Дети и война: как защитить маленьких пострадавших в зоне конфликта и создать для них безопасное пространство? Волонтеры и активисты вместо государства и против политики и армии. Материальная помощь, рабочая адаптация, психологическая реабилитация. Почему невозможно вывезти детей из зоны конфликта и что делать с тысячами детей, живущих в так называемой зоне разграничения? “Серая зона” как пространство без правил. Благотворительный аукцион в поддержку волонтерских инициатив, которые помогают мирным жителям по обе стороны конфликта в Украине: Сахаровский центр, 30 апреля. Андрей Макаревич, Гарри Бардин, Татьяна Лазарева как донаторы аукциона с российской стороны; Сергей Жадан и подростки востока Украины пришлют свои лоты.
Виктория Ивлева, фотограф, журналист, волонтер; активисты анитвоенного движения "Огни Эйрены" Михаил Мышкин и Вероника Лемягова; Найля Ибрагимова, волонтер Адаптационно-культурного центра в Харькове и благотворительного фонда Восток SOS; Евгения Левинштейн и Инна Ачкасова, координаторы Адаптационно-культурного центра в Харькове.
Ведет программу Елена Фанайлова
Елена Фанайлова: Волонтеры и война. Благотворительный аукцион в поддержку волонтерских инициатив, которые помогают мирным жителям по обе стороны военного конфликта в Украине, пройдет 30 апреля в Сахаровском центре.
Я пригласила в студию активистов антивоенного движения "Огни Эйрены" – это Вероника Лемягова и Михаил Мышкин. С нами Виктория Ивлева, фотограф и журналист, и мать-основательница волонтерского движения с начала военного конфликта, ее альбом "Путешествие фейсбучного червя по Украине" уже чрезвычайно известен в обеих странах и станет лотом этого аукциона. В скайпе с нами Найля Ибрагимова, волонтер Адаптационно-культурного центра в Харькове и благотворительного фонда "Восток SOS". Это человек, который придумал эту историю, насколько я понимаю, она сейчас на связи из Северодонецка, работает сейчас в приграничной зоне. И из Харькова на связи с нами координаторы программ Адаптационно-культурного центра Инна Ачкасова и Евгения Левинштейн.
Самый простой вопрос. Как вы ввязались в эту историю? Понятно, что люди интересуются восточно-украинским конфликтом, мне вообще кажется, что все люди им интересуются, только с разными знаками.
Михаил Мышкин: Вообще, "Огни Эйрены" появились потому, что нам казалось важным, какого характера интерес проявляется к конфликту на Украине.
Елена Фанайлова: Давайте скажем, что "Огни Эйрены" начались с зажигания свечек в память о погибших. И Эйрена – это древнегреческая богиня мира.
Михаил Мышкин: Да. И когда мы появились, мы очень хотели привнести какую-то человечность в обсуждение и в отношение людей к конфликту в Украине. Потому что для нас самое главное – это не какие-то ценности корпоративные или национальные, какие-то геополитические, а гуманистические. То есть для нас очень важно, чтобы люди не умирали, не теряли своих домов, чтобы с ними не происходило никаких страшных вещей. И вот с этой точки зрения я до сих пор считаю, что это самое важное, что можно делать в условиях конфликта – пытаться говорить о людях и напоминать именно о них, а не о каких-то абстрактынх вещах, которые почему-то занимают умы людей.
Вероника Лемягова: Для меня вообще конфликт России и Украины являлся переломным моментом в моих взглядах. Когда происходила ситуация с Крымом, я была волонтером в Сочи, и эта вся гордость за Россию, за это грандиозное событие, у меня была. И когда я осознала, что моя страна отнимает то, что захотела, у более слабой в военном отношении страны, которая явно не может сопротивляться, у меня произошел абсолютный пересмотр всего. И когда от моего лица вершилось насилие на востоке Украины, мне первое время просто хотелось кричать: вы с ума сошли, так нельзя, невозможно! Но я понимала, что кричат об этом многие, но все равно это не действует на людей, которые это совершают. И потом мне захотелось помогать обычным людям, в том числе акциями "Огни Эйрены", как-то показать, что не все за войну, и в том числе этим аукционом – какая-то материальная помощь людям, которые в этом нуждаются.
