На моей странице в Фейсбуке состоялось немногословное обсуждение событий двенадцатого июня, в День России. Во многих городах тогда на улицы вышли не только те, кто доволен властью, но и те, кто – не очень. Тех, что не очень, набралось несколько десятков в одном городе, в другом - несколько сотен, в Москве и Петербурге – по несколько десятков тысяч. Многие были схвачены полицией. Украинцы обратили внимание, что из скоплений недовольных не было слышно возражений против аннексии Крыма и оккупации части Донбасса. Выглядело так, что между властью и ослушниками нет разногласий по главному вопросу, что настоящего демократического правопорядка не хотят ни те, ни другие. Какой может быть демократический правопорядок, когда ведется, по сути, открытая гибридная война против соседней страны? Осуждали злоупотребления чиновничества. Не воровать, не брать взяток, не транжирить казенные деньги. Понятно, что Кремль, уже привыкший к таким пожеланиям трудящихся, был раздосадован вроде бы только тем, что люди собрались не там, где им было сказано. «Большинство россиян, - пишет Павел Тудвасев, - на карте Украину не смогут и показать. Люди выходят из-за повышения уровня бедности, коррупции, безработицы, ухудшения качества медицины и еды. Поэтому политики поднимают те вопросы, которые интересны людям. Это естественно. Вас же приятель не агитирует, например, идти на гандбол, если знает, что вы не его поклонник? Почему российские политики должны быть глупее обычного человека?». Многих поражают фотографии смелых полицейских действий в человеческой гуще. «Два мента одного вяжут - десять стоят фотографируют», - пишет госпожа Панченко. Господин Тудвасев объясняет эту безучастность так: «Силовое вмешательство в таких случаях уже не один десяток россиян привело в тюрьму. Что вы хотите, если Ильдар Дадин получил три года (потом, правда, срок отменили) за плакатик "Соблюдайте конституцию!"? Но, разумеется, такое положение будет не вечно. Рано или поздно агрессия силовиков наткнется на отпор. Когда? В Тунисе, например, это произошло, когда какой-то торговец, у которого полицаи отобрали тележку, облил себя бензином и поджег. Власть пала. Хотя, спроси накануне будущих бесстрашных бойцов:"Вы будете бороться?", они, возможно, ответили бы: "Мы не сумасшедшие", "Зачем мне это надо".
Не все люди, которые выходят на улицы с кличем: «Долой коррупцию!», ясно представляют себе, что это, собственно, такое. Им достаточно знать, что это что-то плохое, а вообще-то, все плохое, что делает начальство, вред, который власть имущие причиняют народу. Но иметь более ясное понятие, что это за зверь такой – коррупция, все-таки не мешает даже тем, кто выводит людей на протесты. Коррупция – это когда чиновник злоупотребляет служебным положением корысти ради. Таким вот оказывается гнилым существом. По-русски коррупция и значит гниение, разложение. На этот счет в научной среде есть два мнения. Наука все изучает, в том числе и художества властей. Мнение первое, самое распространенное, хотя это и не значит, что самое верное. Оно гласит, что коррупция в России, как это называется, институализирована. Это значит, что она на деле, не на бумаге, конечно, узаконена, что это особый, взяточно-воровской, порядок исполнения государственной службы, одно из общественных устройств, способ управления страной сверху донизу, нечто такое, без чего не обойтись. Тот, кто не хочет или не умеет брать взятки, не наловчился так или иначе радеть кому-то за мзду, должен уйти со службы, иначе случится сбой в работе государственной машины. Второе мнение – что коррупции в России нет вообще, а есть неписаные привилегии чиновничества. Одна из них – брать. Брать, но по чину. Все знают, на сколько какой чин тянет. Того, кто берет не по чину, наказывают, и подчас жестоко, вплоть до тюрьмы. Это взгляд на чиновничество как сословие, которому положено то, чего лишены остальные граждане. Легко заметить, что оба мнения не только спорят между собою, но и дополняют одно другое, называя разными словами одно явление, имя которому – беззаконие. Все чаще приходится слышать жалобы, что мзду взяли, а того, за что ее взяли, не сделали. Это означает, что брать мзду государь разрешает, а отрабатывать ее от своих слуг не требует или не может их заставить отрабатывать. Так беззаконие переходит в безвластие, а это худшее, что может быть.
