Несмотря на резкое укрепление в последние месяцы, российский рубль по-прежнему не является "крепким" – для этого необходима и "крепкая" экономика. Поэтому следует говорить, скорее, о нынешнем рубле как об "излишне укрепленной" валюте, полагает директор Института стратегического анализа российской аудиторско-консалтинговой компании "ФБК" ("Финансовые и бухгалтерские консультанты"), профессор Высшей школы экономики Игорь Николаев. Но если считать рубль "переукрепленным", стало быть, это создано искусственно. А значит, его курс остается пока лишь "условно плавающим".
На фоне неуклонно укреплявшегося в последние месяцы рубля представители Министерства промышленности и торговли не раз заявляли, что "реальному сектору" российской экономики выгоден более "слабый" рубль – где-то в интервале 60-65 рублей за доллар, текущий же курс оставался на уровнях 56-58 рублей. И ссылались при этом на проведенные министерством опросы предприятий. Руководитель ведомства Денис Мантуров в начале июня говорил как об оптимальном о курсе в 62 рубля за доллар. Через две недели он же "повысил планку" – 58-62 рубля за доллар, как комфортный уровень для большинства отраслей.
То есть курс не должен быть искусственно "сдвинут" в какую-то сторону и должен оставаться стабильным – это главное, что необходимо экономике...
Впрочем, представлялись и другие оценки "оптимального" курса рубля. В частности, эксперты Института экономической политики имени Гайдара, которые проводят регулярные опросы российских промышленных предприятий почти четверть века, пришли к противоположным выводам – что предприятиям выгоден, наоборот, более "крепкий" рубль. Так, очередной опрос, проведенный весной этого года, показал "средний" такой курс в 52 рубля за доллар, то есть почти столько же, сколько и весной 2016 года (51 рубль за доллар). При этом разброс в нынешних ответах предприятий разных отраслей составил от 42 рублей за доллар (фармацевтика) до 61 рубля (металлургия).
Как в принципе объяснить такой огромный разброс в оценках? Ну, разве предположить, что опросы министерства и экспертов охватывали совсем уж разные предприятия одних и тех же отраслей экономики…
Игорь Николаев:
– Ну, во-первых, я не очень представляю, как это – "в среднем"? Нельзя же так, что там – 40, здесь – 60, а в среднем получится 50. Но в любом случае разница существенная – 60-65 и около 52 рублей за доллар. Однако, несмотря на всю невероятность того, что, возможно, разная была выборка при проведении опросов, я все-таки считаю, что как раз это и стало причиной. Если бы опрашивали одни и те же предприятия, то, конечно, такой бы разницы не было. Но так как она слишком велика, объяснить для себя я могу такой разброс только этим.
В 2014-2015 годах девальвация рубля в номинальном выражении составила более 50%, а в реальном – более одной трети. На фоне такой девальвации общий объем экономики России за это же время сократился на 4-5%...
Игорь Николаев:
– Можно предположить, что у нас вообще-то рост мог быть... Ведь, вспомним, после девальвации 1998 года начался экономический рост, весьма заметный, причем фактически уже со второго квартала 1999 года. То самое импортозамещение из-за резкой девальвации рубля тогда вполне сработало. На этот же раз, несмотря на девальвацию, произошел существенный спад экономики. Возникли другие факторы: и падение цен на нефть, и санкции, и накопленные структурные диспропорции в экономике… В результате после девальвации, за которой теоретически можно было надеяться даже на подъем экономики, мы получили ее спад. И в таких условиях он был фактически закономерным.
Поэтому мы можем иметь или "переукрепленную", или "излишне укрепленную" – как хотите это называйте – валюту при пока еще "слабой" экономике. Это то, что у нас и есть сейчас
Еще осенью 2014 года Центральный банк России отказался от прежней политики "таргетирования валютного курса" в пользу политики "таргертирования инфляции" и "плавающего" курса рубля, которой он придерживается и до сих пор. И в этих условиях заявления чиновников о некоем "оптимальном" курсе рубля, отличном от текущего, по идее, могут восприниматься как попытки так или иначе повлиять на политику Центрального банка. Но как вы это понимаете?