Виктория Ивлева: Я, на самом деле, тоже все время об этом думаю – как удивительно наше государство смогло подменить такие простые вещи, которым учила мама: не бей слабого, не обижай слабого, не отнимай у слабого, тем более у своего друга, брата, как ты его называешь. Любая мама говорила это любому ребенку, даже самая распоследняя мама, валяющаяся пьяная в луже, когда трезвеет, это ребенку говорит. И почему-то это на людей распространяется, а на отношения между государствами, кто-то считает, не распространяется. Хотя государства состоят из тех же людей, и законы должны действовать абсолютно те же самые. И когда мы начинаем в этом разбираться, мы понимаем, что на самом деле это не интересы государства, а интересы какого-то очень узкого круга лиц, которые вообще людей в людях не видят, не умеют видеть и никогда не видели. Собственно говоря, они всегда были такими, просто сейчас у них появилась возможность выразить свое небрежение к людям, к человеку как к самой важной составляющей общества. Ну, вот выразить свое небрежение еще и с помощью оружия. То есть в самой жесткой форме.
Елена Фанайлова: Я воспринимаю, честно говоря, это волонтерское движение как движение гражданского сопротивления.
Виктория Ивлева: Да, я тоже так считаю. Я думаю, что это возможность сказать свое маленькое, на уровне мотылька, но "нет". Вот мотылек против! И через сто лет все, может быть, вспомнят этого мотылька, который был против. Тут, конечно, нельзя не вспомнить 1968 год и восьмерых вышедших на Красную площадь, которые, я думаю, спасли честь моего народа. Потому что нельзя было сказать, что весь Советский Союз "за", только благодаря этим восьмерым людям. И никто не имел права сказать, что весь Советский Союз за ввод войск в Чехословакию. Точно так же благодаря усилиям маленьких, незаметных мотыльков, мышек, еще каких-то таких зверушек, людей никто не будет иметь право сказать, что вся Россия за конфликт, за войну, что вся Россия хочет убивать, что вся Россия ненавидит Украину. Я думаю, что мы все это делаем для России. Это очень пафосно звучит, но я думаю так, потому что для нас всех очень важно, чтобы не все думали, что Россия такая одномерная, что это какая-то плазма, масса черного цвета. Мы очень разные! Нас 140 миллионов, и мы все-таки разные, и я очень эту разность люблю, и мне кажется, что это замечательно, когда люди разные.
Елена Фанайлова: Найля, а как вы это чувствуете, для России или для Украины вы это делаете? Или просто для людей?
Найля Ибрагимова: Я делаю это для людей, которым здесь и сейчас нужна конкретная помощь. Я не уверена, что то, что я здесь сейчас делаю, каким-то образом может иметь какое-то влияние на уровне государства.
Елена Фанайлова: А как вы стали волонтером?
Найля Ибрагимова: У меня, вообще, в России был экологический бекграунд, и экологическое движение для меня в первую очередь антивоенное движение. То есть мое сопротивление выражается как раз в такой борьбе с последствиями войны. В прошлом году "Огни Эйрены" тоже устраивали Дни движения к миру, и там я узнала про очень крутой проект, который называется "Строим Украину вместе". Есть такая благотворительная организация – "Львовский образовательный фонд", и когда освободили Краматорск и Славянск, люди из этой организации приехали в эти города, чтобы посмотреть, что происходит на месте, и думали, как можно помочь людям, которые пострадали от войны. Тогда зародился этот проект, они решили, что они будут налаживать коммуникацию между регионами Украины через совместную работу. Проект, собственно, заключается в том, что волонтеры со всей Украины приезжают, в прошлом году я участвовала в Мелитополе, Мариуполе и Энергодаре, волонтеры приезжают в города и пытаются бороться с последствиями войны, отстраивать дома или помогать воинам АТО, которые вернулись с войны с инвалидностью, малообеспеченным семьям. Они создают неформальные социальные центры, какие-то публичные пространства, то есть такие очаги гражданских институций. И я туда тоже приехала, думала, что буду вместе с ними строить Украину в течение недели, но как-то получилось, что я задержалась на месяц, нашла большое количество друзей. Сейчас я работаю немножко в другом направлении, но с этого проекта "Строим Украину вместе" все зародилось. Это, на самом деле, очень крутой проект в плане атмосферы, он для людей и идей.
Елена Фанайлова: А чем вы сейчас занимаетесь? Вы сейчас в Северодонецке?
Наиля Ибрагимова: Да, и в основном я работаю с детьми, и мы оказываем гуманитарную помощь в зоне разграничения.
Виктория Ивлева: Или серая зона.
Елена Фанайлова: И давайте девушек из Харькова послушаем.
