В 2014 году, когда в России была в разгаре кампания против "гей-пропаганды", Павел Лопарёв и Аскольд Куров сняли документальный фильм "Дети-404" по материалам проекта, посвященного ЛГБТ-подросткам. Интернет-сообщество "Дети-404" пытались запретить по заявлениям Виталия Милонова, гомофобы срывали показы фильма. В российский прокат он так и не вышел, зато в Европе и США собирал полные залы. Я был на премьере в Праге (огромный зал в лучшем кинотеатре города, ни одного свободного места, овации), познакомился с режиссерами и говорил с ними о том, как власти пользуются невежеством населения, разжигая гомофобные настроения. Теперь эта кампания привела к тому, что в одном из регионов России геев стали задерживать и пытать в секретных тюрьмах.

17 мая 2017 года, в Международный день борьбы с гомофобией, Павел Лопарёв, теперь живущий в Нью-Йорке, представил адресованный родителям интернет-проект "Иллюминатор", который он создал вместе с продюсером Ириной Ходыревой​. Авторы проекта, ученые и публицисты, объясняют, что такое гомосексуальность и как реагировать на каминг-аут сына или дочери.

Павел Лопарёв рассказывает о том, как возник "Иллюминатор" и как проект связан с его собственной судьбой.

– Когда мы разговаривали в 2014 году после пражской премьеры "Детей-404", фильм находился на экспертизе: проверяли, не противоречит ли он закону о запрете гей-пропаганды. Не знаю, чем эта экспертиза закончилась.

– В какой-то момент, поскольку нас перестали беспокоить по этому вопросу, мы сами перестали следить. Гей-пропаганду, я так понимаю, не обнаружили, никаких претензий ни к нам, ни к организаторам показа фильма не было.

– Главный герой фильма – отважный юноша из Ульяновска Павел Романов, которого в школе преследовали за гомосексуальность. После съемок он уехал в Канаду. Как сложилась его судьба?

– У него все прекрасно. Учится в Канаде, ему дали статус беженца. Он до этого грезил журналистикой, потом переориентировался на политологию, социальные науки. Он встречается с молодым человеком, они бесконечно постят в фейсбуке фотографии, где они вместе, навещают семью этого парня, которая хорошо относится к Паше. Точнее, к Джастину, он не любит, когда его называют Пашей, потому что это другая жизнь. Он много работает, обеспечивает себя сам, они снимают квартиру. У него совершенно нормальная жизнь молодого человека: сексуальная ориентация в том обществе на это совершенно не влияет.

– И в вашей жизни за эти годы произошли перемены, вы тоже теперь живете в Америке. Я знаю о том, что произошло, из заметки с поразительным заголовком: "Бывший тюменский собкор Первого канала и внук президента Перу поженились в Нью-Йорке". Однополые браки в Америке легализованы не так давно, для иностранца это, наверное, сопряжено с дополнительными бюрократическими сложностями. Как все юридически и психологически обстояло?

​– Нет никаких препон для иностранных граждан, все просто: вы приходите и подаете документы. Но и обычный человек, пройдя специальные курсы, может получить лицензию и проводить регистрацию брака где угодно. У одного из наших друзей была такая лицензия, поэтому мы решили просто получить бумаги, которые нам нужно будет потом подписать и оформить, и сделали это все в ресторане, в котором отмечали свадьбу. Я стал частью огромной семьи. У моего мужа Франциско шесть братьев и сестер, 50 кузенов и кузин, 34 племянника и племянницы. Это, конечно, по сравнению с российскими размерами семей, совершенно другой мир. Все они были на свадьбе, были некоторые из моих друзей из России и некоторые мои родственники. Большая свадьба, к которой мы готовились больше месяца.

– Ваш супруг из известной в Перу семьи?

– Да, действительно, его дед был президентом Перу в 1945–48 годах, потом возглавлял Гаагский суд. Его отец был послом. В 90-е годы семья из-за политических событий переехала в Чили, мой муж вырос в Чили, но считает себя перуанцем.

– Как вы познакомились?

– В Нью-Йорке, когда мы показывали "Дети-404" в Линкольн-центре. Франциско – художник-абстракционист, занимается керамикой, у него широкий профиль, он много экспериментирует.

