После 6-часового допроса режиссера Кирилла Серебренникова отпустили под обязательство. Оно сводится к тому, что он должен явиться по первому зову следователя. Так закончился (пока) обыск и допрос руководителя "Гоголь-центра". В самом театре тоже весь день шел обыск, но его результаты пока неизвестны. В течение вторника многие люди пришли поддержать актеров и творчество. Вот отдельные заявления этого дня.
Актриса Чулпан Хаматова. Коллективное заявление в поддержку
"Мы, коллеги и друзья Кирилла Серебренникова и театра "Гоголь-центр", потрясены сегодняшними событиями! Кирилл Серебренников – один из самых ярких российских режиссеров, чьи заслуги признаны не только у нас в стране, но и во всем мире. Мы все знаем его как честного, порядочного и открытого человека. Работа талантливого руководителя и всего театра была прервана внезапным обыском. Мы выражаем слова поддержки нашим коллегам и надеемся, что следствие будет проходить объективно и справедливо, без излишней жестокости к лицам, которых коснулось расследование, и не нарушит творческой деятельности театра, труппы и самого Кирилла Серебренникова. Мы восхищены решением наших коллег из "Гоголь-центра", которые, несмотря на масштаб действий сотрудников правоохранительных органов, не намерены отменять спектакль.
Нас очень много. Евгений Миронов, Чулпан Хаматова, Олег Табаков, Марк Захаров, Сергей Гармаш, Алла Демидова, Алексей Агранович, Вика Товстоганова, Яна Сексте, Анатолий Белый, Юлия Пересильд, Ксения Рапопорт, Евгений Стычкин, Саша Петров, Ирина Старшенбаум, Хаски, Екатерина Сканави, Лиза Боярская, Марина Александрова, Нина Зархи и журнал "Искусство кино" и многие-многие другие".
Политик Дмитрий Гудков
– Нельзя молчать, когда такие вещи происходят с другими людьми! Даже если ты не имеешь отношения к театру, к политике, не важно. Если ты видишь, как власть действует в отношении своих критиков, не важно, какую профессию они представляют, любой нормальный человек должен быть здесь. И я все время вспоминаю цитату Нимеллера, который говорил: "Я промолчал, когда пришли за коммунистами. Я промолчал, когда пришли за евреями, социал-демократами. Я же не коммунист, не еврей, не социал-демократ. Но когда пришли за мной, уже некому было протестовать". Поэтому нельзя молчать сейчас. Это акция политическая, это акция устрашения, это акция против критиков власти. И вообще то, что сегодня происходит, – это уже вторжение политики в дом к каждому. Даже к тем людям, которые вообще к политическому активизму не имеют никакого отношения.
– То есть вы считаете, что это дело о хищении абсолютно...
– Это такая точечная репрессия, направленная на то, чтобы запугать людей в преддверии, может быть, 12 июня. Дать какой-то сигнал разного рода элитам, что надо молчать, нельзя критиковать власть, нельзя с ней спорить. Каждому из вас найдется статья, если мы захотим, – вот то, что сегодня власть пытается показать. К кому они приехали, эти сотрудники, следователи Следственного комитета? Нет к Медведеву, не к Чайке, а они приехали вот сюда. Это же очевидно! Потом операция такая происходила, как будто это вообще захват... похоже было на захват здания "Норд-Оста" на Дубровке. Пришли, всех собрали, мобильные телефоны изъяли... Что это такое? Поэтому сегодня пришли в театр не с цензурой, а с наручниками, и это уже, мне кажется, переход на какой-то другой уровень.
– Вы будете предпринимать какие-то попытки защитить, что-то сделать?
– Сейчас у меня нет никаких властных полномочий. Был бы депутатом, запрос бы направил. Ну, буду об этом писать, буду говорить, все, что в моих силах, конечно же. Сейчас нужен общественный резонанс, на мой взгляд. Это, наверное, единственное, что может заставить их, по крайней мере, отвечать на вопросы журналистов, на вопросы граждан, на вопросы общества. Вот эти вопросы мы будем задавать всеми доступными нам способами. Через наши медиаресурсы, блоги, с помощью Радио Свобода и других оставшихся независимых СМИ, которые можно посчитать на пальцах одной руки. Будем это делать, конечно!
