Очевидно, что памятники как монументальный жанр оказались в зоне кризиса, и не только в России. На первый взгляд, падению вчерашних героев способствует гражданский активизм, а водружению – государственная инициатива, внедряющая национальную идею. Понятно, что процессы эти возникают в ходе пересмотра исторических приоритетов, и это политика, другое дело – как на увековеченное в камне или бронзе реагирует общество.

По большому счету, если задуматься, то ситуация с памятниками в принципе не менее сложная, чем с территориальными границами государств. Должны ли нынешние афиняне выставить счет венецианцам за то, что те порушили Парфенон, а Патриарх Константинопольский потребовать, чтобы вернули обратно квадригу? Впрочем, значительная часть россиян относится к общественному пространству равнодушно. Сказывается закалка советских времен, когда на тебя с хитрым прищуром, куда не повернись, посматривал Ленин, убогое состояние жилого фонда в регионах и бесприютность типовых районов в больших городах. Тем не менее, никто не отменял пропагандистскую силу уличного искусства, и, поскольку стилистика граффити не всегда по вкусу муниципальным чиновникам, традиционный памятник – понятный объект для внедрения традиционных ценностей.

Появление памятника князю Владимиру, учитывая православные скрепы, никого из москвичей и гостей столицы не удивило. После зверюшек Зураба Церетели в Александровском саду на, что называется, круглую скульптуру вблизи кремля перестаешь реагировать вовсе. У экскурсоводов, правда, появился повод добавить к рассказу о колокольне, с которой Иван Грозный мальчиком сбрасывал кошек, не менее впечатляющие подробности про жизнь князя до крещения.

Справедливости ради надо сказать, что при монументальном воплощении национальной идеи всегда возникает сложность, если речь заходит о личности деятеля. Очень много спорили в позапрошлом веке о проекте памятника "Тысячелетие России" в Великом Новгороде, выбирая достойных - 109 исторических деятеля, 36 фигур военных людей и героев, 16 писателей и художников, 26 государственных людей. В число последних, кстати, вошла первая жена Грозного Анастасия Романова, а вот самого Ивана IY там нет. Любопытно, что в нынешнем веке главная дискуссия вокруг установки памятника Грозному в Орле развивалась вокруг обстоятельств смерти его сына, и, надо думать, не только благодаря словам губернатора. Просто мифологизация истории, предпринятая в советские времена, продолжает приносить плоды. Не менее показательно обсуждение "тамбовской казначейши", скульптурные стати которой, по мнению возмущенных любителей словесности, никоим образом не соответствуют прелестям, описанным Лермонтовым.

Впрочем, подобные памятники – и по форме, и по содержанию – прошлый век. Современный человек просто не видит их, как не замечает нежных кариатид, рабочих с молотами и колхозниц с сепрами. Кроме того, насыщенное информацией пространство сужает и временной горизонт, мы реагируем на события, которые имеют отношение непосредственно к нам.

Какой рассказ о своем прошлом нам нужен сегодня и на каком языке его нужно вести? Этими вопросами задались авторы проекта InLiberty и Архитектурная школа МАРШ, организовавшие воркшоп, в основу которого легли семь дат, когда "российскому обществу удалось отстоять свои свободы или завоевать новые". Подобные проекты популярны в Европе, например, воссоздающая 15-километровый участок Берлинской стены инсталляция "Граница света", однако для России это новый опыт. В разработке нового языка исторических памятников приняли участие художники, музыканты, историки, журналисты, архитекторы, скульпторы.

Возвышение низменного

День, когда торговля стала свободной (29 января 1992 года)

Ирина Корина, художник, сценограф:

- Большую часть времени воркшопа мы пытались понять, чем для нас является День свободы торговли. Дата эта наполнена эмоциональной памятью, в общем-то, трагической для очень многих семей, потому что люди тогда потеряли работу, карьера некоторых полностью рухнула. И многие переключились из области научной деятельности в торговую, став продавцами. Кроме того, возникла ситуация невероятной криминализации. Поэтому мы хотели понять, в чем, собственно, тут секрет? Почему эта дата все-таки важна? И пришли к выводу - это был момент остановки унижения в одной конкретной сфере, где человек вынужден тратить время, часы, чтобы добыть то, что ему просто необходимо, не имея возможность выбора.