А теперь слушайте письмо, которое я называю отповедью. Это отповедь и мне на все, что я говорю перед микрофоном Радио Свобода, и тем, кто меня дружелюбно слушает. Профессорская, между прочим, отповедь. Читаю: «Скажу о гражданском обществе. Нам ли не знать, что было и что стало? Теперь можем писать о чем угодно и о ком угодно. Прошла во многих СМИ информация, что у Медведева миллиардные богатства: квартиры у нас и за рубежом, вертолет, самолет. Начали по указанным адресам исследовать, разгадывать - оказалось, не ему принадлежит и даже (что принято у олигархов) не членам семьи. То есть мы дожили до того периода, когда можно опубликовать всякую чушь и ничего никому за это не бывает. За последние годы мы сделали большой шаг вперед: гражданское общество может добиться многого. Кого-то снять, что-то изменить и так далее. Ничего такого раньше не было. Вспомним историю замминистра Сторчака: просидел в тюряге почти год и вернулся на свою должность, потому что прегрешения его так и не были доказаны. С моей точки зрения, это важно. При Сталине он бы год не сидел, а сразу бы расстреляли. У нас есть многое из самого главного в построении гражданского общества: и законы, касающиеся всех структур общественного управления, и свобода создания всяких общественных организаций (у нас их тыщи). А главного пока нет: общество должно быть сытым, богатым, здоровым, и тогда оно будет полностью демократическим. Мы пока на этой дороге. А когда дойдем - не знаю. И никто не знает. Вдобавок многие страны окрысились на нас. И вот это противно. Очень сильный тормоз», - говорится в письме этой крымнашистки. Профессор-крымнашистка. Она, как мы слышли, не отрицает, что демократия – это хорошо. Не говорит, что демократия в России – всем демократиям демократия. Не утверждает, что русские лучше всех на свете и что у них особый путь. Неприятность, как она ее понимает, только в том, что они не вполне сыты и здоровы и что многие страны мешают им проделать тот путь, что уже проделали они, эти страны. От воинственности четырнадцатого года не осталось и следа. Чувствуется усталость, растерянность. Вдуматься только, в чем она из последних сил находит утешение, в чем видит достижение путинизма! В том, что это все-таки не сталинизм. И как ей хочется верить, что премьер-министр Медведев чист, как стеклышко. А о тех, кто видит все как есть, она отзывается следующими словами: «Ну, у нас же в истории всякие были».
Пишет Сергей Лысиков: «Завод. Проходная. Подъезжает директор на большом джипе. Шофёр помогает надеть пиджак, подносит до вертушки портфель. Далее его встречает начальник охраны предприятия, чтобы проводить до лифта. Вот что это: вежливые люди или холуйский менталитет, замешанный на страхе попасть под сокращение?», - таким вопросом задается Лысиков. Вопрос из числа вечных. «Люди холопского звания сущие псы иногда – чем суровей наказание, тем им милей господа». Это – Некрасов. Есть одно признание у Пушкина… С отвращением к себе он говорит о мимолетном рабском чувстве, которое испытал при встрече с царем. Было, то есть, мгновение, когда он перестал быть личностью, потерял достоинство. Не ощущать себя равным другому, кто бы он ни был, пусть хоть трижды царь - значит вообще перестать быть человеком. Вот что с нами иногда происходит в присутствии сильных мира сего. Перестаешь быть человеком. В тебе просыпается маленькое животное. Оно скукоживается перед зверем, который заведомо сильнее. Подчинение хозяину леса переходит в преклонение перед ним. Так ты превращаешься в шестерку. Есть шестерки от рождения. Они и на свет появляются, чтобы подчиняться, бескорыстно служить пахану. Шестерка упивается своей близостью к нему. Есть люди, которых приятно волнует само созерцание большого начальника. Стоял близко, «видел, как тебя». Но эти же люди, когда начальник далеко, могут так же искренне его поносить и доносить на него. Так они мстят за свое унижение. Верный слуга – это только так говорится. Иногда никто не может быть таким опасным для господина, как верный слуга.