– Вы сказали, что ваши родственники были на свадьбе. Сейчас вы создали сайт "Иллюминатор", адресованный родителям. Эта идея связана с вашим личным опытом? Как ваши родители восприняли известие о вашей гомосексуальности и однополом браке?

​– Да, это напрямую связано с моей личной историей. Идея проекта пришла мне в голову, когда я "стоял в дереве" – такая китайская медитация, одно из упражнений практики цигун. Поза дерева, когда ты стоишь, не двигаясь, определенным образом сложив руки, чуть-чуть расставив ноги, на протяжении 30 минут. Я все время думал о том, как мне открыться родителям. Мне казалось, что им нужна поддержка. Я не хотел приезжать к ним из Москвы, открыться и уехать, оставив со всем этим грузом новой информации, которая может стать для них травмирующей. Поэтому мне казалось, что нужно дистанционно их поддерживать. Когда вышел фильм "Дети 404", я не мог набраться смелости с ними поговорить. Мне казалось, что этот фильм и станет каминг-аутом. Но мы обошли этот момент с родителями. Когда я решил сделать сайт, я думал о своих родителях. Но потом понял, что такая поддержка нужна родителям ЛГБТ-подростков. Им нужна поддержка, потому что часто они бывают абсолютно не готовы к каминг-аутам детей. Мы неоднократно об этом говорили в связи с фильмом "Дети-404", что взрослые и дети живут в разных информационных пространствах. Дети, живущие в интернете, если они гомосексуальны, легко могут найти ответы на свои вопросы, они открываются родителям, и здесь происходит взрыв, потому что родители живут в совершенно другом информационном пространстве – телевизор, пропаганда. Основная причина гомофобии – это отсутствие знаний, искаженная информация. Основной инструмент преодоления гомофобии – просвещение. Поэтому такой информационный антидот казался в этой ситуации самым верным.

– Но это тоже сайт, а не телепрограмма...

– Хотя бы что-то. Мы не можем сейчас с этой темой оказаться на телеканалах, но это не значит, что мы ничего не должны делать. Понятно, что этот проект не выйдет на большую аудиторию, но если кто-то благодаря ему изменит свое мнение или отношение к своему ребенку, то это уже того стоит.

– Ваши родители узнали о вашей гомосексуальности до того, как увидели сайт?

– Мама выступала экспертом этого сайта. У нас был тестовый период несколько месяцев, когда мы посылали сайт родителям, ЛГБТ-активистам и людям, совершенно не связанным с ЛГБТ, чтобы получить от них обратную связь и потом изменить сайт. Так что моя мама здесь выступала моим союзником. Нас это сплотило, в какой-то момент мы стали единомышленниками, обсуждали, как сделать лучше – это очень помогло. А поговорил я с мамой перед тем, как собирался ехать в Америку, понимая, что у меня серьезные отношения и, возможно, я останусь там. Удивительно, но она восприняла это спокойно, сказала, что уже давно знала. Часто демоны в нашей голове, страхи, которые нас мучают, могут совершенно рассеяться, когда мы начнем соотносить их с реальностью. Известие о браке давалось очень тяжело. Мама не хотела ехать на свадьбу. Когда наконец родители успокоились и по поводу моей гомосексуальности, и по поводу свадьбы, вышли все эти статьи. Это для них, конечно, был большой удар. Несколько дней у нас тяжело шло общение, им казалось, что я не подумал о них, когда решил публично рассказать о свадьбе.

– Эти статьи вышли без вашего ведома?

​– Я просто написал в фейсбуке. Мне казалось, что это мое личное пространство, и эта тема будет интересовать только моих друзей, но оказалось, что нет. На следующее утро я проснулся, а у меня все завалено сообщениями от друзей со ссылками на статьи, которых было очень много. В Тюмени это было новостью номер один всю неделю. Журналисты стали докучать моей семье, друзьям, даже одноклассникам моей племянницы с просьбой дать интервью. В какой-то момент они перешли границы. Я писал журналистам, пытаясь их убедить в том, чтобы они отстали.

– Желтая пресса везде одинакова, но в России, по-моему, отличается особенным шакальством.

