В конце июля Петербург как никогда усиленно готовился к празднованию Дня Военно-морского флота, который прошел в воскресенье. Морской парад, который принимал Владимир Путин, прошел в акватории Невы и на Кронштадтском рейде. Президенту показали боевые корабли и подводные лодки, а в небе летала авиация Балтийского, Северного, Черноморского, Тихоокеанского флотов и Каспийской флотилии. Готовился к празднику и Кронштадт. Но обилие малярных бригад, висящих на стенах домов, зеленых сеток и веселых баннеров, завешивающих фасады, так и не смогло скрыть того факта, что огромное количество старинных зданий в городе находится в руинах. Включая те, которые охраняются ЮНЕСКО.

Кронштадт, до последнего времени бывший закрытым военным городом, теперь административно присоединен к Петербургу, но географию не обманешь: дорога, идущая по дамбе, все равно не сделала его частью материка – по сути, он был и остается отдельным и очень своеобразным городом. Здесь много моряков, в акватории у Петровского парка стоят корабли, и люди в форме то и дело фотографируются на их фоне.

​

Морской Никольский собор, построенный в начале ХХ века в память о погибших моряках, это, безусловно, жемчужина города, он замечательно отреставрирован, видимо, это и дало основание для громких заявлений руководителей города о том, что Кронштадт должен превратиться в туристический центр. Судя по невероятно красивым морским пейзажам и по количеству замечательных старинных зданий, которые тут имеются, это так и есть, но состояние этих зданий говорит о том, что до туристического рая Кронштадту еще весьма далеко. Местные активисты, годами добивающиеся благоустройства города, сетуют на показуху, на мгновенный и некачественный ремонт, затеянный к празднику, и называют его потемкинской деревней. Эту точку зрения разделяет и житель Кронштадта, инженер-моторист, журналист, депутат Ленсовета 21-го созыва Владимир Андреев. Он хотя и переживает за судьбу родного города, но считает, что придать ему по-настоящему цивилизованный вид будет непросто.

– 300 лет это был военный город-крепость, тут даже гражданского руководства не было – и вдруг за несколько лет хотят сделать его гражданским городом, привлекательным для туристов. Конечно, это не получится, – говорит Андреев. – Тут ведь один документооборот чего стоит, вся эта бумажная бюрократия – у военных просто нет на это ни сил, ни денег. Но, честно говоря, нет и стремления побыстрее недвижимость городу передать. Вот она и разрушается. И военные руководители все время меняются, а это тоже замедляет процесс. И гражданские структуры иногда ведут себя так, что просто диву даешься. Вот, например, громадное здание казарм на улице Восстания, 7, уже, было, передали Фармацевтической академии. И вдруг кто-то в КГИОП поставил академии условие: открывайте классы, обустраивайте любые кабинеты – кроме фармацевтической лаборатории. А как же академия может существовать без лаборатории – вот они и отказалась от здания, на крыше которого уже грибники грибы собирали и которое, наконец, получило шанс на возрождение. Но какой-то чиновник решил, что такая разруха зданию не повредит, а вот лаборатория его трехметровым стенам нанесет непоправимый вред. И вот опять здание законсервировали, забили, на крыше опять выросли деревья. А мы столько лет добивались его восстановления, никто не хочет его взять за рубль в аренду – из-за действий бюрократов.

– Но, может, хоть ко Дню Военно-Морского флота что-то делается в Кронштадте?

– Да тут просто эпидемия ремонта началась, особенно за две недели до праздника. На домах гроздьями рабочие висят, особенно из бывших южных советских республик. Отремонтировали к празднику 60 фасадов, но это не реставрация – так, подмазали сверху, и только одно отремонтировали как следует – это здание бывшей первой редакции "Кронштадтского вестника", выпускавшегося для моряков всего мира. И еще замечательно отреставрировали ограду Летнего сада, сам этот сад пока закрыт – на реконструкции. Правда, подлинные ворота от него уже давно увезли военные, и эти ворота стоят совсем в другом месте. Вот, смотрите, на улице Красной сколько домов завесили баннерами – как ширмами или масками. Причем там, где здания гражданские, это хоть сделано грамотно – отступили от стен, оставили место для будущих лесов, а вот здание, принадлежащее военным, завесили сплошным баннером – прямо по жилым окнам, что, вообще-то, запрещено. Один житель, который чуть не задохнулся, взял и прорезал в этом баннере дырку, только тогда прибежали люди от администрации, аккуратно прорезали отверстия перед окнами и вставили москитные сетки. А это здание находится в эпицентре праздника, и люди 10 лет добивались, чтобы его отремонтировали. Обычно праздник основной проходит на Макаровской улице напротив Петровского парка, но в этом году приехала военная комиссия, 100 метров по Петровскому парку пешком им было не пройти, они проехали на машинах, вышли на набережную и решили сделать в заливе линию с помощью понтонных мостов и всех зрителей собрать туда. Ведь там нет ни разрушенных домов, ни деревьев на крышах. В одну из суббот раздавали пригласительные билеты, очередь была дикая, билеты достались не многим. Ну, и еще по предприятиям билеты раздавали.