Инна Ачкасова: Мы начали заниматься волонтерской работой, когда у нас пошли первые переселенцы из Славянска и Краматорска, это было в начале июня 2014 года. Тогда мы занимались гуманитарной помощью, помогали людям выжить, помогали с трудоустройством, с жильем. И дальше, когда прошло уже некоторое время, мы стали большим центром и начали заниматься адаптацией. И постепенно выросли в Адаптационно-культурный центр. Наш центр занимается тем, что у нас есть курсы различные, языковые курсы, компьютерные курсы есть, кабинет на 10 рабочих мест, для взрослых и для детей. У нас есть детская комната, у нас есть английский для деток, есть биологический кружок, есть занятия дыхательной гимнастикой, для взрослых изостудия есть. И для взрослых есть психологическая помощь в виде индивидуальных консультаций и групповых тренингов, есть вот эти курсы, которые помогают переквалифицироваться либо повысить свою квалификацию и стать конкурентоспособными на рынке труда, для тех, кто приехал в Харьков. Также наша задача в том, чтобы познакомить людей друг с другом, тех, кто приехал и харьковчан, найти какие-то интересные общие занятия, стать местом, куда люди приходят, куда они могут прийти, куда им интересно прийти, и найти друг друга, встретить друг друга.
Евгения Левинштейн: С самого начала мы просто раздавали гуманитарную помощь, которую харьковчане приносили, присылали нам деньги из разных стран мира, мы на них все закупали. Переселенцы пришли с тапочкам, с паспортом в кармане, в лучшем случае, а иногда и без паспорта. И на этом нашем пункте раздачи гуманитарки мы сразу сделали детскую комнату. И сразу на этом же пункте у нас работали психологи, детские и взрослые. Потому что люди нуждались с самого начала в ощущении безопасного пространства. И вот это понятие безопасного пространства для нас ключевое в том, что мы делаем. И это же сейчас мы там, в нашей этой волонтерской машинке, возим по линии разграничения. Мы приезжаем, выгружаем в безопасное пространство, помещаем в него тех, кто к нам пришел, и начинаем с этим работать, невзирая на то, что там взрывается, летает вокруг и гремит.
Елена Фанайлова: Харьков много делает для помощи в этой зоне, принимает бойцов АТО, пострадавших. Харьков принял на себя, конечно, основной удар, и я восхищаюсь деятельностью харьковских волонтеров. Но нельзя ли всех "поместить в рай", нельзя ли этих детенышей бедных как-то забрать оттуда и поместить в безопасное место? Я понимаю, что вопрос наивный…
Инна Ачкасова: Это мечта! Все же сложнее. По линии разграничения живет 14 тысяч детей, мы работаем с ними третий год, из них 10 тысяч живет по линии в Донецкой области, 4 тысячи в Луганской. И всех их забрать в свой центр мы не можем. Для того чтобы была произведена эвакуация всего населения с опасной территории, нужна политическая воля, это могло бы сделать государство. То, что мы можем сделать без государства, мы делаем, но у наших возможностей есть границы. Государство Украина не всегда соответствует тому, чего хотели бы люди в Украине. Это одна сторона. Мы же не можем забрать деток отдельно от родителей. Родители где-то работают, шахты по поселкам работают, это градообразующие предприятия. Люди работают, получают зарплату, они придут сюда, а в Харькове шахт нет, и им предстоит очень сложная работа по адаптации, чтобы как-то поменять свою специальность и так далее. Людям не полезно, когда их вечно кормят благотворительные организации, это реально нехорошо для людей прежде всего. Хорошо, когда они чувствуют себя достойными людьми, когда они сами зарабатывают себе на хлеб и делают то, что они умеют делать, делали всю жизнь. Мы не можем забрать деток из семей, не можем забрать людей из мест, где они живут.
Евгения Левинштейн: Чего бы нам хотелось забрать, так это чтобы все свое оружие забрали от границы, наконец!
Елена Фанайлова: А дети чтобы остались у себя дома! Это точно.
Виктория Ивлева: Есть еще такая форма – очень часто детей вывозят в лагеря, хоть на месяц, но чтобы они побыли где-то в покое, причем лагеря могут быть где угодно, не обязательно на море даже. Кто-то едет под Одессу, кто-то был в замечательном лагере под Киевом в прошлом году. И это постоянно в течение года их туда отправляют, постоянно идут призыва – помогите собрать на билеты. Потому что в лагере все бесплатно, но доехать туда нужно. Вот такая форма есть, чтобы хоть некоторое время дети побыли в спокойном месте, где с ними работают психологи. Я была на одном такое занятии психологов в лагере под Киевом с ребятами из Мариинки, и так полезли из них все эти скрытые травмы, скрытые страхи. То есть, как только психолог потянул за известную нужную ниточку, просто через полчаса все были в слезах и рыданиях. Таким образом психологи как бы вытаскивает это, и чем больше ты выплачешь, тем меньше останется слез. А на местах эту работу вести практически некому.