– Я работал журналистом и примерно понимаю, как это может быть устроено, но все-таки есть границы, которые нельзя переступать.

– "Иллюминатор" – замечательный сайт, но меня удивил оптимизм последнего раздела. Эксперты говорят, что прогресс неизбежен, что принятие гомосексуальности, однополых браков будет в России таким же естественным, как и во всем мире. Но мы видим обратные процессы, торжество самой примитивной гомофобии, которая в одном регионе, в Чечне вылилась в аресты, пытки и убийства гомосексуалов. Россия, мне кажется, выпадает из этой логики правил цивилизованного мира, о которых говорят ваши эксперты.

– Гендерный психолог Мария Сабунаева объясняет, что есть несколько этапов, каким образом в обществе происходит принятие ЛГБТ. И мы на этом пути, что может вселять надежду. Сначала ЛГБТ не замечают, потом их начинают ругать, информация появляется, их критикуют, потом принимают. Три основных стадии. Мы сейчас на второй стадии – это лучше, чем когда о ЛГБТ не говорят. У этого есть две стороны. Могут страдать люди, в России подростки особенно, потому что они, живя в пространстве интернета, быстрее себя принимают и начинают открываться, а среда не готова их принимать. Но, с другой стороны, те же подростки получают поддержку, когда понимают, что эта тема обсуждается. Появляются активисты, появляются ученые, появляются проекты, как "Иллюминатор" и "Дети-404". Кажется, что это давление дает обратный эффект. Так много, как в последние годы говорят об ЛГБТ, не говорили никогда.

– Но мы уже пережили этап принятия, в 90-е годы было вполне доброжелательное отношение массмедиа, да и общества. Ну или просто равнодушие. Не было такой ожесточенной гомофобии, как сейчас. А родилась она исключительно по политическим причинам, это кремлевская повестка дня.

– Cоглашусь, у нас был большой шаг назад. Раньше людям было все равно, но благодаря этому прессингу, благодаря всем этим проектам, благодаря разговорам они будут знать больше и в какой-то момент начнут понимать эти проблемы. В 90-е не было глубины изучения темы, геев воспринимали как чудиков, фриков. А сейчас понятно, что это люди, которые требуют права, заявляют о своих проблемах, и их достаточно много. Это другая стадия. Нужно отдавать отчет, что взгляд ученых более оптимистичен, потому что все очень сильно зависит от того окружения, в котором ты находишься. Уровень гомофобии коррелирует с уровнем образования.

– Подросток из провинции, которого избивают пьяницы-родители и мучают одноклассники, прочитав все эти благодушные рассуждения ученых, может только горько ухмыльнуться.

– Опять же мы говорим о будущем. Все-таки этот проект рассчитан на родителей. Есть надежда, что что-то может измениться к лучшему и уже меняется.

– Мне понравились рассуждения социолога Александра Кондакова на вашем сайте, он говорит о том, что все зависит от государственных СМИ. Я вспомнил слова Березовского: "Показывай три месяца белого слона, и его выберут президентом России". Но тут другая проблема: в государственных СМИ работают люди, которые предают самих себя. Потому что, как мы знаем, а вы работали на Первом канале, там огромное количество гомосексуалов. И вот они приняли и проводят эту гомофобную повестку дня, хотя я даже не уверен, что им ее в буквально таком виде спустили сверху.

– Самоцензура – одна из самых страшных вещей в системе отношений власти с журналистикой. Журналистам не нужно никаких указаний сверху, они четко понимают, про что они могут писать, про что не могут, и тогда журналистика заканчивается.

– Но тут они не против Навального выступают, а против самих себя.

​– Очень часто гей в России – это человек, уже травмированный осознанием своей гомосексуальности. Я и сам чувствовал эту внутреннюю гомофобию. Мне кажется, самый эффективный, кроме просвещения, инструмент преодоления гомофобии – это каминг-ауты публичных людей, это очень бы изменило ситуацию. В российской действительности сейчас это означает разрушить свою карьеру, поэтому они не готовы. Так случилось в Чили. Поскольку мой муж вырос в Чили, я неоднократно разговаривал с активистами ЛГБТ о том, как у них изменилась ситуация. Хотя они очень религиозные, у них очень быстро, за несколько лет произошел переход к толерантному отношению. Теперь у них есть гражданские союзы. А изменили ситуацию каминг-ауты известных людей. ЛГБТ-организации боролись и отстаивали права, но были не очень эффективны. Ситуация не менялась, общество не поддерживало ЛГБТ. А получился такой практически флешмоб, когда дети из элитных кругов стали открываться в СМИ, стали открываться артисты, стали открываться политики. Каминг-аут может изменить ситуацию.

