Эскалация религиозного насилия. Как в этом участвует власть. В студии философ Виктор Аксючиц, религиовед Борис Фаликов и кинокритик Виктор Матизен.
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Как-то слишком бурно начинают развиваться события вокруг фильма "Матильда". Мы поговорим об этом с нашими гостями: с нами Виктор Аксючиц, философ, и с нами религиовед Борис Фаликов. На связи с нами будет Виктор Матизен, кинокритик. Мир поделился на тех, кто не смотрел и осуждает, и тех, кто просто не смотрел. Тем не менее мы видели заключение экспертов, которые читали сценарий, и все это было сделано по просьбе Натальи Поклонской. События развиваются не самым приятным образом – поджоги, страхи. Это решение всех перепугало, а еще больше само решение Александра Мамута, владельца известнейших сетей "Формула кино" и "Синема-Парк", не показывать фильм у себя, потому что он не может обеспечить безопасность кинозрителей, которые придут к кинотеатру, возьмут билеты, войдут в зал. Он боится, что их будут сжигать, бросать в них какие-то предметы, и что будет с их автомобилями, которые они оставят на парковке, поэтому он отменяет показы "Матильды", несмотря на то что у него есть прокатное удостоверение. Давайте мы сразу посмотрим сюжет, что предшествовало сегодняшним событиям.
(Видео)
Елена Рыковцева: Виктор, как у вас отношение складывалось ко всей этой истории с "Матильдой"? Вас удивила такая фанатичная борьба Натальи Поклонской с этим фильмом, вы ее разделяете?
Виктор Аксючиц: Я не думаю, что она фанатична, она, конечно, горячая. Я склонен к более мягким выражениям, но тем не менее. Конечно, всякие радикальные экстремистские действия, с какой бы стороны они ни исходили, слева, справа, они должны наказываться по закону. Они контпродуктивны всегда, в том числе и по сравнению с декларируемыми целями. То, что делают экстремисты сейчас по "Матильде", они добиваются прямо противоположного эффекта, ибо здравые люди, конечно же, осуждают такого рода акции, из чувства противостояния этому готовы фильм посмотреть. Меня интересует более всего сама тема фильма. Да, я тоже видел только трейлер, я много об этом читал. В данном случае приведу некоторые сведения. Кандидат исторических наук Мультатули, я с ним согласен, здесь перечисляются только факты, если эти факты неправильные, опровергните меня. Перечисление этих фактов очень показательно. Он уверяет, прочитав сценарий, что в самом фильме огромное количество откровенных вымыслов. Понятно, что художественный вымысел есть всегда в художественном произведении. Никакого положительного вымысла там нет, там вымысел только отрицательный. Например, показывается, что Александр III и Мария Федоровна являлись инициаторами романа Николая. Ни Мария Федоровна, ни Александр III не были противниками свадьбы – это ложь, что утверждается в фильме. Поэтому это было романтическое увлечение цесаревича Матильдой, никакого романа не было сексуального.
Елена Рыковцева: Вы спорите с чем-то, чего мы не видели. Я не вижу смысла начинать нашу передачу с перечисления фактов, которые считает ложными упомянутый вами историк. Мы приняли к сведению ваше сообщение, что есть историк с конкретной фамилией, который считает много фактов в этом фильме не соответствующими исторической правде.
Виктор Аксючиц: Не то что не соответствующие исторической правде, а просто перевирающие всю историческую правду. В этом фильме огромное количество помимо того, что просто лжи, огромное количество вымыслов, которые просто глумливые, которые принижают и образ императора, и образ его отца, соответственно образ императрицы. Изображается, например, что императрица, жена Николая II, она занималась колдовством, чтобы Кшесинскую убить. Вымыслы, которые глумятся над историческими образами. Фильм, который построен на лжи и построен на глумлении, надо было знать, что он вызовет какую-то реакцию в обществе. Поскольку вся информация разошлась об этом фильме, то соответственно пошла реакция общества. Как и во всякой реакции, в этой реакции есть радикальный элемент. Но самим источником и субъектом, который вызвал всю эту волну, является сам фильм и автор этого фильма. Не говорить о фактах, которые изложены в этом фильме, тоже нельзя, потому что о чем мы говорим тогда?