Игорь Николаев:
– Я понимаю это так. Да, у нас политика "плавающего" курса рубля, при которой, казалось бы, только спрос и предложение определяют, сколько будет стоить рубль. Но реально, конечно, это далеко не так. И чиновники – и в самом Банке России, и в других ведомствах, – я надеюсь, прекрасно понимают, что курс этот все-таки "условно плавающий". Что с помощью разных инструментов можно на него воздействовать, что и происходит. В первую очередь – ключевая ставка Центрального банка. Если она составляет 9% годовых (а в последние месяцы была даже выше) при резко снижающейся и достигшей уже 4% в год инфляции, это – яркий показатель того, какова политика Центробанка. А именно – "крепкого" рубля, пусть даже и при завышенном его курсе, хотя они этого и не признают. Но самое главное – это благоприятнейшие условия для действий финансовых спекулянтов, тех, кто использует технологии carry trade и зарабатывает на этом.
Импортозамещение все же есть, но очень малозначимое и незаметное. Самое тревожное – как только рубль укрепляется, так снова очень сильно вырастает импорт, предприятия вновь на него переключаются
… то есть, занимать деньги в странах с низкими процентными ставками и вкладывать их в странах со ставками более высокими. В итоге получаемый от этих вложений доход перекрывает долговые обязательства по привлеченным средствам. А процентные ставки на финансовом рынке той или иной страны определяются во многом текущим уровнем ключевой ставкой ее центрального банка…
Игорь Николаев:
– И такая разница между величиной ключевой ставки и инфляции показывает, что курс на "крепкий" рубль будет сохраняться. И Банк России это подтверждает постоянно. А если он будет сохраняться, значит, и carry trade заниматься по-прежнему выгодно, что и происходит. Но если курс у нас "плавающий", то как на это воздействовать? Ну, вот, в том числе разными заявлениями, вербальными интервенциями, так сказать. Надо учитывать также, что у разных ведомств свои интересы. Минфину, скажем, надо выполнять бюджет, который на этот год сверстан, исходя из среднего курса в 67,5 рубля за доллар. Вот мы и слышим заявления чиновников, с помощью которых пытаются как-то воздействовать на курс. Но не очень-то получается...
Такой вот "отрицательный застой" получается. Вот, думаю, чем нам грозит очередная волна девальвации
Укрепление рубля в первом полугодии (да еще на фоне падавших цен на нефть) как раз и было связано во многом именно с притоком в страну спекулятивного капитала – процентные ставки в России намного выше, чем в других развивающихся странах, не говоря уже о западных. Но, скажем, Федеральная резервная система (ФРС), Центральный банк Соединенных Штатов, свою ключевую ставку теперь повышает, тогда как Банк России, наоборот, свою снижает. И по мере сокращения разницы в ставках приток этих капиталов в Россию будет сокращаться, а в какой-то момент и вовсе может смениться его оттоком, что неизбежно ослабит рубль…
Игорь Николаев:
– Да, по мере того как ФРС США будет повышать свою ставку, а Банк России будет понижать свою, привлекательность нашего валютного рынка для спекулянтов будет снижаться. Плюс – мировые цены на нефть упали еще больше, примерно на 20% только за последние несколько месяцев. Для кого-то это вообще стало критерием того, что рынок перешел в "медвежий" тренд (на снижение цен. – РС). Это значит, что вкупе с фактором сокращения разницы в ставках спекуляции будут становиться все менее интересными. А если вдруг допустить и новое существенное падение цен на нефть – допустим, до 40 долларов за баррель и ниже, то спекулянты просто рванут с российского валютного рынка. И вот тогда фактически неизбежна новая сильная девальвация.
