точки зрения социального положения, образования и т. д. – жилось в конце 1960-х годов. Во Вьетнаме таких довольных настоящим набралось целых 88%, в Индии – 69, в Южной Корее – 68%. Из всего региона только на Филиппинах меньше половины опрошенных хвалят настоящее по сравнению с прошлым – 43%. Довольны сегодняшним днем и в большинстве стран Европы – причем чем западнее и севернее, тем довольны сильнее: лучше, чем полвека назад, живется двум третям немцев и такой же доле голландцев и шведов, но лишь 23 процентам итальянцев и 28 процентам греков.
На полюсе недовольства, помимо юга Европы, – многие страны Африки и Латинской Америки. Самая большая неудовлетворенность сегодняшним днем – в Венесуэле (72% считают, что 50 лет назад дела в стране шли лучше) и Мексике (68%). Недовольны своим настоящим и нигерийцы с кенийцами (соответственно 54 и 53% ностальгирующих по прошлому). Зато на Ближнем и Среднем Востоке картина пестрая: если в Турции 65% опрошенных считают, что сейчас им живется лучше, то в Иордании, наоборот, 57 процентам более симпатичны былые времена.
В целом, как утверждают исследователи из Pew Research, данные опроса соответствуют тому, насколько успешно в социально-экономическом отношении развивалась та или иная страна в последние 50 лет. Но есть и вполне благополучные общества, где мнения разделились: среди них – США, Великобритания и Франция. А результаты по России показали, что тоска россиян по советскому прошлому – возможно, в большей степени миф, чем принято считать.
Итоги опроса Pew Research, касающиеся России и США, для Радио Свобода прокомментировал историк-американист, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Иван Курилла.
– По итогам глобального опроса Россия и США оказались в разных группах. Если в России 50% опрошенных заявили, что им живется лучше, чем 50 лет назад, а 28% придерживаются противоположного мнения, то американцы раскололись практически пополам: 41% респондентов заявил, что сейчас жизнь хуже, и только 37% – что лучше, чем в конце 1960-х. На ваш взгляд, с чем это связано, почему такая разница в сравнении настоящего и прошлого в двух странах?
– Мне кажется, здесь есть некие объективные причины. Для многих россиян – для тех поколений, которые Советский Союз помнят, – за эти десятилетия произошло большое серьезное улучшение материального положения. По сравнению с тем, как они жили 50 лет назад, как люди вспоминают свое детство, уровень и сегодняшних материальных возможностей, и свобод определенных куда выше. Есть объективное представление о том, что за 50 лет наше положение улучшилось. А Соединенные Штаты 50 лет назад были таким непререкаемым лидером, сильнейшей страной мира, по крайней мере западного, и внутри страны царил относительный оптимизм. 50 лет назад – это время, когда как раз подрастали беби-бумеры, это был “горячий” конец 60-х годов, время социально-политических баталий, но в них уже одерживало победу движение за гражданские права.
Как многим американцам кажется, “золотой век” в США закончился
В целом американцы смотрели тогда в будущее с оптимизмом, в то время как сегодня Соединенные Штаты находятся в некотором кризисе идентичности. Скандалы, борьба вокруг избрания Трампа и всё, что привязано к этой борьбе, заставляет их думать о своей стране, о своем положении с пессимизмом. То есть здесь мы не касаемся чисто экономических вопросов. Но и экономически есть нюансы: согласно многим исследованиям, так хорошо, как жили американские пенсионеры предыдущего поколения, нынешние работающие люди, выйдя на пенсию, уже жить не смогут. Продолжительность жизни выросла, производительность труда – тоже, но не настолько. Так что, как многим американцам кажется, “золотой век” в США закончился: его застало предыдущее поколение, а не нынешнее. Отсюда пессимизм.
Подчеркну, что это не сравнение современного уровня жизни или сегодняшнего политического положения в России и США – это сравнение собственной страны с тем, что было 50 лет назад. И здесь, да, пожалуй, у россиян больше оснований для того, чтобы считать, что их жизнь стала лучше. Это объективные факторы, а не только самоощущение, а я бы с этими выводами согласился как историк.