Елена Рыковцева: Скажите, это первый фильм в вашей жизни, с которым вы столкнулись, в котором исторические факты изложены не так, как они происходили на самом деле, допустим, даже если мы согласимся с вами, что они передернуты?
Виктор Аксючиц: Есть такой фильм еще – "Распутин", давно, еще в Советском Союзе шел, он похож в этом смысле. Но одно дело, когда коммунистический режим допускает на экраны фильм, который нацелен на то, чтобы исказить правду о России дореволюционной, исказить правду об образе императора. Там он тоже показан мелким человеком, алкоголиком, глуповатым каким-то. Все искажено. Когда это касается исторических лиц такого масштаба, сыгравших огромную роль в истории России, – это не проходит бесследно для общества, для национального самосознания.
Елена Рыковцева: Ведь общество разберется. Они посмотрели фильм, и масса людей, которые образованные, которые скажут: это не так, это глупость, это плохой фильм, мы его смотреть не рекомендуем. Вот и все, я не вижу проблемы. Борис, вы религиовед, в чем главная претензия, почему составляются все эти справки, почему статья возникает чуть ли не уголовная об оскорблении чувств верующих, потому что это канонизированный герой, император, его супруга, был церковью придан им этот статус. Теперь, если вы действительно глумитесь над ними, хотя само слово "глумиться" тоже требует миллионы экспертиз судебных и психологических. Конечно, справка, которую дали по запросу Натальи Поклонской, – это маловато. Тем не менее, если даже это допустить, то как вы считаете, со светским государством соотносится история того, как преследуется этот фильм?
Борис Фаликов: Вы знаете, это со светским государством соотносится мало, если мы берем некий идеальный образ светского государства. Но светскость нашего государства лично у меня вызывает большие сомнения, секулярный светский характер нашего государства. После того, как был принят закон об оскорблении чувств верующих, та граница, которая должна существовать между государством и церковью, она оказалась размыта. Причем тут надо понимать, что в основе закона лежат вещи абсолютно субъективные, поэтому применять его чрезвычайно сложно. Я писал в свое время, когда только принимали этот закон об оскорблении чувств верующих, что я не представляю себе, как его будут применять. И действительно. Вы знаете, для меня, как для историка религии, понятно, что происходит. Происходит то, что происходит по всему миру. Сейчас довольно мощно идет реакция религиозная на модернизацию. Религия очень остро на это реагирует. Не надо думать, что это какие-то отдельные эксцессы – это общий процесс. Я изучаю эту тему не только в России, но и в остальных странах, и в исламских, и в Индии, процессы примерно одни и те же идут. Что пугает верующих? Верующих пугает, что модернизация, глобализация лишает их национальной идентичности, они обороняют свою идентичность религиозную, национальную. В разных странах по-разному, у нас больше религиозность в национальном смыкается, поэтому тут и фундаментализм с очень яркой националистической окраской. Собственно говоря, в свое время, когда государство решило защищать интересы верующих, была прорвана граница между церковью и государством, в общем-то был выпущен джинн из бутылки. Теперь этого джинна в бутылку загнать очень сложно. Я помню, как Мединский в свое время своими руками уничтожил очень талантливый спектакль "Тангейзер". Тут я могу судить с достаточно близкой дистанции, я там выступал экспертом в суде, кстати говоря, мы защитили "Тангейзер" в суде. Мединский тем не менее снял директора, и спектакль был уничтожен. Я помню, мы дискутировали с Легойдой, мы с ним дискутировали достаточно вежливо на канале "Культура", я уже тогда ему сказал: вы выпускаете джинна из бутылки. Посмотрите, что сейчас происходит: джинн из бутылки вырвался, мы имеем православный "Талибан" сейчас, те же примерно средства и те же методы, что у мусульман. И уже Мединский, который в свое время выпустил этого джинна из бутылки, он уже в ужасе. Сегодня он выступил и сказал, что что такое, мы не допустим.
