Хибула – деревенька на западе Грузии, где 31 декабря 1993 года покончил с собой, а возможно, был убит президент страны Звиад Гамсахурдия. Загадка этой истории, последнюю точку в которой не смогли поставить несколько расследований, побудила режиссера Георгия Овашвили посвятить судьбе первого президента независимой Грузии заключительную часть своей кинотрилогии. Над фильмом работала международная команда – главную роль сыграл иранский актер Хоссейн Махджуб, а сценарий написал голландец Роллф-Ян Миннебу – он настолько увлекся историей Гамсахурдия, что даже предложил назвать фильм "Голгофа", поскольку последние 50 дней жизни свергнутого президента напомнили ему крестный путь Спасителя.

Еще одна параллель – с королем Лиром: эту пьесу Шекспира перевел на грузинский Звиад Гамсахурдия. А завершается фильм "Хибула" мрачным стихотворением первого президента Грузии, в котором он предрек свою гибель.

С маленькой группой сторонников после неудачной попытки вернуться к власти Гамсахурдия скитается по горным деревням, ночуя у случайных людей и скрываясь от преследования поддержанных Москвой новых властей – хунты, как он говорил. Готовясь к съемкам, Овашвили и его команда повторили путь Гамсахурдия, встречались с людьми, которые его видели в последние дни жизни.

"Хибула" завершит кинотрилогию Овашвили, которая началась фильмом "Другой берег" в 2009 году и продолжилась в 2014 году драмой "Кукурузный остров", получившей главную награду Карловарского кинофестиваля. Премьера “Хибулы” тоже состоялась в Карловых Варах.

Разговор с Георгием Овашвили после сеанса в кинотеатре знаменитого отеля "Пупп":

– Вы тоже считаете, что Звиад Гамсахурдия – святой мученик, фигура, подобная Христу?

– Не думаю, что мы это так показали: может быть, это скрыто глубоко. Для меня это человеческая, классическая история о человеке, оставшемся без власти. Таких историй мы помним много: например, "Король Лир". Я хотел рассказать общую историю на конкретном примере.

– Вы повторили маршрут Гамсахурдия и его отряда. Что рассказывали очевидцы, с которыми вы встречались?

– В 2010 году мы начали работу с моим сценаристом Роллфом-Яном Миннебу. Конечно, первым делом изучили всё, что было написано и рассказано, все материалы, которые смогли найти. Потом изучили этот маршрут, как они шли в течение 50 дней в западной Грузии, Семегрело, у Кавказских гор. Мы поехали и шаг за шагом проследили путь этих людей. Видели все локации, где они останавливались, говорили со всеми, кто еще был жив. Конечно, многих уже не было в живых. Но вот что было странно – многие из главных свидетелей этих событий скончались при разных неясных обстоятельствах.

– Кто-то убирал свидетелей?

– Очень трудно сказать, но, например, в селе Хибула, в доме, где умер Гамсахурдия, все эти люди умерли. Муж и жена, которые были главными свидетелями, внезапно заболели, вся эта семья вообще исчезла. У них был один сын, его вскоре после этих событий арестовали, обвинив в убийстве соседа, отправили в тюрьму. Мы узнавали по дороге, что многие люди ушли из жизни внезапно или при каких-то странных обстоятельствах. Я понимаю одно: конечно, это была спланированная операция, когда преследовали президента. У них была главная задача – вынудить его, чтобы он оставил страну.

– Вернулся в Чечню?

– Вернулся в Чечню или просто уехал куда угодно. Потому что Шеварднадзе и его правительство думали, что президент, который два раза убегает из страны, уже не так опасен политически. Они могли, конечно, его арестовать, могли убить, но это было невыгодно для правительства, которое нуждалось в легитимации. У них не было легитимации, потому что существовал избранный президент, который не оставил свой пост, его просто выгнали. Поэтому был план, что он должен уехать из страны или умереть, но умереть своей смертью.

– То есть довести до самоубийства?..

– Оставить страну он отказался. Конечно, трудно понять человека, который не уезжает, хотя точно знает, что нет никакого смысла оставаться в стране, потому что дальше нет пути, конец... И он выбирает свою смерть. Я почти уверен, что он сам выбрал свою смерть. Он точно знал, что обречен, нет пути.

– А что думают люди, которые там его видели?

– Несколько раз начиналось расследование, и вот уже прошло почти 25 лет, а оно так и не доведено до конца. Сегодня у нас нет ответа. Люди, которые были вместе с ним в ту ночь в этом доме – премьер-министр и два охранника, – говорят, что он застрелился. Но ни один не видел, как он застрелился. Они уверены, потому что после того, как он умер, они видели у него в руке пистолет. Но при этом мы обнаружили, что все было запланировано, было четко определено, что этот дом должен стать последней точкой. Его вели как зверя. Перед приездом в этот дом он уже знал, куда его везут.

– Думаете, что в его окружении были агенты Шеварднадзе?

– Я почти уверен, что люди, которые были вокруг него, ближний круг, не принимали участия в этом напрямую. Но, может быть, они знали что-то, понимали уже, что конец неизбежен.

– Вы говорили с кем-то из них?

– Премьер-министр сейчас живет в Хельсинки. Он говорит, что той ночью слышал, как будто что-то упало на пол. Он открыл глаза, было темно, полночь, только маленькая лампа стояла, он говорит, что подумал, что президенту стало плохо. Он закричал охранникам, они прибежали из другой комнаты. Только после этого они увидели, что у президента в голове пуля, он держит свой Стечкин на животе. Это почти невозможно, Стечкин почти полтора килограмма весит, чтобы застрелиться так, нужно поднять руку, стрелять сверху вниз. А все трое говорят, что у президента оружие лежало на животе. В расследовании есть очень много несовпадений. Все показания отличаются друг от друга. Один рассказывает свою версию, другой свою.