Возникла сложность возвышения как бы низменного на пьедестал. Безусловно, когда мы говорим о появлении ларьков, которые сегодня ушли в историю, о человеческом масштабе этого события, мы можем рассматривать его как с позитивной позиции, так и с негативной. Но мне кажется, что самая важная часть – это процесс и время, которые проживаются совместно, попытка осмыслить происходящее. То, чего не случилось в российском обществе, но что происходило, например, в Германии после Второй мировой войны. Очень важно не закрыть глаза и не забыть, и не мчаться вслепую вперед, но понять, отчего что произошло и к чему привело.

Наши размышления обрели объект в финале: это такая длинная, опасная по внешнему виду лестница, абсолютно прямая, ведущая вдоль фасада одного из торговых центров, типа "Ашана", "Мега", "Белая дача". Где-то посередине фасада эта лестница завершается обзорной площадкой. И там прорублено окно, размером примерно как ларек, сквозь которое мы можем смотреть внутрь и видеть торговые ряды, а также ту перспективу, которая открывается сверху, со смотровой площадки снаружи. Однако через это окно вы не можете пройти внутрь. То есть вы находитесь как бы на вершине лестницы, но это для вас всего лишь витрина.

Идея заключается именно в том, что это как бы некая точка, с которой мы можем, преодолев довольно сложный путь, остановившись, посмотреть на ситуацию в целом. Потому что люди занимаются бесконечной закупкой. Они сосредоточены как раз на том самом потреблении, которое мы вовсе не собирались превозносить. Конечно, у общества потребления есть и иные аспекты, но мы хотели зафиксировать некую точку, откуда вы можете взглянуть и внутрь, и наружу, чтобы понять возможности выбора, который вам предоставлен.

Мне кажется, тут речь идет не о пространстве и о свойствах городской среды, а все-таки об особенностях нынешнего общества, о том времени, в котором мы сейчас находимся. Тоталитарное устройство диктует нам свои законы памятников, идолов и прочих системных недвижимых установок. Но если мы стремимся к демократическому устройству, либеральному, которое предполагает возможность дискуссий, то здесь возникает речь именно о памятниках-процессах, о памятниках-дискуссиях или о памятниках речевых, устных, ситуационных. Потому что важно, как люди относятся к тому или иному процессу. Если они могут высказаться, возникает, во-первых, живой контакт, а, во-вторых, человеку не указывают его место по отношению к памятнику, а он сам принимает решение, что он думает об этом событии и т. д.

Семена из Манифеста

День, когда закончилось рабство (19 февраля 1861 года)

Евгений Асс, архитектор:

-К дате 19 февраля 1861 года у меня не было какого-то ясного отношения. Я, естественно, проходил это событие в школе по истории, но только сейчас вдруг ясно понял, что мы живем в стране, где всего 150 лет назад больше трети населения страны были рабами. То есть можно предположить, что не меньше трети нынешнего населения являются потомками рабов. Мне кажется – это сильно.

Вообще, памятники событиям - это отдельная тема. Обычно их нагружают каким-то метафорическим содержанием, которое трудно считывается и, как правило, оставляет зрителя равнодушным. Поэтому мне показалось, что какие-то другие формы коммеморации уже не то что возможны, но и необходимы. И неожиданно помог Александр Николаевич Радищев, "Путешествие из Петербурга в Москву". Примерно посередине этого повествования расположена главка, которая называется "Хотилов". Совершенно выдающийся текст об ужасе Крепостного права и рабства! Так мы определились с локусом.

Вторая проблема, которую надо было решить – а что, собственно говоря, мы актуализируем сегодня? Почему для нас сегодня важно эту дату обозначить? Актуальными оказались основные позиции манифеста, а именно – освобождение, свобода личности и ответственность за все, что личность может делать в своем свободном состоянии. И мы решили, что имеет смысл в пространстве Хотилова создать мемориальную территорию, так сказать, "Поле воли". Некое место силы, где могут происходить общественно-значимые события, оно будет обозначено определенным образом, и станет символическим объектом. Люди будут привлечены именно гигантским, очень специфическим объектом.

С одной стороны, наш объект предполагает локализацию мемориальной функции, с другой - распространение современных сетевых потоков, связанных с этим событием. Одно из предложений, например, что 19 февраля во все почтовые ящики России приходят конверты с манифестом или с выдержками из манифеста 1861 года, напечатанными на "живой" бумаге. То есть в бумагу инкорпорированы семена, которые потом начинают прорастать. И вы у себя дома из манифеста 1861 года выращиваете, допустим, цветочки или овес.