Елена Рыковцева: Мы сейчас послушаем, что он сказал. Действительно ли он в ужасе или ему надо говорить по работе и по общей обстановке в мире, что он в ужасе?
Владимир Мединский: Должен разъяснить вопрос со всякими самодеятельными "ограничениями", "запретами" и пр. Прокатное удостоверение федерального образца – это единственный и исчерпывающий документ, который разрешает прокат на всей территории РФ. Любые намерения "инициативщиков" на местах "запретить показ", любые попытки давления на частные или муниципальные кинотеатры – это чистой воды беззаконие и цензура, которая впрямую запрещена Конституцией РФ. Не готов разгадывать мотивации разнокалиберных "активистов"-поджигателей, нагло именующих себя "православными". Подобные самозваные "активисты" дискредитируют и государственную культурную политику, и Церковь.
Елена Рыковцева: Хочу обратить внимание, все это время, скандал давний, государство очень осторожно высказывалось, вообще старалось не влезать в эту историю. Вы помните, как Владимира Путина на прямой линии спрашивали, он уклончиво уходил от ответа, что и ты прав, и ты прав. Сейчас все свелось к тому, что очень жесткие оценки звучат. Давайте послушаем Дмитрия Пескова, который тоже сегодня выступил.
Дмитрий Песков: Мы не стали бы преувеличивать все происходящее, но вместе с тем, безусловно, вся история вокруг "Матильды" уже принимает достаточно неприятные формы. Проявления экстремизма, попытки давления на кинотеатры – это абсолютно неприемлемо, представляют собой опасность. Как и любое проявление экстремизма, это подлежит преследованию со стороны правоохранительных органов. Нежелательно, чтобы под давлением экстремистов принимались какие-то решения, которые ограничивают право кинопрокатчиков на выбор репертуара.
Елена Рыковцева: Виктор, здравствуйте. Вы всерьез воспринимаете слова Мединского, что так нельзя? Например, наш гость Виктор Аксючиц не считает, что прокатное удостоверение – это карт-бланш. Он считает, что, несмотря на то что прокатное удостоверение выдано, должен быть поставлен вопрос о фильме, который с точки зрения какого-то круга лиц глумится над каким-то другим кругом лиц?
Виктор Аксючиц: Я осуждаю фильм, но я осуждаю всякого рода экстремизм.
Елена Рыковцева: То есть его надо показывать?
Виктор Аксючиц: Показывать надо, но другое дело, как и что.
Елена Рыковцева: Он получил прокатное удостоверение, его можно показывать.
Виктор Аксючиц: Частные организации вправе сами решать, показывать его или не показывать.
Елена Рыковцева: Вы не считаете, что нужно им запрещать показывать этот фильм?
Виктор Аксючиц: Им никто не запрещает, они сами решили не показывать. Другой вопрос – почему.
Елена Рыковцева: Вы считаете, что он вполне может быть показан в кинотеатрах, имея прокатное удостоверение?
Виктор Аксючиц: Частные организации сами должны решать, можно показывать, нужно показывать или нет.
