Министерство обороны России объявило, что прекращает взаимодействовать с США в рамках Меморандума о предотвращении инцидентов в небе над Сирией – после того как силы коалиции во главе с США сбили самолет ВВС президента Башара Асада, пользующегося поддержкой Москвы.

Сирийский самолет был сбит, поскольку, как заявили в штабе коалиции, сбросил бомбы неподалеку от отрядов оппозиции, которую поддерживают США. Власти Сирии утверждают, что самолет участвовал в операции против террористической группировки "Исламское государство". Москва назвала произошедшее "нарушением суверенитета" Сирии.

Меморандум о безопасности полетов в Сирии был принят Россией и США в октябре 2015 года – чтобы минимизировать риск "инцидентов между самолетами РФ и международной коалиции во главе с США". Теперь, заявляет Министерство обороны России, российские силы ПВО в Сирии будут сопровождать самолеты и беспилотники коалиции "в качестве воздушных целей".

Военно-политический эксперт Юрий Федоров считает происходящее желанием Москвы продемонстрировать, что она готова к росту напряженности в отношениях с Западом – после того как не оправдались российские надежды на изменения в политике США с победой Дональда Трампа на президентских выборах. Причиной этого, считает Федоров, стало крушение и других внешнеполитических надежд России: в частности, во Франции на президентских выборах победил наименее пророссийский кандидат Эммануэль Макрон, а теперь еще и его движение одержало победу на парламентских выборах.

Отказ России от сотрудничества США в области безопасности полетов в Сирии, полагает Федоров, повышает опасность прямого столкновения. Соглашение уже приостанавливалось в апреле, когда США нанесли удары крылатыми ракетами по базе сил Асада после совершенной в Сирии химической атаки (тогда комплексы ПВО С-300 и С-400 российского производства не смогли остановить низко летящие ракеты, но против самолетов они могут действовать эффективно). В мае действие соглашения было возобновлено, но, как оказалось, ненадолго:

– Меморандум представлял собой детально разработанную совокупность технических мер и протоколов, которые должны были в идеале исключить, а на практике – минимизировать вероятность столкновения российских самолетов с самолетами международной коалиции и исключить применение российских средств ПВО, С-400 и С-300, которые находятся в Сирии, против авиации международной коалиции. Приостановка действия меморандума – это сигнал, посланный США, который означает: мы можем в любой момент сбить какой-нибудь ваш самолет, если он появится не там, где нам нравится. Это с технической точки зрения.

Если говорить о политической стороне дела, то нужно иметь в виду, что совсем недавно Сенат США принял законопроект об ужесточении санкций против России и о том, что президент США обязан для смягчения санкций получить соответствующее разрешение Конгресса. Это очень болезненный удар по интересам Кремля. Я думаю, реакция Москвы на уничтожение сирийского самолета призвана показать американскому истеблишменту, что они, дескать, играют с огнем. А игра с огнем в Сирии может кончиться очень плохо. Представьте себе, если российский самолет или российская ракета собьет американский самолет?! После этого США, как мне представляется, предпримут какие-то ответные меры. И дальше это может пойти просто по сценарию эскалации, который неизвестно чем закончится. Это российская игра с огнем.

– Вы не думаете, что это просто ответная реакция – был сбит самолет сил Асада, Москва не могла не реагировать, чтобы не потерять лицо. Думаете, за этим что-то большее?

– Думаю, да. Отреагировать так, чтобы не потерять лицо, можно очень разными способами. Можно поднять вопрос в Совете Безопасности ООН, можно выпустить какой-нибудь зубодробительный комментарий МИД – известно, что российские дипломаты – специалисты по таким зубодробительным комментариям. И я бы обратил внимание на реакцию некоторых членов Совета Федерации, которые выступили с достаточно жесткими угрозами в адрес США. Мне кажется, что речь идет о подстегивании уровня напряженности в отношениях с США.

– В Сирии выросла напряженность. Во Франции ситуация не такова, как хотелось бы Москве. Можно ли сказать, что с точки зрения Москвы внешнеполитическая ситуация ухудшается? Или им в каком-то смысле выгодно повышение градуса напряженности, с точки зрения внутренней политики?

– Вопрос на миллион долларов. С одной стороны, рушатся надежды, которые проявились в начале этого года, связанные с приходом к власти в США Дональда Трампа. Потом были надежды, что во Франции придет к власти какая-то пророссийская фигура, если не Марин Ле Пен, то Франсуа Фийон – практически все кандидаты в президенты Франции, кроме Макрона, выступали с достаточно пророссийских позиций. Поэтому победа Макрона – это, конечно, удар – не то чтобы по самолюбию Путина, но по его планам. И скорее всего, не получится ничего и с выборами в Германии осенью этого года. Скорее всего, как говорят аналитики, победит опять партия Ангелы Меркель. Так что надежда на то, что можно будет как-то смягчить санкции, – а это, я думаю, внешнеполитическая задача номер один для президента Путина, – явно недостижима. А если линия на поиски какой-то договоренности с западными лидерами, которая бы устроила Путина, не получается, соответственно, Москва переключается на более жесткую стратегию – попытаться напугать правящие элиты Запада и поставить их перед сложным выбором: либо жесткое обострение и напряженность, либо шаги навстречу позиции России, прежде всего, видимо, признание Крыма российской территорией и какой-то устраивающий Москву компромисс по Восточной Украине, плюс признание того, что Асад должен остаться на какое-то время у власти в Сирии. Такая позиция: либо эскалация, либо признание российских интересов. Я думаю, так кратко можно описать стратегию Кремля сегодня.

– Принято считать, что в России внешняя политика является служанкой внутренней. И сейчас все трактуется с точки зрения предвыборной кампании. Меньше чем через год выборы президента. Можно ли считать происходящее новым трендом до конца предвыборной кампании – ужесточение риторики против Запада? И может ли эта карта вновь играть? Может ли это быть успешным у населения?

– О поддержке населения мне сказать трудно. Мне представляется, что российское население, в принципе, уже устало от внешней политики. То, что называлось крымской эйфорией, прошло, по крайней мере, так утверждают все сколько-нибудь серьезные российские социологи. Но мне представляется, что ситуация здесь связана скорее с казусом Навального. Впервые появился в России политик, который, пусть не сейчас, через несколько лет, может всерьез бросить вызов Владимиру Путину. А впрочем, неизвестно еще, как будет развиваться ситуация в ближайшие месяцы. Некоторые российские политологи говорят, что не нужно исключать всякого рода "черных лебедей", абсолютно непредсказуемых и неожиданных событий, намекая то ли на какие-то серьезные подвижки в российской верхушке, то ли возможность позволения Навальному участвовать в выборах и так далее. Во всей этой ситуации, мне кажется, Путин очень заинтересован в том, чтобы не потерять поддержку силовых ведомств, прежде всего Минобороны, ФСБ и Внешней разведки, – чтобы при любом повороте событий внутри страны у него была бы поддержка со стороны армии и сил безопасности. А министерство обороны и военное командование выступают за более жесткий, более воинственный курс на внешней арене. Мне кажется, это один из факторов, который может связывать внутреннюю политику России и внешнюю.