Министерство внутренних дел России с 2018 года планирует отправлять иностранных мигрантов в Сибирь и на Дальний Восток страны, говорится в новой концепции государственной миграционной политики. Пока же, судя по практике последних месяцев, российские власти предпочитают просто выдворять их из страны, нарушая Международную конвенцию о статусе беженцев. Новый способ борьбы с ними уже найден.

По словам адвокатов общественной благотворительной организации помощи беженцам и мигрантам – Комитета "Гражданское содействие", в последние полгода участились случаи, когда беженцев из самых разных стран – Сирии, Афганистана, Украины, Китая и других – выдворяют из России, не предоставляя им возможности даже доказать, что у них действительно были основания бежать из своей страны. Работает следующая схема: люди приходят в миграционную службу для подачи необходимых документов, там у них забирают паспорта и просят ждать своей очереди. Но на прием так и не вызывают, а паспорта передают сотрудникам полиции, которые через суд оформляют выдворение из страны, иногда добавляя к этому административный штраф.

Башормалу, беженцу из Афганистана, 20 лет – он единственный, кто из членов семьи в материале Радио Свобода разрешил назвать свое имя. Башормал слушает, как его родители рассказывают историю их семьи, сжав кулаки. За свои годы он пережил войну, семейную вражду и российскую тюрьму. В семье пять человек: родители и трое сыновей. Причин покинуть свою страну у них было несколько. Рассказывает его мама:

– Я вышла замуж в первый раз, когда мне было четырнадцать лет. Через четыре года муж погиб на войне. Я осталась одна с тремя детьми. Его родственники мне не помогали, жила на субсидию, которую мне выплачивали как вдове. Через девять лет встретила мужчину, влюбилась, мы поженились. Родственники покойного мужа узнали об этом и силой отобрали у меня детей. Но на этом все не закончилось. Они стали угрожать мне, что отомстят за то, что я опорочила честь семьи. По исламским традициям вдова не может выйти замуж второй раз. Нам пришлось переехать из Кабула, сдавать дом, в котором мы там жили, и на эти деньги снимать жилье в других городах, – говорит она.

Но жить спокойно в других районах Афганистана тоже не получилось: где-то начинались активные боевые действия, где-то находились дальние родственники покойного мужа, которые вновь приходили с угрозами. За восемнадцать лет семье пришлось сменить семь мест проживания. Родилось трое детей. О том, что семейные угрозы – не пустые слова, поняли, когда избили старшего сына: ему сломали нос, несколько раз сильно ударили по голове, пытались затащить в машину.

– Я отправила его за продуктами, – вспоминает мать, – и он вернулся избитый, весь в крови. Тогда мы поняли, что больше не можем оставаться в Афганистане. Они уже забрали у меня троих детей. А этих могут и просто убить. К тому же здесь продолжается война. Взрывы гремят в центре Кабула. Бои идут по всей территории страны. Поэтому мы хотели бежать в Европу, но получить туда визу сложно. Муж нашел посредника, который обещал сделать визу в Россию.

Когда была открыта граница России с Норвегией, это был самый легкий путь для беженцев, чтобы попасть в Европу. В Афганистане, по словам членов этой семьи, что подтвердил и переводчик-афганец, получить визу в Россию может практически каждый: нужно лишь приглашение от любого российского гражданина. Денежных подтверждений, что ты можешь финансировать свою поездку, не просят. Если нет приглашения, можно воспользоваться другой схемой – дать взятку.

– Мы и не думали оставаться в России, – рассказывает отец семьи. Но не знали, что уже нельзя было свободно пересекать границу с Финляндией (На самом деле открывали границу для беженцев власти Норвегии, а не Финляндии. – РС). Нас задержали и осудили на год и два месяца тюремного заключения за незаконное пересечение границы (статья 322 УК России. – РС). Младших детей отправили в детский дом в Мурманске. А нас троих – в СИЗО в Астрахани. Мы только месяц ехали туда, потому что было много пересадок с поезда на поезд, в некоторых городах мы останавливались на несколько дней, сидели в тюрьмах там. Если бы я знал, что мне придется отдать детей в детский дом, а старший узнает, что такое тюрьма, я бы никогда не повез свою семью сюда.