Виктор Матизен: Я хочу сказать, что ни одному слову господина министра верить не приходится, потому что он сам своей рукой не выдавал прокатное удостоверение фильму. Если он сделал это сейчас, вероятно, под чьим-то давлением, кто-то посоветовал, что лучше выдать удостоверение. Вообще говоря, прокатное удостоверение само по себе является элементом цензуры. Потому что решает министерство, выдавать фильму прокатное удостоверение или не выдавать. Были случаи, когда оно не выдавало прокатное удостоверение. В этом случае разрешение фильма "Матильда" со стороны министра достаточно странно. Тем не менее, я за то, чтобы фильмы прокатывались без прокатных удостоверений, должен быть совершенно свободный выпуск картин. Если картина кого-то не устраивает, на нее можно подать в суд. Если найдут какие-то экстремистские вещи в картине, тогда ее несомненно можно запретить, но только через суд. Вообще ни одно произведение искусства не может быть запрещено, с моей точки зрения, иначе, чем по решению суда. Что касается исторического содержания фильма "Матильда", то я в жизни своей не видел ни одного фильма, который бы не искажал историю и который нельзя было бы рассмотреть как лживый, клевещущий на кого-то и так далее. И фильм "Петр Первый", и фильм "Иван Грозный", бесконечное количество исторических картин, которые делаются в Соединенных Штатах Америки и по всему миру, – все это искажает историю. Более того, невозможен художественный фильм, который бы точно следовал историческим событиям. Во-первых, потому что они сами в точности неизвестны, всегда имеется определенный элемент допуска. Кроме того, не забывайте, что это всего лишь навсего кино. Это не история – это кино. Совершенно дико и смешно принимать фильм за реальность. Фильм – это точка зрения, высказанная авторами этого фильма, не более чем.
Елена Рыковцева: Виктор, тем не менее, вы не считаете, что кино есть кино и всерьез рассматриваете это как документ, который нарушает, который глумится.
Виктор Аксючиц: Я вспоминаю один факт: несколько лет назад президент Владимир Путин призвал наших кинопрокатчиков вспомнить о кодексе Хейса, который действовал в Голливуде с 1930 по 1967 год. Этот кодекс подписали все кинопрокатчики и все производители кинофильмов в Америке. Подписали под тем, чтобы "не подрывать нравственные устои зрителей, показывая симпатичных преступников или издевательств над законом и религией". Этот кодекс запрещал употребление на экране наркотиков, нецензурной лексики, запрещал демонстрацию обнаженного тела и гомосексуальных отношений и высшими ценностями провозглашал семью и брак. Вот этот кодекс действовал до 1967 года. Так вот не в этом ли одна из причин того, что сейчас происходит в Америке? Потому что национальный государственный организм есть действительно организм.
Елена Рыковцева: Простите, а что сейчас происходит в Америке?
Виктор Аксючиц: В Америке происходит то, что по существу североамериканская цивилизация сейчас разрушается. По существу то, что сейчас там происходит, может перерасти в конечном итоге, те эксцессы, которые там были, не было десятилетия, это может привести к гражданской войне в Америке.
Елена Рыковцева: А может не привести.
Виктор Аксючиц: А может не привести, но это эксцессы гражданской войны. В национальном государственном организме помимо экономики, власти и всего прочего есть еще и историческая память нации, народа и национальное самосознание. На формирование и отстаивание национального самосознания направлен примерно такой кодекс. Я хочу сказать, что мы в своем письме Совета православных патриотических организаций обратились к президенту в том числе и на эту тему, мы обратились к общественности, чтобы создать своего рода хартию чести, которую подписали бы также наши кинематографисты, театралы и прочие, в которой ставились бы какие-то ограничения. Ведь культура – это всегда ограничения, нравственность – это всегда ограничения.
Елена Рыковцева: Кодексы – это давняя тема, телевизионщики без конца пытались их подписывать. Это совершенно нереально.
Виктор Аксючиц: То, что вы сегодня назвали, то, что кинопрокатчики какие-то отказались, непонятно почему. Может быть, некоторые из них так же относятся, как и я, к этому, что не стоит показывать эту мерзость, исходя из нравственных побуждений. Государство, конечно, в этом смысле не должно запрещать. Но то, что общественные силы могут консолидироваться против того, чтобы получить предел беспутству и мерзости, которая потоком хлынула на наших людей, в этом тоже есть своя закономерность.
