22-летняя Луиза Дудуркаева еще в начале лета сбежала из Аргуна в Чечне, потому что ей угрожали в закрытом паблике "Карфаген", где публикуются фотографии чеченок, которые якобы одеваются неподобающим образом. В этом паблике больше 50 тысяч участников, фото Луизы в нем увидел ее младший брат. Пользователи "Карфагена" быстро вычислили девушку, ей начали угрожать сначала в "личку", а потом и на улице. Молодая женщина сбежала из Чечни и успешно скрывалась, пока ее не выдали на руки отцу в аэропорту Минска.

Никаких юридических оснований не выпускать Луизу из Белоруссии не было, более того, в двух официальных заявлениях она просила не сообщать ее родственникам, где она находится. Но родители все равно все узнали и прилетели за ней в Минск. Полтора часа разговора наедине, и Луиза, запуганная и вся в слезах, прошептала, что не полетит в Осло, а вернется в Чечню.

Где сейчас Луиза, никто не знает, правозащитники по своим каналам выяснили, что в Грозный она пока не вылетала и в Аргуне не появилась. Связи с ней нет, отец ни с кем из посторонних не общается, всем говорит, что с ней все в порядке, но трубку дочери не дает.

– Я очень надеюсь, что отец Луизы поймет всю серьезность ситуации и позволит ей уехать в Норвегию, – говорит психолог Валентина Лихошва, которая оказывала помощь девушке после ее побега из дома и сопровождала ее в поездке в Осло. – К сожалению, сейчас сложно что-либо сделать. Я могу только догадываться, в каком она сейчас состоянии, очень переживаю за ее жизнь и безопасность.

Источник "Кавказ.Реалии", напротив, утверждает, что с Луизой все в порядке, она уже дома и семья ее всячески поддерживает и обещает ей защиту, если угрозы в паблике или в реальности будут продолжаться.

– Пользователи "Карфагена" действовали достаточно агрессивно: достаточно было, чтобы девушка была в футболке без рукавов, как ее тут же объявляли проституткой и требовали, чтобы родные срочно приняли меры и с ней разобрались, – рассказывает собеседник. – А потом находили мобильные телефоны девушек, звонили, требовали, чтобы они соблюдали приличия. Понятно, что 20-летние девочки были этим напуганы, и насколько я знаю, несколько из них, как и Луиза, обращались за помощью в международные организации, чтобы с их помощью выехать за границу в качестве беженцев.

По словам источника, новые знакомые Луизы, с чьей помощью она покинула Чечню и потом скрывалась, почему-то очень боялись, что отец, как только узнает, где она находится, сразу приедет ее убивать.

– Это какая-то невероятная глупость, потому что семья там интеллигентная, мама и папа работают в Аргуне, бабушка была директором школы, детей трое в семье, Луиза старшая, и никто бы ее пальцем не тронул, – убежден он. – Просто когда Луиза пропала и первые три дня никто из родственников не знал, где она, родители решили, что она погибла. А вопрос о возвращении ее в семью вообще не стоял – лишь бы девочка была жива. Они обращались в полицию, к правозащитникам, ко всем знакомым, кто мог бы с ней контактировать, чтобы матери дали хотя бы минутку поговорить с дочерью, чтобы они убедились, что с ней все в порядке. Но за два месяца им эти 60 секунд никто так и не дал. Поэтому они продолжали искать ее.

Психолог Валентина Лихошва говорит, что не знает таких подробностей про семью. Луиза до публикации ее фото в "Карфагене" была самой обычной девушкой – окончила институт, работала в салоне красоты. Лихошва давно занимается сопровождением людей в разных кризисных состояниях, кому нужна психологическая помощь. Но в ее практике такое впервые – чтобы человек несколько месяцев скрывался, а потом после короткого разговора вдруг изменил свое мнение и отказался от убежища, имея на руках все необходимые документы.

– Луиза, когда еще была в Аргуне, через интернет обратилась в международную организацию за психологической помощью. Она была в глубочайшей депрессии, нуждалась в безопасном месте и в психологической поддержке. У нее были суицидальные настроения, и мы всерьез опасались за ее жизнь. Луиза основательно считала, что она не может находиться в безопасности в Чечне и даже в России, поэтому она подала документы на беженство и получила согласие со стороны королевства Норвегии. Норвегия выдала ей документ – проездной документ беженца. И, не нарушая никаких законов, Луиза должна была следовать в Осло, – рассказывает психолог. – Так случилось, что она не хотела поддерживать связь с родственниками, а родители подали на нее заявление по утере родственных связей.