Звучащая баррикада

21 августа 1991 года, день, когда страна победила диктатуру

Сергей Невский, композитор:

- Как раз в августе 1991 года я вернулся в Москву и наблюдал распад старых форм, конструкций, из которых состоял Советский Союз. Для меня это переживание было очень драматично. Но для людей моложе двадцати пяти лет ПУТЧ - большая условность. У них возникает такая картинка – Ельцин на танке и Ростропович с автоматом "Калашникова". А важно, чтобы люди восприняли событие не как момент, а как процесс или как часть более длительного процесса. И мы придумали такую метафорическую баррикаду, прикасаясь к которой люди создают электрическую цепь. И она начинает звучать.

Такой памятник должен стать частью концепции посвящения. На самом деле, в любой своей форме памятник должен говорить и захватывать. Он должен первым, условно говоря, знакомиться с прохожим, а не ждать, когда тот к нему подойдет. Учитывая нынешний дефицит внимания, любой статичный проект обречен на неудачу.

Право на восстание

День, когда восстали заключенные ГУЛАГа (26 мая 1953 года)

Арсений Сергеев, художник, теоретик паблик-арта:

- Для меня эта дата – повод для разговора о праве на восстание, которого нет в российской Конституции. В американской, например, есть, там прямо написано, что если власть узурпируется, народ имеет право, обязан, должен эту власть убрать.

Что такое вообще норильское восстание? 1953 год, Сталин умер. Берия очень быстро организовал амнистию, но она не коснулась политических. А в Норлаге большую часть составляли политические. Естественно, там периодически устраивались провокации, чтобы выявить активистов и их нейтрализовать. И однажды переборщили с этими провокациями – убили очень многих буквально ни за что. Заметьте, у людей, которые восстали, не было надежды на то, что они выберутся из Норлага. Да, они планировали побег, но там люди сидели умные, с высшим образованием, и они посчитали, что без дозаправки на территории СССР на самолете им за границу не улететь. То есть у них не было шансов сбежать, исчезнуть из этого пространства.

Тем не менее, эти люди решили отстаивать собственное достоинство. Они без оружия нейтрализовали охрану и организовали не просто какое-то восстание, а республику! Два месяца просуществовала республика, управляемая этими людьми. Они не стали никого убивать, хотя каждый пятый среди заключенных доносил. Ничего не сделали с охранниками, их просто выгнали. Единственное, чего они не смогли добиться – это пересмотра политических дел.

Мы придумали монумент – бетонная яма высотой с гулаговский барак. Люди, которые через эту яму проходят, оказываются в бассейне с холодным воздухом. Понятно, холодный воздух всегда стремится вниз, а если есть яма, то он там и скапливается. Внутри этого пространства встроены колонки направленного звука, через которые, по мере того как вы движетесь по этапам этой истории, с вами делятся воспоминаниями. И в зоне, где начинается восстание, ставятся такие тепловые пушки, которые из-под земли бьют теплым воздухом. То есть сначала люди переживают холод, слушают. Но когда начинается восстание, они не только слышат воспоминания, главное – они могут согреться. Так они переживают этот опыт.

Ребята придумали потрясающее место – ВДНХ. Это очень правильное пространство, напротив центрального павильона, статуи Ленина, которая разрушает центрально-симметричную планировку выставки. И это очень правильный диссонанс. Сейчас ВДНХ восстанавливается и продолжает транслировать сталинскую утопию. Конечно, нет смысла делать огромный мемориал из ВДНХ, это все-таки парк развлечений и т. д. Но вот создать правильный диссонанс, чтобы восстановить баланс... В сталинскую бочку меда кинуть ложку дегтя, чтобы всякий раз, когда люди приходят туда развлекаться, они вспоминали о том, что все это великолепие построено на крови.

Мы проектируем эмоцию, реакцию. Трудно себе представить, как это было возможно, когда из каждой радиоточки по стране звучало, что вы свободны, а, на самом деле, ровно наоборот – целая страна рабов! Поэтому очень важна личная эмоциональная вовлеченность, а она достигается разными способами. Например, в Перми прошла выставка "Запахи. Звуки. Заводы". Большой проект, тотальная инсталляция на трех этажах - сложно организованная система, результат коллективного труда. И этот проект показывает, что возник новый тип высказываний, где самое важное – эмоции, которые переживают люди, которые туда попадают.