Елена Рыковцева: Очень интересная коллизия получается, что он не запрещен, у него есть прокатное удостоверение, но вокруг него страшный скандал, вокруг него начинают гореть машины. Кстати, по поводу идите в суд, как говорит Виктор Матизен. Вот Поклонская тоже заявляет: я против того, чтобы горели машины, я против экстремизма, я за суд. Но с судом не получается, у нас не принимают заявление, прокурор не хочет расследовать и пр. И люди, которые ее последователи, слышат ее, понимают этот как команду: ага, с судом не получается, значит мы их продавим по-другому. Они начинают продавливать по-другому. Такой человек, как Александр Мамут, принимает решение, кстати говоря, я с вами согласна, что, возможно, он подспудно как раз не хочет его показывать, тем не менее, он говорит: я вправе его не показывать. Потому что боюсь. Потом вслед за ним другой частный прокатчик говорит: я вправе его не показывать. И государство, которое формально говорит: да все в порядке, мы накажем экстремистов. А в итоге фильм на экраны не выходит, потому что его никто не показывает.
Борис Фаликов: Тут был упомянут Виктором кодекс Хейса в Америке. Дело в том, что, когда в 1967 году его отменили, начался невероятно бурный расцвет американской культуры, кинематографа. Все эти, на мой вкус, ужасные фильмы "золотой" эпохи Голливуда, которые были абсолютными мифами бессмысленными, на смену им пришло поколение кинематографистов мощных, культура сбросила эти оковы, начался истинный, настоящий кинематограф. Правда, потом коммерциализировался кинематограф – это другая беда, другая крайность. Учитель талантливый человек, но главное, что у него очень острое чутье на то, что востребовано. Он, как мне кажется, снял типичный голливудский блокбастер. Прямо сейчас его пробивают на "Оскара", не исключено, что "Оскара" он своего возьмет. Это совершенно коммерческий затратный фильм, куча денег на одну парчу ушла и прочее. В основе, как у всякого блокбастера, лежит миф, он не имеет ничего общего с правдой исторической, никто на это не претендует. Он сделал миф, показал такую романтическую историю, роковые страсти.
Виктор Аксючиц: Почему обязательно Кшесинскую и императора в герои взяли?
Борис Фаликов: Хороший сюжет, завораживающий. Сам император полюбил прекрасную балерину, которая впоследствии сочеталась браком с еще одним великим князем, родила ребенка – это какая-то чума на дом Романовых. Очень красивая, очень талантливая, судя по всему, женщина, которая пленила молодого, домашнего императора. Он сделал такую голливудскую историю, он совершенно не ожидал такой реакции. Это абсолютно лояльный режиссер, Путин так о нем и сказал, очень патриотически настроенный.
Елена Рыковцева: Мы сейчас перейдем к теме, на какие деньги он это снимал. Конечно, он не ожидал, никто не ожидал такой реакции.
Борис Фаликов: Снял голливудский блокбастер и вдруг так неожиданно получил под дых. История, конечно, поучительная. Но меня как религиоведа больше интересуют проявления экстремизма. В свое время был такой союз патриотический националистический, государство поощряло православных ревнителей веры, активистов. В результате поощрения что мы получили.
Елена Рыковцева: В этом смысле ничего не меняется по части поощрения. Александр, здравствуйте.
Слушатель: Я считаю, в этом вопросе очень правильно высказывается Владимир Соловьев, ведущий "России-1". А именно он говорит, что если выдано прокатное удостоверение от лица государства, единственным органом, разрешающим и цензурирующим одновременно, значит никаких проблем с его демонстрацией в стране быть не должно. Представьте ситуацию на секунду, если бы оно не было выдано, как бы вел себя Учитель и лица, заинтересованные в прокате этого фильма? Однако это удостоверение было выдано. Не считают ли гости, что все эти громкие скандалы медийные, как с "Матильдой", с Улюкаевым, являются внутриполитическими пиар-акциями по отвлечению массового внимания электората от насущных проблем?