– А если представить такую фантастическую картину – что вдруг все отреставрировали, построили гостиницы и парковки, город стал туристическим центром – это решит все его проблемы?

– Конечно нет! Понимаете, все со всем связано. Вот, например, погибает еще одно здание – бывший дом трудолюбия, основанный еще Иоанном Кронштадтским. А вместе с его восстановлением не решается еще одна проблема – ведь когда-то в нем было ПТУ, выпускавшее судоремонтников, а теперь их в городе больше не выпускают. И получается парадоксальная ситуация – на Кронштадтском Морском заводе работают "варяги", а восемь тысяч кронштадтцев каждый день ездят на работу в Петербург. Я, между прочим, на этом заводе проработал 40 лет и ушел вместе с другими, когда нам не выплатили деньги по сокращению. Там было множество судов, и до сих пор завод не выплатил людям 23 миллиона рублей. Раньше мы брали ремонтировать даже алжирские корабли – надо крутиться, искать и находить заказы, ведь мимо ходит столько кораблей, и у большинства есть какие-то неполадки, но они идут мимо, на судоремонтный завод на Канонерском острове – там менеджмент развит, а у нас нет. У нас ведь четыре сухих дока, где и "Петр Великий" стоял, и другие гиганты, – но они простаивают. Так что проблемы большие – и нас, ветеранов завода, отвергли, не выплатив деньги, а потом набрали других рабочих, потому что мы обиделись и не вернулись, когда был набор. И власти помочь не хотят.

Светлана Медведева – кронштадтская, когда открывали собор, она спросила тогдашнего нашего главу Александра Горошко, что она может еще сделать для Кронштадта. И он ей сказал, что надо найти 23 миллиона рублей для 600 сокращенных работников Морского завода, но эта проблема с августа 2008 года так и не решилась. На завод взяли вместо нас 700 "варягов", построили для них общежитие вместо заводского профилактория. И теперь завод из судоремонтного флагмана превратился – это мое мнение – просто в судоремонтную мастерскую. И еще бы хорошо нам возродить полуденный выстрел пушки – он ведь был здесь учрежден раньше, чем в Петербурге, но теперь военные говорят, что у них закончились холостые заряды и денег нет – каждый выстрел стоит 15 тысяч рублей. Раньше сюда всегда походило море экскурсантов – на этот выстрел. Нужна инициатива – возродить этот бренд, хоть бы какой-то предприниматель взялся – поменял пушку, дал бы людям стрелять за деньги, и на средства она бы стала стрелять в полдень – возродили бы важный бренд. И памятник Николаю Гумилеву давно надо поставить – он же в Кронштадте родился, но почему-то в местном музее об этом слышать не хотят – как будто они сами расстреливали Гумилева. То же самое касается и памяти погибших при подавлении Кронштадтского восстания в 1921 году. Тут же у самого собора был закладной камень, но он куда-то делся. Когда собор возродили и стали обустраивать территорию, то выкопали рядом большой валун и решили оставить его для оживления ландшафта – у ограды ближе к Обводному каналу. И вдруг не стали появляться венки и цветы – ведь с 1990-х годов люди мечтают увековечить память о кронштадтском восстании марта 1921 года. Все знают историю подавления восстания – этим занимался Тухачевский. В 1990 году свежие депутаты Ленсовета 21-го созыва создали комитет "Правда о Кронштадте", и мы победили – в 1994 году был принят указ №65 Бориса Ельцина об увековечении памяти жертв подавления Кронштадтского мятежа. Камень был освящен, но потом бомжи украли с него медную табличку, а потом все забуксовало – не смогли согласовать памятник в трех инстанциях – с гражданскими властями, военными и церковными. Да и не было сказано в документе, какой комитет дает деньги на памятник.