Елена Фанайлова: А каким образом безопасное пространство можно создать, когда вы выезжаете на место, в эту серую зону? Есть какое-то доверие у родителей, которые детей своих в вашу безопасную зону отпускают?
Евгения Левинштейн: Думаю, да, потому что нас просто рвут на мелкие кусочки: приезжайте к нам, к нам, к нам… Это большая проблема этих территорий, что оттуда вымылось все, что как-то могло компетентно с этим работать, то есть часть учителей школ уехали, там вообще не очень приятно жить. Те, кто не уехали, это либо люди, которым совсем некуда ехать, либо энтузиасты, волонтеры, такие же люди, как мы, но живущие там, которые и помогают нам организовывать наши там мероприятия, если можно так сказать. Мы приезжаем, разворачиваем столы, собираем их в кучу, вытаскиваем глину, рисование, настольные игры, куклы-мотанки, проводим какие-то психологические занятия, групповые и индивидуальные. То есть создаем некий такой мир, в котором дети должны жить, в котором хорошо, в котором можно раскрываться, разворачиваться. При этом это не обязательно нужны слова, есть же глина, которую можно побить, вылепить из нее что-то. Вылепить дом, в котором ты хотел бы жить, поставить туда свечку и загадать желание, слепить того, кто тебя защищает, что-то сделать с тем, кто представляет для тебя угрозу. Это внутренние выговаривается как бы, без слов. Поиграть в мафию и честно сказать: "Я стреляю в того-то", - эту агрессию отпустить, которая есть. Я просто рассказываю, что мы делаем. Мы это делаем и дома. Под стол от звука грома дети уже не залазят, как залазили, только приехав, но посттравматические вещи, если они не проговорены, не прожиты, не отрефлексированы, могут выходить в соматику, в болезни. Это жуткие вещи, которые происходят с переселенцами, у которых онкология зашкаливает несоизмеримо со средней.
Виктория Ивлева: Это все невозможно слушать, понимая, что это сделала твоя страна. Три года назад это была мирнейшая территория, сельская, с подсолнухами… Ну, подсолнухи и сейчас остались, но в них стоят танки. Это невозможно представить, что твоя страна в этом виновата!
Елена Фанайлова: Виктория, я тут поддержу вас полностью. И как журналист, я очень рада, что это сейчас прозвучало. Потому что те люди, которые в России думают, что этого не происходит, или что непонятно, что там происходит, и вообще они сами виноваты, - вот пускай они это узнают. И вот, собственно, ради чего этот фестиваль затевается, - просто чтобы такой центр работал, вот и все.
Михаил Мышкин: Очень хотелось бы, конечно, чтобы оружие оттуда убралось, а люди стали жить мирной жизнью. И чтобы хотя бы моя страна не возила туда никакую технику, от нее не приходили туда никакие "отпускники". Это вещь, которую нельзя игнорировать, на самом деле. Я думаю, именно поэтому люди пытаются что-то делать.
Вероника Лемягова: Да, очень стыдно, когда ты понимаешь, что от твоего лица это делают, на твои налоги. И какое-то просто отчаяние из-за того, почему это не прекращается, как это может продолжаться.
Виктория Ивлева: И что можно сделать, чтобы хоть как-то облегчить жизнь хотя бы одного человека. И как-то немножко становится полегче. Когда говорят о любой войне, говорят: это выстрелили столько-то, заняли такую-то высоту, а эти столько-то, у этих столько погибло, у этих столько… А вокруг кто был, когда вы высоту занимали? Да люди, которые на этой высоте картошку сажали или домики строили! Люди! И где они, что они? Что вы про них не рассказываете? Как они ползают потом по своим разрушенным жилищам, собирают оставшуюся картошку, черепки, как они кормят детей едой, приготовленной на костре, как они бегут куда-то заполошно, как огни все потеряли и потеряны в пространстве полностью, не знают, где получить помощь, на что жить, куда бежать. А армия уже ушла со знаменами дальше или, наоборот, откатилась назад. Тут и начинается жизнь, про которую не хотят или не умеют, или не могут рассказать.
Елена Фанайлова: И то, и другое, и третье, я полагаю. Найля, а как сейчас в Северодонецке? Какие там настроения и проблемы людей?