– Но так всегда бывает, "Расёмон"…

– Да, очень сложно что-то подтвердить сейчас. Если даже он застрелился сам, это все равно для меня убийство. Если человека специально довести до того, чтобы он застрелился, это тоже убийство. Не имеет значения, кто нажал на курок.

– В фильме появляются российские военные, которые угрожают Гамсахурдия, требуют, чтобы он покинул Грузию, а он отвечает: "Выполняйте приказы в своей стране". Это реальная история или вымысел?

– Конечно, реальная. Развалился Советский Союз, Грузия, как другие республики, отделилась. Гамсахурдия приходит к власти легитимно, 99% он получает. Он был радикалом, конечно, идеалистом. Он сразу начинает допускать большие ошибки. Конечно, это было очень выгодно для КГБ. И Западу это не нравилось, потому что он сказал, что мы не зависим ни от кого. После девяти месяцев его выгоняют из страны. Что случилось? 99% за тебя, после девяти месяцев ты теряешь все. Была такая причина: когда в Москве случился путч, когда хотели восстановить Советский Союз, Гамсахурдия не зафиксировал конкретную позицию, что он против путча. Это была очень хорошая причина, что люди вокруг него, министр обороны, премьер-министр, и еще один человек – из криминальной среды, объединились, они стали оппозицией, начали бороться против Гамсахурдия. Им сразу дали оружие – русские, конечно, потому что там другого оружия не было, они начали войну, чтобы силой выгнать его. Он ушел из страны после двух недель войны в Тбилиси. Так что прямое российское влияние было. После, когда он возвращается в Грузию, чтобы опять взять власть, в Черное море заходит российский корабль, командиром был генерал Балтин, Шеварднадзе присылает человека, они берут огромные деньги, дают Балтину, говорят, что нам нужна ваша помощь против Гамсахурдия. Потому что у Гамсахурдия еще были сторонники. Они приходят, и русские идут против Гамсахурдия, все убегают, он один. Потом уже русские ему говорят: мы открываем тебе дорогу, присылаем тебе вертолет, лучше уходи отсюда.

– То есть туда в горы к нему прилетали русские?

​– И не раз. К нему присылали разных людей, даже его сторонники. Просили, что, если он хочет остаться в живых, он должен уехать. Он был, видимо, нерациональным человеком, идеалистом, боролся ради идеи. Он же понимал, что никого нет вокруг, но сказал: я останусь в моей стране до конца. Конечно, всем было выгодно, чтобы он застрелился сам – это был самый лучший вариант. И он сделал это.

– Вы в те годы были уже взрослым человеком. Как вы тогда воспринимали эту ситуацию, в 1993 году?

– Когда началась война, я учился в киношколе, был студентом второго курса. Я не понимал тогда ситуацию, кто прав, кто не прав. Я, конечно, тоже был под идеологией, что Гамсахурдия делает ошибки, Гамсахурдия фашист, он против Грузии и так далее. Каким-то образом вся информация шла так: он оставил страну, и вся страна работала над тем, чтобы создать из него образ врага, образ чудовища. Это влияло на нас тоже. Я никогда не занимался политикой, а в душе всегда думал, что да, конечно, он ничего хорошего не сделал для страны. Но момент его мистической смерти, конечно, всегда мне был интересен, как режиссеру, моя фантазия всегда искала что-то. Президент ходит в горах, снег, зима... Я всегда думал, что нет, еще не время говорить об этом в кино. Только когда я почувствовал, что не буду занимать ту или иную сторону, я могу выйти из этой ситуации, с дистанции рассказать эту историю, задать какие-то вопросы, только тогда я взялся за эту тему. Мне говорят: почему ты Гамсахурдия делаешь таким положительным героем? Я не думаю, что в фильме он абсолютно положительный или негативный герой. Он человек, как все остальные, мы тоже все такие.

– Почему сценарист голландец?

– Случилось так, что мы работали вместе над "Кукурузным островом", у нас был общий интерес, уже сформированная команда, мы комфортно работали вместе. Когда я рассказал эту историю, он тоже очень заинтересовался.

– Как воспринимают фигуру Гамсахурдия нынешние власти Грузии? При Саакашвили он был героем, сейчас должно быть наоборот?

– Саакашвили попробовал использовать его имя, чтобы показать, что он наследник, получить доверие от сторонников Гамсахурдия, поэтому он перевез его гроб из Грозного, объявил его героем и так далее. Но, когда я во время Саакашвили старался продвинуть этот проект, меня несколько раз блокировали.

– Каким образом?

– Когда я шел просить деньги от грузинского национального киноцентра, всегда проект получал абсолютно отрицательные оценки и очень плохие комментарии. Это случилось несколько раз. Я почувствовал, что это неслучайно. В конце концов, когда пришло новое правительство, мне очень помог "Кукурузный остров", который был в Карловых Варах, потом в шорт-листе "Оскара". В конце концов премьер-министр Ираклий Гарибашвили лично решил этот вопрос. Наверное, хотел доказать, что это не политический вопрос, что они тоже за то, чтобы эта тема не была спрятана. Это был такой жест от них, и мы получили возможность осуществить этот проект. Но пока фильм еще не показали в Грузии...

– Наверняка вызовет скандал.

– Что будет, мы не знаем.

– Почему до самого конца фильма не разу не звучит имя Гамсахурдия, все называют его только господином президентом?

– Я не хотел рассказывать историю о конкретном человеке. Для меня это более общая история лидера, который теряет власть и начинает осознавать реальность. Поэтому я не хотел его делать более конкретным. Там только есть один момент, когда старая женщина зовет своего сына: "Звиад!" Это такой намек.