В результате на месте камня появился памятник Ушакову, который устроил всех – он и военный, и святой, и моряк. А вместо памятника жертвам Кронштадтского восстания появился псевдопамятник: еще в советские годы метростроевцы отказались от памятника Дыбенко, который хотели установить на станции "Улица Дыбенко", и передали его в Кронштадт. И этот памятник хотели установить – тому, кто вместе с Тухачевским расстреливал восставших кронштадтцев. Мне рассказывал работник райкома из отдела пропаганды и агитации, что когда оформляли документы, выяснилось, что нельзя открыть памятник без одобрения Москвы. Тогда решили изменить надпись – пусть будет памятник не Дыбенко, а чему-нибудь абстрактному. Ну, и написали на нем – памятник революционным морякам Балтики. И вот – памятник людоеду, а к нему приносят венки в память о жертвах Кронштадтского мятежа, в годовщину 1 марта, так же, как и к этому валуну безымянному. Через три года 100 лет мятежу, а сдвигов нет – снова образован комитет "За правду о Кронштадте", снова мы бьемся за этот памятник. Да у нас уже прошел конкурс, жители решали, выбирали, победил нормальный проект, хотели поставить памятник у Ленинградских ворот, где конница Дыбенко ворвалась в Кронштадт, а там вдруг казаки поставили свой памятник – казакам, победившим шведов на каких-то суденышках, и место опять занято, – говорит Владимир Андреев.

Видимо, проблема сохранения памяти действительно остро стоит в Кронштадте – во всех смыслах, и торчащие повсюду руины, возможно, говорят не просто о нехватке денег и хозяйственной смекалки, но и о нехватке чего-то более глубокого. Взгляд, отведенный от белоснежного Морского собора, рискует тут же упереться в руины Адмиралтейства, стоящего на берегу Обводного канала и печально шумящего березками – там, где когда-то была крыша. Большинство зданий, откуда ушли военные, так и не переданы гражданским властям, и в этом одно из объяснений их бедственного положения. Очень жалеет здание Адмиралтейства моряк, поэт, экскурсовод, коренной житель Кронштадта в пятом поколении Сергей Соколов. Он тоже считает, что многие беды города происходят из-за того, что военные медленно передают свои объекты городу.

– Это огромная работа – и территории большие, и стоимость объектов велика, провести все это по бумагам очень сложно, вот и затягивается передача, а здания тем времени разрушаются – ветры и снега делают свое дело. Например, до сих пор в подвешенном состоянии находятся форты, хотя есть и исключения. Больше других повезло форту "Великий князь Константин", это уникальный форт, прошедший в своей истории три эпохи – дерево-земляную, каменную и железобетонную. Теперь его взяло в аренду на 49 лет петербургское транспортное предприятие "Третий парк", и там проводятся разные городские мероприятия, есть кафе, плавучий отель, ресторан. Но главное – там устроен пункт пропуска через государственную границу яхт и маломерных судов, то есть найдена та материальная составляющая, которая позволяет содержать форт в более или менее приличном состоянии и даже кое-что реставрировать. Хотя многие сооружения там еще очень и очень нуждаются в реставрации.

– А почему нельзя найти какого-то применения и для других фортов – может, до них слишком трудно добираться?

– Они находятся довольно далеко друг от друга, и добраться до них можно только по воде, как раньше и до Кронштадта добирались, пока дамбу не построили. Правда, дамба проходит через несколько островных фортов, а всего их 17, и есть еще береговые. Вообще, Кронштадтская крепость сильна именно фортами – они препятствовали многим врагам, мечтавшим прорваться в Петербург. Форт "Петр Первый" до сих пор принадлежит военным, это территория арсенала, а все остальные погибают. Был проект восстановления форта "Александр Первый" или "Чумный", но он так и не состоялся. У этого форта две истории, одна – оборонная. Ведь он находится на самом фарватере, то есть на один враг не мог пройти мимо этого препятствия. Но в 1896 году многие форты были выведены из состава оборонительных сооружений, в том числе и "Александр Первый", и там устроили противочумную лабораторию, отсюда его второе простонародное название.