Найля Ибрагимова: Ну, я в основном общаюсь с детьми. Мы реализуем разные проекты, типа сбора батареек, между разными школами. У детей разные чувства, часть детей живут тем моментом, когда они вернутся домой, в Луганск, в Донецк, в Первомайск, кто-то ждет момента, когда он сможет вернуться и достроить, например, свой домик на дереве, который не успел достроить, потому что началась война. Кто-то ждет момента, когда закончит школу и уедет из Украины. Северодонецк – это областной центр Луганской области, и по моим ощущениям, он это еще не до конца осознал. То есть здесь проходит достаточно много культурных, социальных проектов, событий, но пока нельзя сказать, что они пользуются большой популярностью. Нужно создавать сейчас эту культуру, какой-то запрос. И я хотела еще добавить про отчаяние, и что делать, чтоб это отчаяние не возникало, или как с ним работать. Я призываю россиян приезжать на восток Украины и присоединяться к разным волонтерским проектам, помогать здесь и сейчас. Мы сейчас привозили архитектора в такой шахтерский город – Золотое, прифронтовой, и вместе с детьми думали, как может выглядеть там детская площадка, на которой им будет комфортно, безопасно, и при этом они будут испытывать те же чувства и эмоции, которые они испытывают, когда бегают, например, по заброшенным шахтам, по недостроям, где не очень безопасно. Мы спроектировали эту площадку и сейчас, в июне или в июле, будем ее строить. Если кто-то из россиян захочет приехать и поучаствовать в этом грандиозном строительстве, то вэлком!
Виктория Ивлева: Найля, а там есть где жить, если много народу приедет? Сколько вам нужно человек?
Найля Ибрагимова: Ориентировочно 25-30 человек, это будет стройка на три недели примерно, и если разные группы волонтеров будут приезжать хотя бы на неделю, по 5-6 человек, нам будет этого достаточно. У нас еще задача – активизировать здесь гражданское общество, в этих поселках, чтобы люди сами брали на себя ответственность за разные процессы, которые здесь происходят, и пытались сами что-то поменять. Поэтому будут еще какие-то местные люди, с которыми можно будет пообщаться, позадавать разные вопросы. И будет, где жить, заселим.
Елена Фанайлова: Давайте про аукцион поговорим. Мы описали непочатое поле работы. Для чего могут понадобиться средства людей, которые этим аукционом заинтересуются? А на самом деле заинтересуются, конечно, проблематикой, которую мы описываем.
Михаил Мышкин: У нас на аукционе будет большая часть лотов – это работы детей из Адаптационно-культурного центра, которые приведет Найля. Это украинские дети, которые были вынуждены покинуть свои дома, и теперь они в Харькове. И обожженные фигурки из глины, и рисунки, и петриковская роспись, там много интересного будет. Те, кто придут в Сахаровский центр, могут увидеть и удивиться. И кроме этих прекрасных лотов, у нас есть необычные лоты от известных людей в России, которые ответили на наше письмо и захотели поддержать наш аукцион, если не прямым участием, то хотя бы лотами. Самый необычный лот – это герой мультфильма Студии Гарри Бардина, который называется "Слушая Бетховена". Мультфильм удивительный, и главный герой в нем – Бетховен, его музыка. Мне кажется, эта музыка нашла свое визуальное воплощение. Это фильм о свободе, действие там происходит в совершенно бездушном, безжизненном городе, в котором пробиваются зеленые ростки. И там муниципальная техника пытается навести порядок и эти ростки уничтожить. Все это очень трогательно и убедительно выглядит. И это один из механизмов, который снимался в мультике, он двигается. В мультике он выглядит устрашающе, а здесь, на столе, он маленький и безвредный.
Виктория Ивлева: А на нем есть автограф Гарри Бардина?
Михаил Мышкин: Нет. Но это же из живого мультика, это же настоящий герой анимационного фильма! И м очень благодарны Гарри Яковлевичу за то, что он предоставил нам этот лот для нашего аукциона.
Вероника Лемягова: К аукциону присоединился Андрей Макаревич, он лично передал свои три книги с автографами – это "Вся проза" Андрея Макаревича, "Вначале был звук" и "То, что люди поют по дороге домой". Это разные книги, где-то стихи, где-то проза, где-то размышления Андрея Вадимовича, что такое звук, в чем его суть, как он это понимает. Он оставил "спасибо" за тех, кто купит его книгу и автограф. Также это книга Татьяны Лазаревой, в которой она рассказывает о детстве известных людей, таких как Гришковец, Шендерович, Юрский… Она здесь поместила фотографии их детские и воспоминания. Интересная книга, очень яркая. Это фотографии из личных коллекций и их детские воспоминания, как они видели мир в детстве.