Елена Рыковцева: Я не буду задавать этот вопрос, потому что мы любую историю можем обозначить как пиар-акцию по отвлечению от насущных проблем То, что вы сказали в самом начале – это, конечно, интересно, по поводу Владимира Соловьева. Это очень интересный сюжет не в том, что он говорит то же самое, что и Мединский, а в том, как реагирует на все это государство. Я понимаю, что наши гости не смотрят Владимира Соловьева каждый вечер, но я вам авторитетно могу сказать, что они каждый вечер ругают Наталью Поклонскую, они каждый вечер говорят о том, что она не хочет к ним идти. Каждый вечер жалуется Владимир Соловьев, что мы ее приглашаем, она не приходит. И каждый вечер они говорят, что экстремизм – это плохо, что ее борьба выглядит смешной. Они достаточно жестко ее прессуют, включая даже Карена Шахназарова, который прессует обычно американцев, а тут попала под его руку и Наталья Поклонская. Виктор, роль государства во всей этой истории, с одной стороны попустительство подстрекателям, а с другой стороны они говорят: нет, так нельзя?
Виктор Матизен: На мой взгляд, в этом участвуют какие-то очень важные деньги, вложенные то ли администрацией президента, то ли еще кем-то, естественно, они хотят отбить эти деньги. С другой стороны они попали в двойственную ситуацию, то есть с одной стороны они сами поддерживали православный экстремизм с государственной точки зрения, а теперь они попали на свои собственные деньги. Именно поэтому такая шаткая и неустойчивая политика в этом деле. Я хочу обратить внимание на другое, почему, собственно говоря, шум поднялся именно из-за фигуры Николая II? Дело в том, что Николай II занял то место в общественном сознании, особенно в сознании православных, которое раньше занимал Ленин. Как Ленин был святыней, на которую нельзя было посягнуть, теперь таким же точно стал Николай II. Начать с его канонизации, на мой взгляд, это было совершенно странное и нелепое действие канонизировать одного из самых слабых императоров за всю историю России, который был отчасти виноват в том, что империя развалилась. Его называли Николаем Кровавым и вдруг в один момент он стал Николаем Святым. Естественно, все это вносит абсолютную сумятицу в головы.
Елена Рыковцева: Вы подняли одну очень важную тему, очень любопытную. Тут личный фактор Натальи Поколонской играет колоссальную роль. Мне почему-то кажется, не будь у этой хрупкой женщины такой бесконечной любви и обожания, поклонения перед Николаем II, этой бы истории не было. Это называется роль личности в истории. Мне не кажется, что у самой фигуры Николая Второго в обществе та же мощная, могучая роль, как была у Ленина, например.
Борис Фаликов: У нас существует в православии такая околоправославная секта царебожников, где абсолютно обожествляется образ Николая II. Он ведь страстотерпец. При канонизации никто не оценивал его роль как царя, как государственного деятеля, он по-христиански принял смерть, действительно достойно уважения, мужественно, смиренно. Что касается секты царебожников, то там все перевернуто с ног на голову. Там он обожествляется, что абсолютно антихристиански.
Елена Рыковцева: Согласитесь, что это секта, нельзя говорить о народном движении.
Борис Фаликов: Это совершенно не массовое движение – это небольшая секта, которая, кстати говоря, осуждалась руководством РПЦ. Понятно, что человекопоклонство – это не имеет никакого отношения к христианству, к православию. В чем гений Поклонской, в том, что она сама, видимо, царебожница, она как-то связана с царебожниками, она сумела интересы этой небольшой секты поднять на такой общенациональный уровень, навязать.
Елена Рыковцева: На современном языке это называется раскрутить.
Борис Фаликов: Она раскрутила. А вот дальше уже присмотреться к тому, кто этот православный "Талибан", прошу прощения, что он из себя представляет. Это люди глубоко религиозные, неграмотные. Я читал интервью с ними, это люди, которые о православии очень мало что понимают. Вот культовая фигура императора, который, конечно же, пал как жертва жидомасонского заговора, безусловно, что только про это дело ни плели. Это абсолютно политическая штука, это даже не религиозная вещь.