– Я был в Сантьяго в то время, когда гомофобы убили студента Даниэля Замудио, была гигантская демонстрация во время похорон, весь город вышел на улицы, люди осыпали катафалк лепестками, потрясающее зрелище. Представить себе что-нибудь подобное в России хоть через сто лет я не способен.

– Я, наверное, в розовых очках, но мне кажется, что есть шанс, что изменится политическая повестка, и может измениться отношение к ЛГБТ достаточно быстро, как показывают примеры других стран. Разговоры про неготовность общества – все-таки это манипуляция.

– Пока вы решили остаться в Нью-Йорке, не возвращаетесь в Россию?

– Меня почему-то во всех публикациях называют "наш бывший соотечественник". Но я нахожусь здесь по визе, которая позволяет мне работать и путешествовать. Я собираюсь навещать родину, семью. Мы планируем поездку с Франциско в Сибирь, чтобы он познакомился с моей семьей.

– Как будет развиваться "Иллюминатор"?

– Мы с Ириной Ходыревой думаем о том, чтобы снимать документальные истории об отношениях родителей и детей. Не оставляем мечту сделать короткий анимационный сериал. Около года мы работали над версией, которую сейчас выпустили. Большая часть времени у меня ушла на то, чтобы вообще приспособиться в новой реальности, Америка и Латинская Америка, организация свадьбы...

– Вы одно время занимались тележурналистикой. Как вы оказались на Первом канале?

– Это было полтора года. Мне предложили возглавить корпункт в Тюмени. В основном это были сюжеты "четвертой полосы" про женщину-богатыршу или про перелет стерхов. Или какие-то катастрофы. Тюмень достаточно благополучный регион.

– Телекритик Слава Тарощина говорит, что можно в один момент объявить в Останкино новую повестку дня: Путин – злодей, а, условно говоря, Навальный – гений, теперь мы дружим с Америкой, и журналисты начнут говорить прямо противоположное тому, что говорят сейчас, потому что никаких убеждений у них нет, только голый цинизм. Согласитесь с таким выводом?

​– Мне кажется, что это упрощение. Я недавно разговаривал со своим коллегой, он работал на Первом канале, потом ушел, его пригласили в редакцию либерального телеканала, и он тоже ушел, не доработав месяц. Ему тяжело было перестроиться, делать все наоборот. У меня до сих пор есть знакомые, которые работают на центральном телевидении, я все-таки их вижу как людей, а не совсем циничных и беспринципных личностей. А система в тележурналистике построена так, что она обслуживает власть. Поэтому если власть поменяется, то, соответственно, поменяется и вектор.

– Если говорить об изменении отношения к гомосексуальности, то в первую очередь должно произойти это на телеэкране, другого пути нет. Ваш сайт, "Дети-404", фильмы, книги – все замечательно, но пока по телевизору не скажут, что человек, которым восхищается вся страна, – гей, ничего не изменится.

​– Я думаю, что да. Когда ты понимаешь, сколько геев в кино, в театре, на телевидении... и люди, которые это потребляют, даже не догадываются. Возможно, у них нет опыта, который есть у меня, чтобы увидеть, что эти люди гомосексуальны или бисексуальны. Если бы эти покровы пали, мир бы действительно изменился.

– Есть такая вещь, как насильственный каминг-аут. Многие гей-активисты считают, что нужно вытаскивать трусливых из шкафа, а другие считают, что это насилие над личностью.

– Мне кажется, что изменения должны быть ненасильственными. Эксперты в нашем проекте говорят, что каминг-аут – это необходимый этап становления здоровой личности. Всей стране тоже не помешал бы каминг-аут, чтобы были здоровые социальные отношения.