Михаил Мышкин: Да, там очень смешные детские фотографии. Каждый человек может про себя что-то такое вспомнить. Я еще хочу показать свое любимое место в одной из книжек Андрея Вадимовича "Вначале был звук". Это удивительная книжке, в ней авторские иллюстрации Андрея Макаревича. Книга о том, что любая мелодия – это речь, в которой просто нет слов, но есть интонации, и мелодии воспринимаются именно благодаря интонациям.
Виктория Ивлева: То есть это не для детей книжа?
Михаил Мышкин: Это книжка про всех. Тут есть еще глава с замечательным названием "Как написать песню", в ней рассказывается, как отличить хорошую песню от плохой, и как рождается песня.
Виктория Ивлева: Я рада, если и моя книжечка поможет кому-то Харькове, каким-то деткам или, тем более, в серой зоне. Это первое издание, которое было в конце 204 года. В Киеве, в издательстве "Дух и Лидера", называется оно "Мандривка, или Путешествие фейсбучного червя по Украине". Второе издание, для меня очень важное, появилось в Москве. Оно появилось здесь благодаря краудфандингу. И отцом краудфандинга был Виктор Анатольевич Шендерович который благословил меня на поход в "Планету" и сбор денег. Это мое путешествие через всю Украину в затишье, когда все вот так застыли, думая, сто будет дальше пойдет или не пойдет, между Крымом и взятием Славянска. Как раз в этот кусок я проехала всю страну, разговаривала с разными людьми, с настоящими бандеровцами, которые доживают свой век, им уже за 90, и они уже по 25 лет отсидели. Иногда они сидели вместе с теми, кто их сажал, например, связная Шухевича сидела вместе с Судоплатовым, когда его посадили. Мне обычно свое не нравится, критично к себе относишься, но это очень точно схваченный момент. Потому что ты едешь, ты пишешь, ты не знаешь, что будет завтра, и ты знаешь, что ты встречаешься с людьми, со взрослыми, каждый из них по-своему относится к конфликту, но "здесь и сейчас" – это схваченный момент. И мне кажется, что мало кто тогда что-то успел сделать. Я думаю, этим она ценна, а не тем, что я ее написала. Буду рада, если она поможет кому-то.
Елена Фанайлова: Вы совершенно правы, она хороша тем, что действительно схватывает очень разных людей в короткое время.
Виктория Ивлева: Ну, как любая журналистика.
Елена Фанайлова: И там герои с разным представлением о конфликте, с разными взглядами, это тоже ценно.
Найля, какие лоты вы привезете?
Найля Ибрагимова: Будет видеокнига поэта Сергея Жадана. Будет дневник воспоминаний девушки из Донецка, переселенки, которая пережила пытки. Будут разные работы детей переселенцев, керамика, живопись. Будут работы взрослых переселенцев. Это такие истории успеха: люди, которые потеряли все, начали новую жизнь и стали успешными в какой-то сфере, и будут их работы – войлочное валяние, ленточное вышивание, прикладное творчество.
Инна Ачкасова: Например, у нас был проект в январе "Оленек Святого Николая", для детей, которые живут там, на линии разграничения. Волонтеры местные попросили написать письма Святому Николаю. Потому что они хотели, чтобы у детей тоже был праздник, было Рождество, Новый год, чтобы они получили подарки. Денег на подарки не было, купить можно было мало что, и дети написали свои мечты. А нам эти письма передали, кто-то в электронном виде, кто-то прислал просто почтой коробку с этими письмами, и мы тут плакали всем центром, читая это все. И мы сделали таблицу в интернете, написали про каждого ребенка, откуда он, где родился, какой подарок он хотел бы. И люди начали нести кукол Барби, машинки… Там одна девочка хотела флаг Испании. Она живет в Золотом-4, самая крайняя точка, и мы подарили ей флаг Испании. Добывали самые невероятные вещи, в общем-то, процентов на 95-98 выполнили мы эту задачу. И провели 18 утренников, 1100 детей у нас получили индивидуальные подарки. И вот во время этого проекта у нас было такое творчество - кто-то связал шапочку в оленем…. Наша переселенка из Донецка сваляла игрушечку – маленького оленя, брошку. И вот эту брошку память об этом проекте Найля как раз и повезет. Еще одна девушка у нас вышивает лентами очень красивые работы. После того, что случилось в ее станице, в Луганской, девушка перестала ходить, но она сидит и вышивает.
Евгения Левинштейн: Она сама учитель биологии, очень тонкий, интеллигентный, прекрасный человек.