Любопытная история приключилась с Михаилом Ходорковским после того, как он принялся осуждать Украину по основным статьям демократического кодекса. Он не стал своим для крымнашистов, хотя и обозначил свою близость к ним. Наоборот, иные из них отзываются о нем теперь уже не просто осуждающе, как раньше, а пренебрежительно: нам, мол, такой единомышленник не нужен. А вот многие противники путинизма, не крымнашисты, те резко и дружно от Михаила Борисовича отвернулись. Из Подмосковья пишет господин Грабовский: «Я думаю, что Ходорковский, он как варвар несмышленый - тот же визигот или лангобард, который воевал против Рима не для того, чтобы его разрушить, а чтобы стать его гражданином. Говорить Ходорковский может что угодно, но отныне мне совершенно ясно, что не изменить политику Путина он хочет, а возглавить ее. Ну, может быть, в каких-то мелочах что-то делал бы иначе, не исключено, что и лучше. Но вообще, как говорил незабвенный Макар Нагульнов в одноименной книге Михаила Шолохова "Поднятая целина" (цитирую по памяти): "Был у нас в дивизии бас, всем басам бас. Оказался сволочью, переметнулся к белым. Думаешь, он для меня теперь бас? Он для меня фистула поганая!" Слово «варвар» в этом письме для меня звучит не ругательно, пусть оно и обидно для Ходорковского, а оценочно-метафорически. Оценочное сравнение, так сказать.
«В одной из своих передач, - следующее письмо, и тоже о Ходорковском, - вы говорили о Крыме как о ловушке, но не сказали того, что напрашивается. Крым – ловушка для таких людей, как Ходорковский и Навальныцй, не говоря о Явлинском, и других не менее прогрессивных, но менее известных борцах с путинизмом. Все ли ваши слушатели знают, что тот же Ходорковский уже просто хамит своим собеседникам в интернете? Он выражается так, словно сидел не как политический, а как обыкновенный уголовник, на чем и настаивало путинское правосудие. И убейте меня, я никогда не поверю ему, что у него нет задней мысли, когда он говорит, что и рад бы вернуть Крым сразу и без всяких условий, да не получит народного мандата. Я чувствую, что ему и не хочется, чтобы мы, русские, когда-нибудь дали такой мандат нашей власти», - говорится в письме.
Не мне гадать о задних мыслях Ходорковского. У него хватает и передних. "Присоединить легче, чем отсоединить", - сказал он о Крыме. Мы знаем, что аннексия Крыма готовилась годами, знаем, сколько сил и средств было брошено на это дело в решающий час, и вот оказывается, что это дело более легкое, чем принять думское постановление об отмене аннексии! И да, Ходорковский стал грубить – грубить, естественно, не по делу. Люди вообще редко грубят по делу. Грубость как раз и показывает, что человек или не знает дела, или не хочет знать. Ходорковского, например, украинцы попросили говорить не «на Украине», а «в Украине». Он отвечает: «Разучитесь преподавать нам правила нашего языка. Признаете вторым государственным – будем обсуждать». Специалисты знают, что такое грамматические правила - как они устанавливаются, уточняются и меняются. Филологи знают также, что такое речевые обычаи. Говорить «на Украине» - это не столько правило, сколько обычай. Но даже если бы это было железным правилом, то имеется власть, которая выше подобных правил и обычаев. Эта власть называется политкорректностью, политической корректностью. Это – особая учтивость, соблюдение политических приличий. Политкорректность – одно из достижений цивилизации, отчего, собственно, на нее, на политкорректность, так и ополчаются те, кто не поспевает за временем. Политкорректность – законное дитя гуманизма. Отменить политкорректность можно только вместе с цивилизацией. Так вот. Если люди хотят именоваться не цыганами, а ромами, не жидами, а евреями, если нация хочет, чтобы говорилось не «на Украине», а «в Украине», то эти желания должны уважаться каждым, кто уважает себя.