Из Чечни Луиза улетела на самолете. А потом два месяца жила в Мурманске, прячась от всех. Она рисовала, учила английский и ждала документы из Норвегии. Загранпаспорта у нее не было, сделать его можно было бы только в Аргуне, а она не хотела, чтобы в Чечне вообще знали, где она находится. Из документов на руках у нее был только российский паспорт, вылететь по нему в Норвегию даже в статусе беженца, чьей жизни угрожает опасность, она могла лишь через третью страну. И этой страной стала Белоруссия.

– Луиза – совершеннолетний человек и сама может решать, куда ей лететь и где жить. Сначала ее остановили в аэропорту Мурманска, откуда она уезжала, и ей пришлось давать полиции пояснения по ее розыску. В этом объяснении она указала: "Я прошу не сообщать место моего нахождения моим родственникам". Полиция приняла это заявление, ее проводили на рейс, сказав, что никаких оснований для ее задержания нет, – рассказывает Валентина Лихошва. – Затем практически такая же ситуация была в аэропорту Шереметьево в Москве, где тоже сотрудники полиции взяли с нее объяснения, и так как она совершеннолетняя, по своей воле передвигается, все документы у нее на руках, они тоже сказали, что нет оснований для задержания. В Москве нам еще сказали, что Луизу ищут. И чтобы не было никаких эксцессов, даже проводили до контрольного пункта. Мы спокойно вылетели в Минск. В Минске тоже все было хорошо до того момента, пока мы не пошли на посадку в самолет. Кроме меня с Луизой был еще юрист, у которого была доверенность действовать в ее интересах. Это абсолютно стандартная процедура, стандартный процесс. Луиза получила штамп в проездном документе беженца. И пограничники Белоруссии как бы выпустили ее. Но как только мы пошли на посадку, нас догнали, сказали, что надо еще раз проверить ее документы, и это займет пять минут.

На выходе из этой пограничной зоны Луизу ждали несколько сотрудников белорусской милиции в форме и столько же человек в штатском. Один из них представился оперативным сотрудником, но какого подразделения, пояснять не стал.

– Потом сказали, что это якобы уголовный розыск, но никаких документов не представили, имена, фамилии, звания не сказали. Забрали паспорта, у Луизы забрали проездные документы, аннулировали ей выезд и заявили, что нам необходимо пройти в дежурную часть. После этого нас разделили. Юриста с Луизой не пустили, ее саму завели в какую-то комнату. Мы предполагаем, что в этой комнате как раз находился ее отец, – говорит Лихошва. – Нас завели в совершено другую комнату, забрали у нас паспорта для проверки, не находимся ли мы в розыске. Какой-то человек в штатском, который опять же не представился, показал нам листочек бумажки, где было написано, что статус розыска Луизы Дудуркаевой изменился за ту ночь, что мы были в Минске, – теперь ее разыскивали как без вести пропавшую.

Через полтора часа в комнату, где были юрист и психолог, зашел мужчина, который представился биологическим отцом Луизы. И сама Луиза, сильно заплаканная.

– Она была крайне подавлена, у нее была сбивчивая речь, вся в слезах, согнувшаяся вся. Он (отец. – РС) посадил ее вот так к стенке, сел рядом с ней и начал в достаточно агрессивной форме с нами разговаривать. Он так кричал, что даже сотрудники милиции, которые были в форме, сделали ему замечание. Я не буду повторять сейчас те оскорбления, которые нами были услышаны. Юрист сказал, что нет оснований для задержания девушки, и сотрудник милиции это подтвердил. Он сказал, что если у нее есть желание продолжить движение в Хельсинки, то она может это сделать, потому что в Осло мы летели через Хельсинки. Она что-то невнятное абсолютно пробормотала. Юрист спросил еще раз, сказав, что надо дать четкий ответ, чтобы мы понимали, что сейчас делать. Отец сказал, что мы оказываем на нее давление, и Луиза сказала: "Я возвращаюсь домой". Это единственное, что мы поняли из того, что она сказала. Затем люди в штатском и сотрудники в форме увели их с отцом. Я просила, чтобы это все остановили, потому что мы боимся за ее жизнь, что есть угроза ее жизни и они, согласно конвенции, не имеют права выдавать ее стране, где ей угрожает опасность. Но мы увидели только улыбки и насмешки. Нам сказали, что это семейное дело и они сами разберутся. А потом в зоне вылета мы ее увидели в сопровождении мужчины, который представился ее отцом, и еще одной женщины. Конечно, у нас нет оснований не верить, что это ее отец, но и нет никаких подтверждений, что это был он. Скорее всего, это отец, если судить по тому, насколько Луиза была испугана. Сотрудники полиции сказали, что она не находится под давлением и свободно передвигается, куда она хочет, хотя у меня это вызывает большие сомнения. Потому что час она провела без нас, и совершенно непонятно, что ей говорили, она ушла в одном состоянии, а вышла совершенно в другом. Летела она улыбающаяся, звенящая, спокойный, хороший человек, адекватный, а когда она вышла с отцом, то она была в крайне подавленном состоянии, – говорит психолог Валентина Лихошва.