– То есть вам не кажется, что здесь, по крайней мере в американском случае, есть некая аберрация зрения? Вы так оптимистично описали ту эпоху 50 лет назад, но если на нее посмотреть немножко под другим углом, то можно вспомнить знаковый 1968 год: разгар войны во Вьетнаме, громкие убийства – Мартина Лютера Кинга, Роберта Кеннеди. Может быть, американцы все-таки чрезмерно пессимистичны, когда сравнивают нынешние проблемы с тогдашними? По крайней мере, крупных войн сейчас Америка не ведет, громких политических убийств такого масштаба тоже вроде бы не видно...
– Вы правы, в этом смысле сосредоточенность на сегодняшнем раздрае играет определенную роль. Но, насколько я могу судить, большинству людей при воспоминаниях о временах 50-летней давности на ум приходят не громкие убийства, не горячий 1968-й, а общее ощущение тогдашней уверенности в себе. Ведь до Уотергейта американцы не сомневались в превосходстве собственной политической системы. До экономического кризиса 1970-х экономика росла как на дрожжах, это то время как раз, начиная с 50-х годов, когда американцы массово переезжали в пригороды, когда вырос в огромном количестве средний класс, у которого появились свои дома, автомобили, по две машины на семью. Это все как раз связано с теми временами, 1950–60-е годы. Вряд ли, отвечая на подобные вопросы, американцы думают прежде всего о Роберте Кеннеди или Мартине Лютере Кинге. Это, собственно, та ностальгия, которую часто используют кандидаты в президенты. В последний раз ее использовал Трамп, когда выдвинул лозунг “Вернем Америке величие” (Let’s make America great again). Что он имел в виду? То, что у многих американцев есть представление о том, что раньше Америка была великой, а сейчас она несколько растеряла это величие.
– Вы предвосхитили мой вопрос. Какую именно эпоху имеет в виду Трамп, обращаясь к своим избирателям, когда произносит вот это самое Let’s make America great again? Это какой период – 50-летней давности или чуть более широкий? Где та идеальная или идеализированная Америка в понимании Трампа и его сторонников?
– Вообще Трамп процитировал практически дословно предвыборный лозунг Рональда Рейгана. Только у Рейгана он гораздо точнее по времени локализовался, потому что Рейган пришел к власти после как раз тех кризисов, которые я упомянул: после Уотергейта, экономического кризиса 70-х, после вьетнамской войны. Рейган пришел и обещал восстановить величие, которое было до кризиса 70-х, в ходе которого американцы засомневались в собственной политической системе, экономической и военной мощи. У Рейгана имелось в виду возвращение к периоду до кризиса. Трамп попытался каким-то образом отослать своих избирателей к этому воспоминанию о Рейгане. Тем более что у Рейгана получилось: он оказался очень популярным президентом, ему удалось вдохнуть в американцев новые надежды. Однако у Трампа локализация во времени оказывается размытой. У Рейгана ведь имелась в виду конкретная ситуация 70-х, у Трампа же это более расплывчатое прошлое, когда все было лучше, “когда деревья были большими”. Если представить, попробовать сконструировать, какую Америку имеет в виду Трамп, то это нелиберальная Америка, где не так развиты были движения за права меньшинств, Америка, наверное, еще 50-х – начала 60-х. Среди тех, кто отвечал, что 50 лет назад было лучше, – в том числе избиратели Трампа, которые рассчитывают, что их как бы вернут в те времена. Но может быть, среди тех, кто в сегодняшней Америке говорит о том, что раньше было лучше, и те, кто Трампа не любит, кто считает, что его приход означает, что Соединенные Штаты постиг такой серьезный кризис, которого не могло быть 50 лет назад, когда наоборот, движение за гражданские права было на подъеме. Здесь сошлись противоположности: и часть сторонников, и часть противников Трампа одинаково ответили на этот вопрос.
Трудно пробудить в людях массовую любовь к советской эпохе
– А есть ли такой ориентир в прошлом, “когда деревья были большими”, когда Россия была великой, у Путина? Ведь историческая политика нынешних властей довольно эклектична. Они и на дореволюционную Россию ориентируются, и из советского наследия многое хвалят, в то же время и жестокость Сталина при случае могут осудить. На какую эпоху в истории России, по-вашему, все же ориентируется нынешний режим в качестве идеала?