В результате после девальвации, за которой теоретически можно было надеяться даже на подъем экономики, мы получили ее спад
По общему влиянию на экономику России чем она может отличаться от предыдущей девальвации, 2014-2015 годов?
Игорь Николаев:
– Безусловно, вероятность новой волны девальвации растет, так как из-за денег спекулянтов образовался структурный перекос на российском валютном рынке. Впрочем, вряд ли, думаю, стоит ожидать какого-то единовременного обвала. Но это "консервирует" развитие экономики с темпами или близкими к нулю, или с минимально отрицательными. Такой вот "отрицательный застой" получается. Вот, думаю, чем нам грозит очередная волна девальвации.
И чиновники – и в самом Банке России, и в других ведомствах – я надеюсь, прекрасно понимают, что курс этот все-таки "условно плавающий"
По оценкам экспертов РАНХиГС и Института имени Гайдара, доля так называемого "инвестиционного" импорта (то есть закупок предприятиями сырья, оборудования и комплектующих, необходимых им для собственного производства) в общей стоимости всего российского импорта за последние три года практически не изменилась – она по-прежнему составляет около 40%. Хотя рубль за это время резко подешевел. Получается, импортозамещение в целом по экономике слабо просматривается?
Игорь Николаев:
– Предприятия, конечно, ищут и что-то находят. Импортозамещение все же есть, но очень малозначимое и незаметное. Самое тревожное – как только рубль укрепляется, так снова очень сильно вырастает импорт, предприятия вновь на него переключаются. То есть эффект девальвации, с точки зрения его влияния на импортозамещение, получается ограниченным и временным. Это и раньше происходило, и на этот раз – после девальвации 2014-15 годов.
И такая разница между величиной ключевой ставки и инфляции показывает, что курс на "крепкий" рубль будет сохраняться
На прошлой неделе Центральный банк России представил очередной "Доклад о денежно-кредитной политике", в котором, в частности, шла речь о влиянии укрепления рубля на разные отрасли российской экономики. Сопоставлялись, например, снижение расходов на импорт сырья или комплектующих, с одной стороны, и сокращение поступлений от экспорта. Эксперты банка, впрочем, не делают прямых выводов, какой же рубль выгоднее большинству предприятий – более "слабый" или более "крепкий"? Но у вас какой вывод напрашивается по прочтении этого обзора?
Игорь Николаев:
– Мне трудно говорить о "крепком" рубле, ведь надо различать понятия – "сильная" валюта и "излишне укрепленная"... Рубль по-прежнему не является "сильной" валютой. Чтобы валюту называть "сильной", нужно иметь и "сильную" экономику. Поэтому мы можем иметь или "переукрепленную", или "излишне укрепленную" – как хотите это называйте – валюту при пока еще "слабой" экономике. Это то, что у нас и есть сейчас. Но если валюта "переукреплена", значит, это достигнуто искусственно, и тогда надо обосновывать, что это, мол, не так уж и плохо. Вот в данном случае, как мне кажется, мы такое "обоснование" и получили. Тем более что прямо или не совсем прямо, но упреки в адрес Центробанка, в том числе и со стороны федеральных чиновников, мы не раз уже слышали, что курс, мол, должен быть ниже.
Но это в принципе бесконечный спор – курсу национальной валюты нужно быть ниже или выше?..
Игорь Николаев:
– Валюта просто должна быть стабильной! Всегда из-за специфики отраслей, что для одних хорошо, для других – плохо. А вот к стабильному курсу приспособятся все, кто-то – раньше, кто-то – позже. То есть курс не должен быть искусственно "сдвинут" в какую-то сторону и должен оставаться стабильным – это главное, что необходимо экономике для стабильного и поступательного развития. А быть валюте когда-то сильнее, когда-то слабее – споры об этом будут продолжаться всегда. Экономика – разная, отрасли – разные.