Источник, хорошо знакомый с семьей Луизы, утверждает, что решение вернуться домой она приняла добровольно и без всякого давления со стороны родителей, после того как пару минут поговорила со своей мамой, которая специально для этого приехала в Минск. В подтверждение того, что с Луизой сейчас все в порядке и она рада возвращению в семью, ее отец предоставил сегодня "Кавказ.Реалии" фото, где они вдвоем и улыбаются.

​Интересно, что буквально накануне отлета девушки в Норвегию в ряде российских СМИ со ссылкой на источники в спецслужбах появилась информация, что сбежавшую Луизу завербовали террористы из ИГИЛ и она направляется воевать в Сирию.

– Конечно, Луизу не просто так остановили. Очевидно, что ее ждали и был какой-то спецзаказ с передачей информации, иначе родители не прилетели бы оперативно в Минск, – считает белорусская правозащитница Анастасия Лойко. – Чеченские власти воспользовались непростой семейной ситуацией и активировали процедуры, чтобы девушку вернули в Чеченскую республику, видимо, поэтому и появились странные заметки, что якобы она направляется в Сирию. В целом я могу сказать несколько очевидных вещей. Во-первых, что Беларусь не является безопасной страной в таких случаях. Если к человеку есть любые претензии со стороны российских властей, то в Белоруссии этим людям может угрожать опасность. У нас очень много механизмов высылки, передачи, чего угодно и, к сожалению, очень много нехорошего происходит с гражданами России в Белоруссии. Можно вспомнить историю с Мурадом Амриевым (в 2013 году Амриев обратился к правозащитникам, утверждая, что его похитили и пытали сотрудники МВД Чечни, против него было возбуждено уголовное дело. – РС). К Амриеву были претензии со стороны российских властей, его объявили в розыск. Амриева в Брянске все-таки освободили, но как только он въехал в Беларусь, его очень быстро нашли и передали российской стороне. Можно вспомнить Владимира Егорова из Торопца, который бежал из России и жил какое-то время в Минске. Егорова объявили в розыск из-за поста "ВКонтакте", возбудили дело об экстремизме. И белорусские власти выдали его Москве, сейчас он находится в СИЗО. Я очень надеюсь, что с Луизой из-за общественного резонанса ничего не случится, потому что в Чечне возможно всякое.

Сотрудник аэропорта в Минске, который наблюдал сцену с Луизой, говорит, что сама девушка вела себя достаточно пассивно.

"Она не защищала свои права, не говорила, что "я никуда не поеду, отпустите меня", не была в наручниках, – замечает он. – Понятно, что она была подавлена, может быть, ее там как-то пугали, поэтому она и была поникшая, но не думаю, что ее там пытали или что-то подобное делали".

Анастасия Лойко не понимает до конца, почему Луиза отказалась улетать в Норвегию. "Мне непонятно ее поведение, но я понимаю, что там может быть много факторов", – добавляет правозащитница.

Психолог Валентина Лихошва считает, что родные Луизы могут недооценивать опасность, которая ей грозит в Чечне:

– После того, как в паблике "Карфаген" были выложены ее фотографии, Луизе угрожали не только в интернете и по телефону. Человек, который ей звонил, не только знал ее имя, он знал, где она живет, где работает. И он пообещал, что придет за ней. Луиза рассказывала про ситуацию, которая ввела ее в тяжелое эмоциональное состояние: она шла в магазин по улице, остановилась тонированная черная машина, из которой вышел мужчина и приказал в нее сесть. Девушка тогда убежала от них, но после этого боялась выходить из дома. На вопрос, почему она не рассказала обо всем этом родителям, Луиза сказала, что боится, что ее "обвинят во всем и будет жесткое наказание". Обвинят в том, что ее фотографии попали в этот паблик, что она сама сделала эти фотографии и зачем-то их выложила, и что преследуют ее не просто так и она на самом деле в чем-то провинилась.

История пропавшей Луизы, наделавшая много шума, привела к тому, что пользователи соцсетей вычислили, кто стоит за пабликом "Карфаген", в котором чеченских девушек преследовали за "неподобающий внешний вид". Администратором группы оказался 19-летний житель Курчалоя, который скрывался под разными псевдонимами и с помощью травли и унижения молодых чеченок "занимался очищением вайнахского народа". После этого "каминг-аута" паблик, в котором состоит больше 50 тысяч человек, стал закрытым.