Из Махачкалы пишет Шамиль Гадисов: «Сегодня утром - солнце поднимается над Махачкалой со стороны Ирана, тень и утренняя прохлада в парке имени Ленинского комсомола, тихо и свежо - в этой благоприятной обстановке я разминаюсь, а потом начинаю бежать. После пробежки встречаю знакомого околоправительственного мужика на тренажерной площадке. - Шамиль, ты проклинаешь страну, но не понимаешь, что она так не изменится, - сказал он, поднимаясь на турник. - Не проклинаю, - поправляю его, приседая. - А вот вы, мой уважаемый друг, ходите вокруг этих мерзких людей. - Ты горяч и молод, Шамиль, - с отдышкой говорит он. - Молод, чист и не испорчен, - отвечаю, смеясь. - Подрастешь - поймешь! - говорит он, вновь поднимаясь на турник. - Подрасту, но не преклонюсь. Я не проклинаю вслух. Но день и ночь моё сердце не перестает этим заниматься. - Если вдруг примешься проклинать вслух, иди до конца. Сколько бы ошибок государство ни совершало и ни преступало свои границы, оно никогда не изменится, если не будет людей, которые будут давить изнутри и извне, - посоветовал он мне, выявив мятежный дух», - пишет Шамиль Гадисов, и пишет, по-моему, очень хорошо. После того как исчезла КПСС с ее бюрократией, население осталось без присмотра. Что тут же последовало? Во всю ширь развернулся шкурный интерес и право сильного. Что могло предотвратить войну всех со всеми? Обычай, друзья мои. Обычай. То, что было названо жизнью по понятиям. Что это за понятия? Это понятия, которые выработались в особых условиях. Что это за условия? Это условия беззакония и всевозможной принудиловки. Нарушай все, что можешь, сам и не мешай другому нарушать все, что он может. Никто не знает, сколько будет длиться такое существование. Ясно только, что одну стихию может одолеть только другая стихия – стихия борьбы и самоорганизации, поиска чего-то более удобного и продуктивного. Надеяться, если уж на что-то надеяться, можно только на собственников, на укрепление этой породы. Иначе говоря, на капитал, на то, что именно он создаст более безопасные условия для себя, а значит, и для всех. Благоприятные условия для роста, развития – для того, чем испокон веков занято человечество. Накопление знаний, вещей, всяческих приспособлений. Как бы то ни было, одни понятия могут быть побеждены только другими понятиями. Одни обычаи могут уступить только другим обычаям.
«Уважаемый Анатолий Иванович! – следующее письмо. -Прошу вас довести до сведения слушателей Радио Свобода несколько моих советов по укреплению их здоровья. Это не только от моего имени. Как человек серьезный, я зашел на немецкие сайты и убедился, что немцы есть немцы. Обязательной частью аппарата у них является испаритель – такая себе баночка между перегонной емкостью и змеевиком. Она собирает основную часть сивушных масел. Это от трехсот до восьмисот граммов вонючей жидкости, которой я в этом году обрызгаю жуков и тлю на картошке - что-то должно-таки сдохнуть. Понятно, мои односельчане этот испаритель высмеяли, сказав, что деды гнали без него. Когда же я поделился с ними передовым опытом, что первые триста-четыреста граммов пресловутого первача под девяносто градусов нужно употреблять исключительно для растопки дров, ибо в оной жидкости содержится опасный метиловый спирт и прочая гадость, вызывающая похмельный синдром, - друзья зашлись громким смехом. Когда же добавил, что и водка с конечной крепостью меньше сорока градусов не должна употребляться, они были в истерике. Не далее как вчера, - продолжает автор, -я выгнал из пяти литров сахара почти шесть литров пятидесятиградусного продукта, потому что не просто смешал дрожжи и сахар, а предварительно сварил из сахара сироп, то есть, инвертировал его. Там еще нужно немножко лимонной кислоты в конце, и тогда дрожжи сразу получают идеальное сырье для превращения его в сами знаете что. Отсутствует пена, процесс сокращается на пару дней, и водка получается практически без запаха. Но! Конструкция должна быть стеклянной без каких-либо контактов с любым металлом. Годами накапливающиеся запахи и масла внутри металлического змеевика практически не поддаются удалению, отсюда тот самогонный смрад, который отталкивает некоторых достойных, но слишком чуствительных людей. С уважением Антон Головач». Спасибо, господин специалист. Чтобы совсем уж развеселить слушателей «Свободы», сообщу им, что в Германии гражданам разрешается использовать любые конструкции самогонных аппаратов, только есть одно условие: вместимость – не более половины литра браги. Стало быть, выйдет не больше ста граммов шнапса за раз. Немцы различают в самогоне три части: Vorlauf, Lauf, Nachlauf - голова, тело, хвост. Употреблению подлежит только средняя часть – Lauf. Самая крепкая часть – Vorlauf действительно считается отравой. Учтите это, люди, - те из вас, кто этого до сих пор не знал и кому хочется еще какое-то время пожить, а не помучиться… Не могу не рассказать давний анекдот. Никита Хрущев, как известно, был большим реформатором в своих глазах. Все он хотел переделать, улучшить. И, разумеется, сократить государственный аппарат. Вот приехал он в одно село и стал рассказывать о своих планах на общем колхозном собрании. После этого председатель колхоза для порядка спрашивает из президиума, есть ли у кого вопросы к докладчику. Встает старичок. «Тут товарищ Хрущев сказал про аппарат, что его надо сокращать. Это, конечно, можно. Но тогда трубка должна быть в виде змеевика».