В 1895–1896 году в Китае и Индии вспыхнула бубонная чума, а лаборатории было всего две – во Франции и в Индии, да еще в Петербурге, но маленькая. Да и работать такой лаборатории в большом городе небезопасно для населения, а форт в заливе – идеальное место. Вот там лабораторию и устроили, вакцину производили в промышленных масштабах и потом рассылали по всей России. Были и жертвы – два замечательных врача погибли, заразившись чумой, и вакцина им уже не помогла, поскольку заметили болезнь слишком поздно. Кронштадтцы вообще-то побаивались, когда с форта дул ветер, но Бог миловал, да и средства защиты в лаборатории были на высоком уровне.

Разрушаются не только форты, но и такой замечательный памятник, как Адмиралтейство, которое стоит в самом центре на Обводном канале. Представляете, насколько мудрыми были наши предки – на канал выходят многочисленные окна, а тут было движение на баржах, на небольших судах, плашкоутах, и разгружались они прямо тут, грузы понимались в окна – крюки там торчат до сих пор. Тут еще остались склады, место занимают всевозможные ООО, хоть как-то используют территорию, есть и пушечный склад, и якорные, и канатные склады, то есть шкиперские. А когда-то тут находилось все нужное для флота и кронштадтского гарнизона. Во-первых, жаль, что у нас посреди города такая разруха, а во-вторых, это здание на канале – настоящая экзотика. Я представляю, как его можно было бы использовать, какое тут могло бы быть музейное пространство!

– Так может, дело в бездарном руководстве, которое никак об этом не догадается?

– Нет, дело в отсутствии средств. Меньше бы проводили всяких флешмобов и ненужных салютов, на которые огромные деньги идут. Но считается, что так они радуют людей, детей, мол, у нас все хорошо и весело. Ничего подобного: кто теряет свое прошлое, тот будущего не имеет. А прошлое гибнет на глазах.

– Этот город – особенный, морской, наверное, в архитектуре это тоже отразилось?

– Город уникальный, тут к 1918 году было 49 церквей, огромное количество казарм, публичных домов и кабаков. Вот еще одно погибающее здание – это арсенал, хотя он действующий. Стена – в ранах от осколков снарядов. И таких убитых зданий в городе полно. Деньги утекают в карманы чиновников – вот и ответ на все вопросы.

Вот, например, крепостная стена, заложенная еще Петром Первым в 1721 году, строилась до 40-х годов XIX столетия, так до сих пор и стоит, конечно, в ужасном состоянии. Только один участок в приличном виде – там ветклиника обосновалась и все привела в порядок. Даже те участки, где шиномонтаж поселился, и то лучше, чем просто охраняемые государством, – там хоть крышей стену прикрыли. Кронштадт надо полностью реставрировать – это же музей под открытым небом, мы по нему ходим, а он погибает.

Пресс-секретарь администрации Кронштадтского района Андрей Краснобаев говорит, что до 1996 года Кронштадт был закрытым городом.

– С 1996 года военные постепенно сокращают свое присутствие в городе, но они бросают свои здания, военные городки и, к сожалению, не очень быстро передают их в казну города. Например, за последние несколько лет было передано всего 10 военных городков, это 65 зданий. Большинство из этих объектов – памятники истории и культуры. Но Минобороны их не охраняло – там были и пожары, и разграбления, поэтому когда мы получаем такой объект, прежде всего приходится устранять аварийность и обеспечивать безопасность, – объясняет Краснобаев. – Затем надо находить какое-то применение, вводить их в хозяйственный оборот, искать инвестора или использовать эти здания как социальные объекты. В основном, конечно, занимаемся привлечением инвесторов. Вот есть у нас "Петровский док", там сейчас работает Центр подводных исследований Русского географического общества. Это совместный проект с Музеем истории Кронштадта по размещению в "Доке Петра Великого" Музея подводной археологии. Вся историческая часть Кронштадта входит у нас в фонд Всемирного наследия ЮНЕСКО, поэтому большинство зданий – памятники архитектуры. Процесс их восстановления долгий и дорогой, но мы его начали, и он идет.