– Нынешнему российскому режиму сложнее. С одной стороны, он может ориентироваться на эпоху, когда Советский Союз был грозой всего мира и одной из сверхдержав. Но трудно пробудить в людях массовую любовь к той эпохе, потому что они помнят, что народу жилось тяжело в это время: были либо репрессии, если говорить о сталинском времени, либо просто на военные расходы забиралась такая доля национального богатства, что приходилось жить в условиях дефицита. Это все, конечно, мешает идеализации периода сталинского или брежневского. Одно время, помните, была попытка идеализировать брежневскую эпоху как время, “когда всё было хорошо”. Но брежневские 70-е – это довольно убогий идеал, многие люди, которые то время помнят, уже не захотели бы туда вернуться на самом деле. Поэтому сейчас возникает заигрывание с какими-то царскими временами – ведь людей, которые помнят Александра III и то, как жилось при нем, уже точно не осталось. Можно поставить памятник Александру III и подверстать туда всё самое хорошее, что можно предложить обществу, сказать, что, мол, всё это было тогда. Это не вступает в противоречие с чьей-либо индивидуальной памятью, это такое конструируемое прошлое, в которое можно вписать что хочешь – величие, патриотизм, якобы имевшееся согласие в обществе. Насчет Сталина понятно, что идеала здесь не нарисуешь, потому что половина общества по меньшей мере никогда это не воспримет. Отсюда – перепрыгивание куда-то в царское прошлое.
– Можно ли сказать в таком случае, что и в России, и в США сейчас у власти консервативно-ностальгические режимы, которые оглядываются на идеализированное прошлое своих стран? Или все-таки и у Трампа, и у Путина есть какие-то проекты будущего, которые они готовы представить своим обществам? Сейчас в России предвыборная кампания, Владимир Путин заявил, что опять пойдет в президенты. Есть у него какие-то концепции будущего – или всё в обращено в прошлое, на ваш взгляд?
– В значительной степени всё в прошлом. У Трампа тоже идеал скорее взят из прошлого. Трамп, наверное, выглядел бы гораздо менее странно на посту президента США тех самых 50 или 40 лет назад. Тогда такой человек не вызывал бы, наверное, столь резкой реакции отторжения со стороны значительной части американцев, какую он вызывает сегодня. Это человек из того времени, который вдруг оказался в Белом доме в XXI веке. Понятно, что у него есть идеал общества, которое он пытается строить. Он тоже говорит о будущем, но это будущее – скорее описание того идеала второй половины ХХ века. А у Путина были какие-то программы, ориентированные на будущее, в начале его правления, но он их уже давно исчерпал. Теперь уже никаких планов, никаких перспектив на будущее. У нынешнего российского президента только прошлое в его выступлениях, в его обращениях к народу.
У нынешнего российского президента только прошлое в его выступлениях
К сожалению, да, с некоторой степенью упрощения можно сказать, что в России и США у власти такие лидеры, которые гораздо больше смотрят назад, чем вперед. Вот почему в Америке это вызывает такой конфликт. Ведь американское общество в гораздо большей степени социализируется вокруг идеалов, вокруг будущего, чем вокруг прошлого. Это страна, выстроенная эмигрантами из разных стран, у них слишком разное индивидуальное, семейное прошлое для того, чтобы можно было на представлениях об общем прошлом выстраивать свою цивилизацию. Поэтому гораздо более важную роль в Америке играют идеалы – демократии, свободы, политического равенства. Это является основой социализации, но это все про будущее, про идеальное устройство, к которому страна движется или по меньшей мере должна двигаться. То, что у нынешнего президента США прошлое оказалось вдруг более важным, чем эти идеалы, или же он понимает эти идеалы так, как их понимали люди предыдущего поколения, – это вызывает серьезное напряжение.
А в России последними идеалами будущего были коммунистические. Их когда-то отвергли, и наверное, правильно: они исчерпали себя или показали, что попытки их воплощения приводят к трагедиям. После этого целостного идеала у постсоветского режима не было. Сначала была попытка – давайте догоним, построим демократию как на Западе. Потом и это отвергли. Поэтому теперь пытаются полностью развернуть идеальный образ страны, вернуть его куда-то в XIX век. Это очень плохо. Единственная надежда – на то, что кроме политического руководства в стране есть миллионы людей, каждый из которых какое-то будущее все-таки выстраивает – пусть в собственном, меньшем масштабе, чем страна в целом. Будущее есть у людей, у групп, коллективов, институтов, сообществ. Через него и может выстраиваться будущее России. Ведь страна все-таки не сводится к господину Путину и его ближайшим друзьям, – считает историк-американист, профессор Европейского университета в Петербурге Иван Курилла.