После того как семью освободили, они приехали в Москву, чтобы официально подать документы на временное убежище в России. Обратились за помощью в "Гражданское содействие" и вместе с адвокатом Филиппом Шишовым пошли в миграционную службу. Там у них забрали паспорта. И так и не вернули.

Филипп Шишов узнал, что паспорта переданы в полицию, семью вызывают в участок. Адвокат опасается, что далее дело пойдет по отработанной схеме: задержание – протокол – выдворение:

– Мы обжаловали эту ситуацию в суде. На само заседание семья просто побоялась прийти: они не хотят снова оказаться в тюрьме. Меня, как их адвоката, не пустили, хотя у меня было удостоверение, ордер. Сказали, что нужна доверенность от подсудимых. Но это выдуманное требование. Поэтому была представлена только позиция государственного органа. Сказали: пусть приходят за паспортами, ничего страшного. Мы писали заявление, чтобы паспорта отправили по почте на адрес "Гражданского содействия". Снова отказ, им зачем-то нужна именно личная явка, – говорит Шишов.

Сегодня семья боится даже выходить из общежития, где она проживает. Вариант возвращения в Афганистан они не рассматривают:

– У нас нет пути назад. Мы продали дом, там продолжается война, там семейная вражда. Мы просто хотим получить здесь какой-нибудь легальный статус. Хотим, чтобы дети смогли учиться. Младшие хорошо говорят по-русски: выучили язык, пока были в детском доме. Я бы нашел какую-нибудь работу. Но сейчас мы все равно что в тюрьме, мы в ловушке какой-то, – говорит отец.

Филипп Шишов планирует сходить в полицию за паспортом сначала с одним членом семьи, чтобы посмотреть, что будет. У них есть все основания и их доказательства для получения хотя бы временного убежища в России. Но адвокат говорит, что ситуация в этом вопросе заметно ухудшилась за последнее время:

– Без рассмотрения дела, без разбора возможных задержек беженцев выдворяют из страны. Причем выдворение может быть самостоятельным (неконтролируемым) либо несамостоятельным. В последнем случае людей помещают в специальное помещение для содержания иностранных граждан. Фактически это разновидность тюрьмы. И там они сидят, пока у государства денег не найдется, чтобы отправить их на родину. Люди до двух лет там сидят. Проблема в том, что не все беженцы сразу понимают, куда обратиться, что делать. Поэтому часто у них истекает срок действия визы. Но они, согласно Конвенции, имеют право обосновать, почему пришли так поздно. Семья афганцев, например, в СИЗО сидела.

В 2016 году официальный статус беженца в России получили 586 человек. Это минимальное число с 2007 года. В отказах сирийцам, например, пишут: ситуация в стране нормализовалась, дело идет к примирению. В какие-то конкретные обстоятельства российские чиновники даже не вникают, хотя, помимо страноведческой информации, они должны рассматривать и индивидуальные риски конкретного претендента: занимался ли политикой, в какую категорию граждан входил, какого вероисповедания. В таких случаях часто говорят: у вас недостаточно доказательств, что вам угрожает опасность. Участились и отказы украинцам, хотя президент Владимир Путин сам говорил об особом отношении к людям из этой страны. Сейчас в суде обжалуется отказ в предоставлении статуса временного убежища украинцу Никите Федорову. Он бежал из страны, потому что ему прислали повестку в армию. Никита сказал, что не хочет воевать против своих же сограждан. Но суд постановил, что у него недостаточно оснований, чтобы остаться в России.

Среди мигрантов есть мнение, что существует какая-то коррупционная составляющая в этом деле. Есть же такие люди, которым дают и убежище, и статус беженца. Но почему большинству отказывают, а единицам при тех же обстоятельствах дают? То, что Россия помогает людям как-то выборочно, отмечает и политик Кирилл Шулика:

– Вот Януковичу (бывший президент Украины Виктор Янукович. – РС) дали убежище. Хотя здесь сложная ситуация: этот человек может быть причастен к насильственным преступлениям, связанным с разгоном Майдана и применением оружия. А людей, которые действительно преследуются незаконно, например, русских, которые сейчас живут в Средней Азии, могут и не пустить в страну, – говорит он.