Елена Рыковцева: Я хочу Виктору Аксючицу обратить цитату одного вашего коллеги, именно по поводу политической штуки. Владимир Семенко написал в газете "Завтра": "Понятно, что г-н Кожин не мог бы действовать совсем самостоятельно, без всякой отмашки сверху (имеется в виду история госфинансирования "Матильды", которая начиналась с Минкультуры, а закончилась поддержкой Газпромбанка и администрации) Мы в данном конкретном случае вполне можем сделать осторожное предположение: в ближайшем окружении президента имеются люди, которые, вольно или невольно, ведут довольно мутную игру, по факту направленную против него самого, как носителя высшей государственной власти в стране. Помимо нового ритуального глумления над памятью святого Царя, помимо всяких символических месседжей (типа свалившейся с головы Царя, катящейся по полу короны Российской империи), серьезные игроки еще и наносят косвенный удар по Путину, делая его "крайним" в разжигании серьезного общественного конфликта (вопреки его собственным недавним словам о том, что такие конфликты надо гасить)". Разжигается конфликт, его делают крайним и все это вообще антипутинская акция. Как вам?
Виктор Аксючиц: Без комментариев. Такая точка зрения существует. Я бы хотел сказать о другом, по поводу православного талибана. Представьте себе, что Pussy Riot в мечети совершили бы то же самое, что было бы с ними и что было бы в обществе после этого? Вот это действительно показатель. Я хочу с вами пополемизировать. Фильм "Матильда" не имеет никакого отношения к художественному вымыслу вообще, он направлен целенаправленно именно на глумление.
Елена Рыковцева: Откуда вы знаете, вы же не смотрели?
Виктор Аксючиц: Если в фильме изображают, что Александр III, то есть отец Николая II, подкладывал под него балерин.
Елена Рыковцева: Это нельзя выдергивать так, там же есть художественная канва. Нельзя, не видев фильм, говорить о глумлении.
Виктор Аксючиц: Он называл кобылками всех русских балерин, императорскими кобылками. Рассказывал сыну о том, что все императоры жили всегда с балеринами. Это что? Во-первых, это не имеет никакого отношения к правде, во-вторых, это глумление. В фильме показывается, что Николай II вступал в сексуальные отношения с Кшесинской уже после того, когда он венчался. Все это что?
Елена Рыковцева: Почему сексуальные отношения – это глумление? Глумление над чем?
Виктор Аксючиц: Которых не было.
Елена Рыковцева: Хорошо, пусть их не было, допустим, это передергивание, вымысел. Почему все, что связано с постелью, вы считаете глумлением?
Виктор Аксючиц: Это глумление. Я не буду повторять, то, что я сказал.
Елена Рыковцева: Любой вымысел – это глумление? Хорошо, они по жизни любили овсяную кашу, а в фильме они едят борщ – это глумление?
Виктор Аксючиц: Я не буду отвечать на этот вопрос. Я назвал факты глумления. Возвращаясь к кодексу Хейса, который был добровольно отменен, вы говорите, что ничего не происходит в Штатах. Я, например, считаю страшно, когда узакониваются гомосексуальные браки – это цивилизационный суицид, вообще-то говоря. Я считаю страшным то, что начинают разрушать исторические памятники и вокруг этого начинаются массовые столкновения людей радикальных и слева, и справа.
Елена Рыковцева: Давно вы слышали про столкновения? Они столкнулись и растолкнулись, и закончилось.
Виктор Аксючиц: Если отказываются от каких-то нравственных устоев, духовных устоев – это всегда негативно трагически сказывается на состоянии общества. Это происходит в Америке, это происходит сейчас у нас. Совершенно очевидно, что на самом деле все эти происходящие случаи – это целенаправленная политика определенного круга людей, которая и направлена на то, чтобы разложить национальное самосознание, нравственное самосознание общества, без которого не существует ни общества, ни государства. Вспомним революцию февральскую, переворот февральский был совершен на мифах, который разрушил тысячелетнюю государственность, на мифах про императора, про императрицу, что она немецкая шпионка, про Распутина, который спал не только с императрицей, а со всеми дочерьми. Все газеты либеральные писали об этом.
Елена Рыковцева: Ленин – немецкий шпион писали, ничего не разрушило. Никакой революции не отменило. Давайте послушаем Надежду из Московской области.