Кинорежиссер Федор Бондарчук
– Кирилл Серебренников – мой друг, мы давно вместе и много чего вместе сделали. Это первое. Во-вторых, здесь очень много артистов театра, и не только "Гоголь-центра", и не только артистов, а и кинематографистов, продюсеров, кинематографического сообщества. С утра раздаются звонки, никто ничего не понимает. Из той информации, которую мы знаем из СМИ, тоже не сильно что-либо понятно. В попытке разобраться, что с Кириллом, я сюда и приехал, первое. И второе – поддержать "Гоголь-центр", который я люблю и уважаю. Кирилл Серебренников не просто начинающий молодой режиссер, это гордость России. Он представляет страну в мире, его знают в мире. И не отреагировать на это нельзя, хотя бы хоть в какой-то попытке разобраться, а что же все-таки происходит и где Кирилл Серебренников.
– А у вас есть версии, что происходит?
– Я же сказал вначале – в попытке разобраться. Версий нет. Может быть, сейчас узнаю, может быть, вы мне что-то расскажете. Пришел поздороваться с артистами и поддержать всех. И попытаться разобраться, а дальше посмотрим. Я только приехал, и там много версий уже этого события. Вот чтобы версии не зашкаливали и не превращались в байки, с таким желанием хотелось бы уехать отсюда, а может, и не получится.
– Как вы оцениваете, что к самому Кириллу Серебренникову пришли сегодня в 9 утра с обыском?
– Домой? Я считаю, что это безобразие! Я не думаю, что он куда-то собирался... Хотя все написано – в рамках правового поля, но домой, утром... Я пока не готов комментировать, видите, в шлепках со съемок приехал. Немножко разберусь и чуть попозже, может быть, дам комментарий. Но в первую очередь хочется поддержать театр, коллег и Кирилла.
Актеры кино про "Гоголь-центр"
Анатолий Белый:
– Кирилл – мой товарищ и друг, и близкий мне человек, поэтому я здесь. Мне кажется, то, что здесь происходит, это ужас и, может быть, какая-то акция запугивания, не знаю, но мы все прекрасно знаем, что Кирилл – кристально честный человек, и ничего подобного... Тем более художественному руководителю выдвигать обвинение финансового порядка – это как-то странно и глупо. Это не его компетенция. Поэтому понятно, что это какая-то акция совершенно иного рода. Мы здесь, чтобы его поддержать! Мы стоим здесь, чтобы выразить свою поддержку своему товарищу.
Виктория Толстоганова:
– Я и мы все хотим поддержать человека, который честен. В том, что он честный, не сомневается ни один человек, который его знает, ни один человек, который имеет хоть какое-то отношение к нашему театральному миру. Но помимо того, что он честный, он главный руководитель театра – "Гоголь-центра", который считается одним из лучших театров Москвы. И моему уму непостижимо, как можно просто прийти в гости к человеку, который не собирался, я так понимаю, уезжать, убегать, и таким образом с ним разговаривать. Я могу ошибаться, и конечно же, нужно разбираться, наверное, в этом будут разбираться со всех сторон, и мое слово тут не имеет значения, но я поддерживаю человека, которому сейчас неожиданно плохо, и я сомневаюсь, что он понимает, за что он сейчас отвечает. Так же как и мы все. Потому что есть разные подходы к разговору, есть разные возможности вести диалог, а это, мне кажется, не самый верный способ.