«И что она может продать миру? – говорится в следующем письме об Украине. – Ну, без дураков. А ничего. Но что-то ведь продать надо. И вот нашли что. Ненависть к великому соседу в виде России. Ведь этот товар готовы покупать. Торговать ненавистью к России. Раз есть спрос - вот есть и предложение. Вся восточная Европа, за небольшими исключениями, именно этим и занимается. Украина тут просто встраивается в ряд со странами Прибалтики. Только и всего». Человека, написавшего это, не спешите назвать продуктом кремлевской пропаганды последнего десятилетия. Пропаганды – да, но не десятилетия, а столетия, и не одного. Такой воинственной мнительностью, такой железной уверенностью, что до России всем есть дело и все ее ненавидят, были проникнуты даже крепостные крестьяне. А взгляд этого человека на Восточную Европу? Когда-то в советском народе считалось, что ее содержит СССР за то, что она с ним в одном лагере, в лагере социализма, и вот чтобы никуда не рыпалась из этого лагеря, ее, мол, и кормят. О болгарских помидорах, продававшихся в Москве, говорили: «Взаимовыгодная торговля. Болгары нам – помидор, мы им – трактор». Теперь, как вы слышали, считается, что Восточная Европа по-прежнему нахлебница, только кормит ее уже не Советский Союз, а Запад… Пишет, что Украина ничего не может продать миру. Человек с высшим образованием пишет, инженер, называет себя: Юрий Бадин, дает свой адрес: Волгоград и так далее. Украина вместе с Россией неизменно, год за годом, входит в число крупнейших в мире экспортеров зерна. Их опережают обычно только Соединенные Штаты Америки и Европейский Союз. В иной год Украина идет впереди России, в иной – наоборот, Украина уступает России. А этот господин, как мы слышали, пишет, что Украина ничего продать миру не может – только ненависть к России. Все он, думаю, знает и про Украину, и про Россию, и про Восточную Европу с Прибалтикой, но он пребывает в состоянии борьбы, чувствует себя, как на митинге - на бурном политическом митинге, где все говорится с предельным перехлестом, для воодушевления друзей и устрашения врагов и, разумеется, для красного словца.
В прошлой передаче я, кстати, допустил ошибку и вынужден покаяться. Я сказал, что в украинском языке нет слова «ад», только «пекло». Добрые люди мне тут же посоветовали раскрыть словарь, что я должен был сделать до того, да не пришло в голову. Легкомысленно положился на язык своей местности, где знают только «пекло» - и хорошо знают, слишком хорошо. Над головой каждого журналиста и любого, кто что-то пишет не для себя, висит одно известное проклятие. Как ни осторожничай, все равно хоть раз да попадешь впросак, а кто-то и много раз. Это с каждым человеком бывает, не зря говорится, что не ошибается тот, кто ничего не делает, но наш брат на виду, и оттого нам приходится краснеть чаще, чем другим.
На волнах Радио Свобода закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио Свобода, улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. Записи и тексты выпусков этой программы можно найтив разделе "Радио" на сайтеsvoboda.org