Слушательница: У меня более серьезное замечание то, что из обыкновенного фильма, который по категории значимости не будет превышать романы Дюма, хотя они были блистательные. И все знают высказывание Дюма-отца, что "история – для меня это крюк, на которые я вешаю свои романы". Эти романы прославили Францию, позволили нам увидеть интересные обстановки, в детстве мы уже знали основных персонажей французской истории, основные события и читали это влет.
Елена Рыковцева: Если бы тогда жила Поклонская, то роман королевы с герцогом был бы назван глумлением, этой книги бы не было.
Слушательница: Здесь в кинематографе в лучшем случае, если не брать конспирологию тайную, заговоры, вот такая попытка. Были же фильмы "Гардемарины, вперед!", там показывалась Екатерина Великая не в самом приглядном образе, масса любовников, и не было такого шума. Сейчас, когда поднимается шум, именно в те дни, когда Международный Центр Рерихов, то есть духовное и физическое наследие Елены и Николая Рерихов просто ОМОНом винтится в автозаки по 200 картин за сутки, все духовное пространство буддистское, православное, какое угодно, оно молчит – это не событие.
Елена Рыковцева: Давайте посмотрим, что прохожие на улицах Москвы отвечали на вопрос, боитесь ли вы фанатиков православных, которые сейчас так активны?
(Опрос)
Борис Фаликов: Хочу маленькую религиоведческую сделать ремарку. Дело в том, что любая религия – это поле, на которое когда попадают семена радикализма, она очень легко трансформируется в эту сторону. Это очень сложная система мировоззренческая, затрагивающая и трансцендентные вещи, и вполне земные вещи. Уважаемый коллега сказал: нет, православие – это еще не талибан, мусульмане другое дело. То, что сейчас происходит – это тренд явно в сторону радикализации православия. Возьмите буддизм, казалось бы, непротивление злу и так далее, а что творят буддисты в Мьянме, когда убивают несчастных мусульман, взрывают – это же кошмар. Религия штука опасная, она может поднять очень высоко и может так опустить, что мало не покажется. Поэтому нельзя ни в коем случае, нужно всячески противостоять этой радикализации.
Виктор Матизен: Относительно того, что должно сделать государство, оно должно обеспечить прокат фильма "Матильда". То есть поставить милицию у каждого кинотеатра и при появлении православных активистов стрелять по ним, потому что это угрожает жизни людей. Тут надо действовать точно и беспощадно.
Елена Рыковцева: Вас сейчас упекут за экстремизм тоже.
Виктор Матизен: Тут на кону стоит честь государства. Либо оно уступит православному талибану, как выразился коллега, либо оно настоит на своем и будет светским государством, а не религиозным.
Виктор Аксючиц: Я вам должен напомнить концепцию национальной безопасности России, подписанную президентом, там наряду со многими угрозами государству, как то терроризм, войны, многое другое, неоднократно перечисляется разрушение традиционной культуры и нравственности общества. То есть в этой концепции формулируется, что традиционная культура и нравственность подлежат сохранению и охранению для самосохранения государства. Этой концепции как бы не существует вообще. Серебренников и иже с ними ведь они на что нацелены – отменить все запреты вообще нравственные, культурные и так далее. Серебренников показывает на сцене, ладно там голый мужчина, женщина без конца, он труположество показывает в одном из спектаклей. Он постоянно гомосексуальные акты показывает, в том числе и в том спектакле в Большом театре, который был снят. При этом декларируется, что это есть культура, это высшая культура.
Елена Рыковцева: Это очень талантливая сцена, которую мы увидели.
Виктор Аксючиц: Понятно, что государство может быть не должно запрещать эти вещи, они существуют везде, но они должны занимать законное место маргинальное. Пожалуйста, делайте на свои деньги. Но если государство, тот же самый министр культуры Москвы финансировал все эти спектакли, Мединский тоже финансировал многие его спектакли, государство не должно финансировать все это, равно как и этот фильм, там тоже следы государственного финансирования присутствуют. Это есть выполнение концепции государственной безопасности.
Елена Рыковцева: Раз государство финансировало, значит государство не видело никакой угрозы национальной безопасности в этом фильме.
