Александр Генис: Церемония вручения высших театральных наград Америки “Тони” - центральное событие в сценической жизни США. Сегодня наш театральный обозреватель Ирина Симаковская представит лауреата “Тони” за лучшую пьесу года.

Пьеса называется «Осло», поставлена она на официальном Бродвее в Линкольн-центре, по заказу Линкольн-центра. Она посвящена секретным переговорам между Израилем и Организацией Освобождения Палестины, прошедших в 1993 году в Осло. Пьеса считается всеми критиками одной из лучших новых пьес сезона.

Ирина Симаковская: «Осло» - история норвежских дипломатов, мужа и жены, желанием и стараниями которых состоялись эти переговоры, которые в конечном итоге привели к заключению «Договора о Принципах» между Израилем и Организацией Освобождения Палестины. В договор вошли признание Палестиной Израиля как имеющего право на существование, отказ от террора и обязательство решать все конфликты мирным путем. Согласно Израильскому закону, израильтяне не могли встречаться с представителями Организации Освобождения Палестины, потому переговоры велись до определенного момента тайно. Тайный договор заключили Шимон Перес и Махмуд Аббас.

Александр Генис: Это все документальная история, пока мы еще находимся на территории истории, а не театра.

​Ирина Симаковская: Эта пьеса была заказана Линкольн-центром драматургу Роджерсу. История довольно необычная. Во-первых, потому, что эта пьеса была заказана драматургу, который всегда ищет документальные сюжеты для своих пьес. Во-вторых, идея этой пьесы родилась, когда режиссер будущего спектакля и норвежский дипломат, женщина по имени Мона (та самая, которая потом стала героиней пьесы) познакомились в школе, куда и режиссер, и Мона водили своих детей. Мона рассказала эту историю, а режиссер Бартлетт Шер, известный в бродвейских кругах режиссер, пересказал ее Роджерсу.

Александр Генис: Скажите, а как смотреть пьесу, которая целиком построена на разговорах, на переговорах?

Ирина Симаковская: Это, конечно, вещь тяжелая. Три часа переговоров на сцене, могут оказаться для театра смертельным номером. Ну или политическим триллером в лучшем случае. «Осло» повезло. Он стал щемящей сердце историей взаимоотношения трех сторон, участников переговоров: израильтян и арабов, защищающих каждый свою одну и ту же землю, землю дедов, и пары норвежских дипломатов, мечтающих о том, чтобы соперники договорились, которые сделали эти договоры возможными, все это организовали, все это провели, всегда подставляли плечо, если что-то шло не так.

Александр Генис: С политической точки зрения Осло многие в Израиле считают провалом, никакого исторического сдвига не произошло. Но речь идет не о политике в данный момент, даже не об истории, а о театре. В рецензии «Нью-Йорк Таймс» на этот спектакль любопытно разобрали главных героев. Они сказали, что в основе переговоров лежала концепция, согласно которой обе стороны могут прийти к каким-то соглашениям только на персональном уровне, не на организационном, а на персональном уровне, то есть они должны друг другу как-то понравиться. И это, конечно, главная задача и переговоров, и главная задача режиссера - показать, как это происходит на сцене. Они вас убедили?

​Ирина Симаковская: Мне кажется, что в этом ключевой момент спектакля, в котором две стороны ведут политические переговоры друг с другом. Когда и арабы, и израильтяне, и те, и другие вызывают сочувствие в зрительном зале. Только из-за того, что они вызывают это самое сочувствие, возможно три часа сидеть в зале и три часа смотреть этот спектакль.

Александр Генис: Но главное, конечно, не политики, а переговорщики — это их драма, это их спектакль и это их тема. Вы знаете, мне довелось как-то познакомиться с профессиональным переговорщиком, это было в Европе, и он был швейцарец, что совершенно не случайно, швейцарцы знамениты своим нейтралитетом и своей способностью разговаривать с разными людьми, с разными силами. Этот довольно пожилой человек занимался много лет тем, что пытался урегулировать отношения между колумбийскими властями и колумбийскими партизанами. Эта война тянулась бесконечно. Много раз он попадал в джунгли, к этим партизанам и рассказывал, показывая фотографии, как это происходит. Что требуется от переговорщика, чтобы он стал успешным? В первую очередь нужно придерживаться того же образа жизни, что и партизаны: вставать в 5 утра, есть то, что они едят и никоим образом не выделяться из этой среды. Вот тогда они начинают тебе доверять, и если не убьют, то все будет хорошо. Как мы знаем, в конечном счете все это действительно увенчалось успехом, может быть с помощью и моего знакомого. Как выглядят переговорщики на сцене здесь?

Ирина Симаковская: Они стараются сделать все для того, чтобы эти переговоры состоялись. Они, во-первых, организовывают пространство для этих переговоров.

Александр Генис: Причем меблируют своей мебелью.

Ирина Симаковская: Кстати, меблируют достаточно густо, потому что переговоры и вообще действие пьесы происходит в разных помещениях. Для того, чтобы обозначить каждое из этих помещений, из люка выезжает какой-то определенный стол, вокруг него образуется мизансцена. Потом этот стол уезжает, из другого места большой сцены театра в Линкольн-Центре, выезжает другой стол, образуется другое пространство, вокруг него опять играется мизансцена.

Александр Генис: Очень остроумно, мебель играет важную роль.

Ирина Симаковская: В том спектакле, который смотрела я, в какой-то момент стол не смог выехать до конца на поверхность цены, спектакль остановили в такой драматический момент, что я испугалась, как же артисты бедные, вернувшись потом, когда поедет наконец стол, как они доберут эту энергию.

Александр Генис: Ну и как, добрали?

Ирина Симаковская: Я с ужасом ждала, что будет, но они добрали, да.

Александр Генис: Профессионалы все-таки.

Ирина Симаковская: Да, они вышли на сцену с крутым задором и продолжали действие.

Александр Генис: Это ведь отнюдь не единственная такого рода работа. “Осло” мне напоминает пьесу о квантовой механике «Копенгаген», где действие происходило в замкнутой клаустрофобической атмосфере, где всего три актера, где для того, чтобы понять, что происходит на сцене, нужно знать квантовую механику. Я помню, что мне дали программу, где объяснялось, кто такой Гейзенберг и так далее. Все это, конечно, было странно. Но та пьеса оказалась чрезвычайно популярной, она идет до сих пор, по-моему, и в России.

Как вы думаете, в чем прелесть таких разговорных спектаклей. У Шекспира, скажем, дерутся на сцене без конца, а здесь люди просто говорят, и больше ничего не происходит, ни любовной линии, ни батальной, ни интриги, все происходит внутри политических дилогов.

Ирина Симаковская: Такие пьесы держит то, что они пытаются решить серьезные нравственные проблемы, возникающие перед обществом в те или иные моменты истории. Так в пьесе «Копенгаген» герои пытались решить вопрос, хорошо ли делать атомную бомбу, нужна ли она? Можно ли работать на Гитлера? Как вообще себя вести в такой ситуации, когда их работа создавать смертельное для человечества орудие, которое может оказаться в руках людей недобрых. И то же самое в пьесе «Осло». Удивительно, что в названиях обеих пьесах использованы названия скандинавских столиц.

В пьесе «Осло» тоже важная нравственная проблема — чья это земля, и кто имеет право на эту землю? Почему обе стороны считают себя вправе владеть этой землей?

Александр Генис: Когда вы вышли из театра, то на чью сторону встали?

Ирина Симаковская: Я оказалась на стороне переговорщиков, потому что мне бы тоже очень хотелось, чтобы этот конфликт в конечном итоге был решен, и чтобы перестали погибать люди.