Политик Илья Яшин
– Я пришел сюда, потому что сотрудники "Гоголь-центра" позвали всех своих сторонников, всех зрителей, для того чтобы выразить поддержку. Я здесь для того, чтобы выразить поддержку и солидарность тем людям, которых незаконно преследуют. Я считаю, что мы имеем дело с такой примитивной, вульгарной борьбой с инакомыслием. Сотрудники, руководители "Гоголь-центра" никогда не занимались политикой, они занимались культурой. Но у них очевидно иная система ценностей, система взглядов, чем у тех людей, которые обитают в коридорах власти. Вот ровно из-за этого и происходит эта атака. У меня нет никаких сомнений в такой политической, идеологической мотивированности этой атаки. И это означает, что в стране очень большие проблемы. Когда людей преследуют за взгляды, это означает, что в стране очень большие проблемы, нельзя молчать и нельзя все это спускать на тормозах.
– Но некоторые считают, что это финансовые проблемы.
– Некоторые – это сотрудники Следственного комитета, они так говорят, но я думаю, что они тоже так не считают. Я думаю, что они просто долго искали повод, для того чтобы можно было организовать такую полномасштабную атаку на "Гоголь-центр". Но я просто хочу напомнить, что "Гоголь-центр" – не единственный независимый театр, который занимается независимым искусством, оказавшийся под давлением. Вспомните, под каким давлением был Театр.док, как на сцену врывался ОМОН, как их выгоняли из одного помещения, из другого помещения. Это просто другое искусство, которое авторитарный режим считает угрозой своему существованию. Когда люди думают иначе, когда люди рассуждают иначе, это угроза любому авторитарному режиму, и любой авторитарный режим будет стараться это искоренять. Вот именно это мы и наблюдаем.
Поэт Лев Рубинштейн
– Я считал и сейчас особенно, в эти дни, считаю, что в поведенческом кодексе культурного сообщества одно из самых главных и важных слов – это солидарность. Сейчас это особенно важно и очень актуально, потому что мы наблюдаем наступление на современную культуру по всем фронтам буквально. И мне кажется, просто задача всех, кто так или иначе связан со свободным, независимым искусством, как-то солидаризироваться, друг друга по возможности защищать и всячески выражать свое сочувствие и солидарность. Я просто не мог не прийти. Мне кажется, это очень важно! Я понимаю, что те, кто затеяли все эти процедуры, они, конечно, будут все это мотивировать чисто экономическими какими-то обстоятельствами, но мы-то все понимаем, в чем дело. Мы все понимаем, что абсолютно каждый человек, который чем-нибудь руководит, особенно государственным, особенно уязвим в этом смысле. Если у кого-то надо что-то такое найти, они найдут. Но, во-первых, я исхожу из того, что всем этим следственным комитетам нельзя верить ни в каком случае, даже если они скажут, что сегодня вторник, а во-вторых, для меня совершенно очевидна политическая мотивация этого.
Литературовед Александр Архангельский
– Я считаю полным безобразием такое демонстративное... не совершение насилия, это не совершение насилия. Это создание атмосферы невнятной угрозы. Если есть какие-то вопросы к Кириллу, с ним надо было просто поговорить. Обыски устраивать на квартире и в "Гоголь-центре" – это акция демонстративная. С моей точки зрения, это не юридическое действие, а атмосферное, намекающее, символическое в гораздо большей степени. Вы хотите символы, значит, надо уже создавать ответные символы. Мой символ – это солидарность. Те, кто пришли сегодня, это люди, которые не могут ничего изменить, но проявить солидарность. Солидарность важнее взглядов, важнее эстетических предпочтений, важнее всего. В известном смысле я Следственному комитету благодарен – он нас учит этому чувству солидарности, которое мы начали утрачивать. Это не значит, что он может так продолжать действовать и дальше, а это значит, что мы должны жить иначе, мы должны жить плечом к плечу. И я хочу выразить солидарность с Кириллом и с его замечательным театром! Я верю, я уверен, что мы будем ходить на его спектакли. А Следственный комитет, может быть, когда-нибудь преобразуют, и он станет каким-нибудь другим комитетом. Театр, в частности театр Кирилла Серебренникова, – это вещь гораздо более важная, чем любой комитет на свете.