– Как будто дали установку – больше никому убежища или статус беженца не давать. Раньше по крайне мере хотя бы вникали в ситуацию, принимали у людей заявления. Уполномоченные органы постоянно нарушают Конвенцию. Пишут, что человек не указал в миграционной карте, что он беженец. Хотя там даже графы такой нет. Люди, как правило, пишут, что цель поездки – туризм, работа. Хотя я не уверен, что их впустили бы, если бы они так прямо писали. У нас таких случаев не было. На суде потом говорят, что если въезжал с целью работать, значит, ты не беженец, в статусе отказываем. Для оформления на работу есть другой порядок: получай визу, патент. А сейчас – вот вам постановление о выдворении. После этого, кстати, человек по закону пять лет не может въехать в Россию, – комментирует Филипп Шишов.

Если беженец обратился в миграционную службу не сразу, а, например, через три месяца, значит, он нарушил Конвенцию, где написано, что должен посетить ее немедленно. Хотя есть практика европейского суда, которая говорит, что если человек не знает языка страны, в которой он находится, не обладает нужной информацией, он не сможет немедленно прийти в миграционные органы. Но сейчас любая причина, любой повод для отказа используется против людей.

Кроме того, миграционная служба противоречит сама себе: они признают, что беженца нельзя привлекать к административной ответственности, если он сам явился к властям, цитируют Конвенцию о статусе беженцев. А далее в том же документе пишут, что оснований для освобождения беженцев от административной ответственности, согласно Кодексу об административных правонарушениях, в России, нет, – говорит Шишов.

– Если Россия таким образом пытается уменьшить количество беженцев, почему нельзя перенести урегулирование этого вопроса на другой уровень: пока люди еще не въехали в страну?

– Я думаю, это вопрос политики. Чтобы внешне казаться, что мы открыты для всех, что мы современная страна, свободная от предрассудков. А не как Саудовская Аравия, куда не попасть, если ты был в Израиле. Но выдворяют при этом даже тех, у кого здесь семья, супруга, дети – граждане России. Хотя это нарушает право на семейную жизнь. Мы вот уже год обжалуем выдворение грека Моисея. Недавно подали апелляцию в Верховный суд. Городской суд сказал, что свидетельства о рождении его детей в России ничего не значат. Нужно еще доказать, что он с ними общается.

– Такая ситуация разве не ведет к тому, что растет количество людей, которые находятся в стране нелегально? Их сложнее контролировать, когда ничего о них неизвестно…

– Да, получается, что человек лишен всех прав, работать не может, медицинские услуги ему не оказываются. Все только за деньги. Не исключаю, что за счет этого есть и повышение криминогенной обстановки. Людям же как-то надо получать еду, где-то жить. Государство фактически само создает такие условия, отказываясь обеспечивать элементарные права. Хотя у нас нет такого наплыва беженцев, как в Европе. Не многие хотят в Россию. Недавно выписали административный штраф китайцу, который также хотел подать документы на временное убежище. У него жена россиянка и двое детей с гражданством России. И он с удовольствием жил бы у себя в стране и семью бы забрал, если бы его там не преследовали на религиозной почве. Сирийцы тоже бегут, потому что вынуждены – у них там прекрасный климат был, в Россию никто и не думал ехать. А сейчас в стране гуманитарная катастрофа. Государство должно по крайней мере рассматривать заявления о временном убежище либо выйти из Женевской конвенции, сказать, что мы не хотим соблюдать международное право в ее рамках, – рассказывает Филипп Шишов.

Сегодня для беженцев попасть в Россию не так сложно. Быть выдворенным из страны с возможным административным штрафом или даже тюремным заключением – еще проще. Открытой страна остается только внешне, а Женевскую конвенцию, судя по практике адвокатов и мигрантов, она соблюдает только на бумаге.