Елена Фанайлова: А вы можете подробнее рассказать на аукционе об авторах? Потому что это ценность лотов поднимало бы, конечно. Девушка, которая вышивает лентами, это очередная душераздирающая история. А это все-таки история про красоту или история про травму? Я так понимаю, когда вы с детьми занимаетесь глиной, лепкой, рисованием, это еще возможность для выхода всех ужасных эмоций, которые дети получили в этой ситуации. Чего больше – терапевтических работ или работ непосредственно о красоте, когда человек пытается заниматься чистым искусством?
Евгения Левинштейн: Вот сейчас в Харькове ужасная погода, снег, а под снегом цветут тюльпаны. Вот примерно об этом.
Елена Фанайлова: А вы сами с психологами как-то работаете? Потому что представить весь объем тяжести, страдания, переживаний, который через вас проходит, как вы с этим справляетесь?
Евгения Левинштейн: Они нас заставляют! Психологи нас время от времени пихают и говорят: "Так, тебе пора идти на консультацию, а то выгоришь".
Инна Ачкасова: И самим психологам это надо очень.
Евгения Левинштейн: Да, они друг другу тоже очень помогают. Когда выходит наша Катя после работы в классе, ее можно выжимать, как тряпочку и развешивать на столбах. Понятно, что другому психологу надо идти и ее спасать.
Инна Ачкасова: Я в основном в центре работаю, буквально один раз выехала посмотреть, как она там в мобильной бригаде, которая ездит постоянно, и этих людей хотелось бы на время куда-то в отпуск отправить.
Евгения Левинштейн: Вот Найля приедет, и мы ее тоже кому-нибудь сдадим для профилактики.
Елена Фанайлова: Если она, конечно, дастся вам в руки. Судя по ее настроению, оно боевое, и масса проектов еще есть. Конечно, мы вам задаем такой вопрос, потому что вами искреннее восхищаемся и почти не понимаем, как можно несколько лет подряд это проделывать с такой отдачей, энергией и эффективностью.
Виктория Ивлева: Вообще, это невероятное волонтерское движение охватило всю Украину. Здесь об этом мало что знают, официоз вообще про это не говорит, это понятно, но даже не официоз об этом говорит мало – какое количество людей участвуют в жизни своей страны из любви к стране, бесплатно отдают свое время, деньги, все что можно. Фактически я бы сказала, что это украинские волонтеры воссоздали украинскую армию, не государство. Государство присоединилось уже где-то в конце. Это было сделано народом Украины, и это такое главное и большое волонтерство. Один из центров в Киеве, на Фроловской, который помогает переселенцам, который работает идеально, там всякие новые технологии применяются, масса других, маленьких и больших волонтерских организаций, и все это – движение добра. Бесконечное украинское движение добра, которым я восхищаюсь.
Елена Фанайлова: И центр в Харькове, о котором мы говорим, он же об этом. Девушки создали его с нуля, и это удивительная организация, которая и психологической поддержкой занимается, и адаптацией социальной, и арт-терапией, и это все люди начали сами делать, это волонтерский порыв. Вероника, вы упоминали, что были волонтером в Сочи. На каком проекте, что там было?
Вероника Лемягова: Я была на Параолимпиаде. Изначально меня готовили на антидопинговое направление, потому что у меня медицинское образование, но я не смогла туда попасть, потому что слишком долго, не смогла на такое количество времени поехать, и я поехала создавать атмосферу, обнимать людей…
Елена Фанайлова: То есть вы работали с людьми с ограниченными возможностями.
Вероника Лемягова: Да.
Елена Фанайлова: А почему сейчас волонтерское движение в России как-то разочаровалось, что ли, само в себе? Или это мои ложные представления? Я помню огромный всплеск во время наводнения, то, чем занимался Митя Алешковский, в какой-то момент это охватило просто все крупные города. Или просто сейчас об этом меньше говорится?
Вероника Лемягова: Мне кажется, это сейчас очень политизировано, и не хотят люди с этим соприкасаться. Потому что ты делаешь что-то хорошее, а это представляют так, что ты делаешь это только потому, что у нас такая прекрасная родина, потому что наше государство создало условия.
Виктория Ивлева: И государство постоянно все загоняет в какие-то рамки. Как только что-то где-то возникло, тут же должно прискакать государство и начать устанавливать свои правила учета и контроля.
Елена Фанайлова: В то же время у меня ощущение, что всяких мелких благотворительных акций, проектов стало больше, но только люди не хотят это публично обсуждать.