Есть у нас комплекс бывшей 42-й мореходной школы – это четыре гектара земли и семь зданий, все они – часть исторической Кронштадтской крепости. Они переданы нам военными, а в этом году Министерство культуры согласовало нам их передачу Ленфильму, который планирует разместить там своей филиал. Есть у нас показательный объект в самом центре города – новое Адмиралтейство, оно в чрезвычайно плачевном состоянии. Там нет окон, во многих местах провалена крыша, но мы даже не можем поставить там временные консервирующие конструкции, потому что это до сих пор объект Минобороны. И еще – объекты культурного наследия должны выглядеть так, как их задумывали их создатели, а для бизнеса реставрировать их часто не выгодно и не интересно. Тем не мене, мы ни один объект под ликвидацию и разрушение не отдадим, хотя предложения такие были – давайте эти руины снесем и построим тут бизнес-центры. Но администрация такие инициативы категорически не поддерживает. Мы даже отстояли в нашем градостроительном кодексе высотное ограничение 15 метров в исторической части города – высоток у нас не будет, Морской собор останется доминантой. И все же в нынешних реалиях единственное, что поможет Кронштадту быстро восстановиться, это федеральная целевая программа. Тут нужны десятки миллиардов рублей, ни у Кронштадта, ни у Петербурга в бюджете таких денег нет. Но вот сейчас Минобороны решило каждый год проводить в Кронштадте главный военно-морской парад, и Военно-морской салон тоже вроде хотят к нам перенести, поэтому мы надеемся, что все-таки примут федеральную целевую программу по восстановлению Кронштадта.

Хотя Андрей Краснобаев и говорит, что инвесторы не рвутся восстанавливать исторические объекты, все же примеры такие есть. Горожане помнят времена, когда на крыше Гостиного двора в самом центре города росли такие же березки, как сейчас на Адмиралтействе. Но предприниматель Леонид Яцук взял его в аренду на 49 лет, и теперь это главное украшение центральной магистрали. Восстановил он и Дом бытовых услуг советских времен.

– Дом быта мы просто приспособили к потребностям сегодняшнего дня, оставили те услуги, которые востребованы, что-то добавили. А вот Гостиный двор мы из очень тяжелого состояния вытащили, капремонт с реставрацией длился с 2004 года больше шести лет. Сегодня там идет торговля, до сотни разных мелких предпринимателей арендуют у нас площади – из Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ломоносова.

– Это уже окупилось?

– Нет. Мы прикидывали – окупится, наверное, лет через 6–7.

– То есть вы вкладывали "длинные деньги", рассчитывали лет на 20?

– Да, это был тяжелый проект. Реставрация обходится в 4–5 раз дороже, чем новое строительство. Нам было интересно. И условия договора нас устроили. Честно говоря, было тяжело – это был наш дебют в таком крупном проекте, но мы все свои обязательства выполнили.

– Почему же находится так мало таких предпринимателей, как вы, почему другим это не интересно?

– Этого я не знаю. Я знаю одно – Кронштадт находится в таком месте и столько трудов в него вложено за 300 лет, что это город с бешеным потенциалом. Здесь и море, и архитектура старинная, если присмотреться – это, может быть, даже более европейский город, чем Питер. Понятно, что Министерство обороны не имело задачи сохранять памятники. Вот сейчас есть проект передать Ленфильму бывшую мореходную школу, а все остальное законсервировано, и стоит ли туда очередь инвесторов, я не знаю. Вот форты, например, – когда я проезжаю мимо них по дамбе, то думаю, а что с ними можно сделать? Коммуникаций нет, откуда брать электричество, завозить все, как добираться, если это будет гостиница, – непонятно. Или вот дом на месте бывшей усадьбы знаменитых наших адмиралов Лазаревых, построила его Крестовоздвиженская община сестер милосердия, красивое псевдоготическое здание. Оно было реализовано в 2009 году на торгах Фонда имущества, наша компания принимала в них участие, но мы четко понимали, сколько туда надо будет вложить, и предложили соответствующую сумму. Победила другая компания, запросившая меньшую сумму. Они купили дом с обременением построить за пять лет гостиницу, но ничего не делали, пытались перепродать, и кончилось тем, что здание забрали обратно в казну. А мы бы в свое время сделали там гостиницу, отреставрировали бы ее. Насколько сейчас мы к этому готовы, не знаю – с 2009 года состояние дома заметно ухудшилось. При реализации проектов должны даваться серьезные обременения, но не так, чтобы делать жизнь инвестора невыносимо тяжелой: нужно, наоборот, помогать ему хотя бы в том, чтобы побыстрее рассматривать проекты реставрации и приспособления зданий под современные нужды, чтобы согласование не длилось годами, – считает бизнесмен Леонид Яцук.