Михаил Мышкин: Да, мне тоже кажется, что существуют адресные проекты, которые делают очень важные дела, их не стало меньше, но народного волонтерства, как было во время наводнения, к сожалению, нет. Волонтерство бывает разное, и люди, которые едут с оружием воевать, они тоже себя считают добровольцами. Для меня очень важно, с какой целью и с каким посылом человек делает это. Есть люди, которые со стороны России поддерживают войну искренне, и они думают, что делают что-то хорошее. И очень важно, чтобы человек свое время, свои деньги, свои силы тратил не на такие человеконенавистнические вещи. Мне больше близки мирные, ненасильственные вещи.
Елена Фанайлова: Я знаю людей, которые занимались волонтерством и отправкой гуманитарной помощи, поддерживая политику России, и это страшно интересный феномен, мне кажется. Они считают, что люди пострадали, им надо помогать, но мы политику России поддерживаем. Это разграничение важно?
Виктория Ивлева: Слава богу, если эта помощь доходит до мирных людей, мы не знаем, как на этих территориях распределяется эта помощь, там сейчас все подмято под квазигосударство это, поэтому я думаю, что там нужно оказывать только адресную какую-то помощь, лично какому-то человеку. С этим все крайне сложно. Но если люди делают добро, какая разница? Ну, хорошо, у них такие политические взгляды, но они делают добро другим людям. Если фашист спасал еврейского ребенка, нужно было родителям сказать: "Нет, проклятый фашист, не спасай"? Спас – и спасибо тебе большое!
Елена Фанайлова: Да, это тонкий момент – политические взгляды и благотворительность. У меня очень много чувств было в течение нашего разговора, а вы с какими чувствами заканчиваете наш разговор?
Вероника Лемягова: У меня желание, чтобы наш аукцион получился, чтобы мы собрали какие-то значительные деньги и смогли помочь Центру и другим волонтерам, только усилилось от этого разговора.
Найля Ибрагимова: Я бы хотела, чтобы больше людей приезжали сюда. Аукцион – это такая возможность для людей, кто не может приехать, хотя бы помочь финансово. Но здесь реально нужна физическая помощь в разных интересных проектах. Я надеюсь, что больше людей будут приезжать, знакомиться непосредственно с культурой и с людьми здесь, на месте, и своими глазами сможет все увидеть и услышать истории людей.
Инна Ачкасова: Я хочу сказать спасибо организаторам этого аукциона. Я очень рада, что мы познакомились, очень рада, что есть люди, которым не все равно, что у нас происходит, и было очень приятно вас слышать, пообщаться с вами.
Евгения Левинштейн: Прозвучала важная мысль, что вы это делаете для России. Бога ради, делайте для России, всем от этого будет только лучше.
Елена Фанайлова: Я думаю, ребята это делают не для России как государства, а для России как для чести страны. Если рассуждать о нас как субъектах политической истории, чтобы нам потом не было за это стыдно.
Виктория Ивлева: Я рада, что что-то происходит, и любое движение в пользу Украины я всегда приветствую. Я понимаю степень вины моей страны. Я не буду обсуждать, что делает украинское государство, право оно или нет, социально ответственно ли оно. Это, во-первых, не наше дело, и во-вторых, когда последнее ржавое русское ружье оттуда уйдет, тогда, может быть, еще можно будет что-то сказать. Я помогаю со своего маленького мотылькового роста, как могу, делаю то немногое, что могу. И чем больше будет мотыльков, которые прилетят, муравьев, вот мы такая армия невидимых муравьев, которая продолжает существовать и может не искупить вину, эта вина неискупаема, а просто что-то сделать. В моей жизни бывали ситуации, когда я видела реальный результат нашей помощи, и я понимаю, насколько это важно им приятно, когда ты понимаешь, что не совсем зря живешь.
Михаил Мышкин: Мне тоже очень приятно было увидеть и важно быть знакомым и с Инной, и с Женей, и со многими людьми, которые в разное время присоединялись к "Огням Эйрены" в разных городах, и многими, кто не присоединялся, но с кем вместе мы делали хорошие вещи. Я очень рад знакомству и с Викторией, и с Варей Даревской, которая будет спикером у нас на аукционе, с Яном Шенкманом, для меня очень радостно встречать каждого человека. И на самом деле, все эти удивительные истории, они про то, как человек становится миротворцем, как один человек борется с войной, пытается противостоять войне. И моя самая большая мечта – чтобы люди и в Украине, и в России, и в каких угодно других местах не поддерживали войну, чтобы люди стремились к миру, и научились говорить.
Елена Фанайлова: А я бы сказала, что для меня главные слова, которые прозвучали сегодня на программе, звучат как "безопасная зона, безопасное пространство". Пространство должно быть безопасным, в том числе, и в смысле пространства, где не стреляют, и пространства, где открыто говорят, где люди не боятся друг друга.
