Александр Генис: А сейчас очередное театральное обозрение с Ириной Симаковской.

Ира, что интересного вы видели в последнее время?

Ирина Симаковская: Спектакль по новой пьесе английского драматурга Кэрил Черчелл «Побег в одиночку».

Александр Генис: Насколько я знаю, эта женщина предлагает самый интересный драматический язык сегодня. Многие считают ее первым драматургом англоязычного мира.

Ирина Симаковская: Она, безусловно, одна из основных фигур в английской драматургии. Она уже не молода.

Александр Генис: Ей 78 лет.

Ирина Симаковская: Ее пьесы всегда парадоксальны. И всегда, как и сейчас, ее интересуют жгучие проблемы общества, о которых она пишет свои пьесы.

Александр Генис: Она писала про феминизм, про экологию, про клонирование, про финансовый кризис. Моментальная реакция на политические события очень характерная деталь именно английской культурной жизни. Один английский критик рассказывал мне, что разница между англичанами и американцами заключается в том, что молодой амбициозный автор Америке напишет эссе, статью, репортаж или просто книгу, а в Англии такой человек в первую очередь попытается написать пьесу, потому что они привыкли к драматической форме мышления. И поскольку в Англии огромное количество театров и очень развита драматическая традиция, то театр — главная площадка для социальных высказываний. Кэрил Черчилл как раз этим занимается всю свою жизнь.

Ирина Симаковская: Да, это правда. В изящной и метафорической поэтической манере она пишет о проблемах науки, феминизма или денег. Ее пьеса «Побег в одиночку» о страхах XXI века - от комической боязни кошек до глобального ужаса перед концом света. Лондонский театр «Роял Корт», с которым связана вся жизнь Черчилл, драматургия сама по себе всегда интересовала больше, чем ее воплощение на сцене. Так случилось и на этот раз.

Александр Генис: То есть это пьеса слов, а не видео-образов?

Ирина Симаковская: Слова наиболее важны в этой пьесе. Режиссер Джеймс Макдонал долго не думал, он просто посадил четырех немолодых актрис лицом к публике в саду деревенского дома. Соседки, делясь друг с другом нехитрыми житейскими историями, создают гротескно смешной, но в то же время на полном серьезе апокалиптический образ страха, с которым живет сегодня каждый из нас. Ходячей из четырех соседок является только одна, ее играет Линда Бассет. Периодически она перешагивает через декорации, выходит к зрителям, описывает фантасмагорические картины будущих катастроф. Все остальные со стульев не встают. Без лишних слов, движений и жестов представляет режиссер Макдонал новую пьесу Черчилл. Но ни у кого не повернется язык сказать, что это примитивно, что это не театр. Это театр, в котором зритель смеется и плачет, в котором согревается душа.

Александр Генис: Все это живо напоминает Беккета, его пьесу «Счастливые дни», когда мы видим на сцене, как женщина закопана в землю по шею, собственно говоря, все, что происходит на сцене - это погружение героини вглубь земли. Мы смеемся, потому что, как сказал Беккет, нет ничего смешнее горя. Действительно эта комедия, которая кажется трагедиями, или трагедии, которая кажется комедия — жемчужина английского театра.

Вот и здесь тоже апокалиптические кошмары, о которых говорится на сцене, сопровождаются бытовой болтовней, которая никак не подходит по регистру к трагедии. Как она обращается с языком?

Ирина Симаковская: У Черчилл нет никакого пафоса. Она рассматривает простые вещи и излагает их очень простым языком. Но по тому, как все построено, как эти реплики, эти диалоги друг с другом сосуществуют, вырисовывается главная идеи ее пьесы. В данном случае в пьесе «Побег в одиночку» беседуют друг с другом на темы, которые обсуждают соседки: что случилось с детьми, что случилось с внуками, что случилось с врачами и так далее. Эти дама уже довольно преклонного возраста.

Но в итоге мы узнаем, что каждую из них снедает страх перед тем или иным явлением в жизни. Но нам никто не говорит: боже, как это ужасно, боже, я так этого боюсь. Наоборот нам всё представляют со смехом и с болью.

​Александр Генис: Другой спектакль, о котором мы будем сегодня разговаривать, в России всегда пользовался большим успехом — это «Стеклянный зверинец».

Ирина Симаковская: «Стеклянный зверинец» на Бродвее ставят довольно часто. Это одна из самых популярных пьес Теннесси Уильямса. Она проста, доступна, трогательна. В ней живут реальные люди, которые знакомы каждому сидящему в зале зрителю.

Александр Генис: И особенно автору, потому что он описывал свою семью в этой пьесе.

Ирина Симаковская: Безусловно, она написана любовью и болью Теннесси Уильямса, потому что он пишет о своем детстве. Из всех виденных мною «Стеклянных зверинцев», коих было довольно много, никогда ни один из них не тронул меня так, как этот спектакль, поставленный Сэмом Голдом на Бродвее.

На почти пустой огромной сцене стоит стол — и это все, что обозначает декорации. Ремарки автора не исполняются, и - ура, поскольку детальным исполнением авторских ремарок на Бродвее все, как правило, и заканчивается. Сооружаются стеллажи с книгами во всю сцену, вешаются взаправдашные люстры, лестницы ведут на второй этаж. Посередине сцены стоит диван — одна из главных составляющих театральной утвари. Если на сцене диван — добра не жди. Диван — примета мертвого театра. Конечно, все эти подробные декорации не могут испортить спектакль, но точно его не спасут.

И слава богу, что в последнем «Стеклянном зверинце» стоит только стол, зато сколько вокруг него жизни и чувств, и отношений людей. За словами героев стоят подлинные переживания. Он сыгран на сливочном масле, ни одного фальшивого жеста, фальшивой интонации, фальшивого движения. И Салли Филд, забывшая о своей звездности, и Джо Мантелло, игравший Тома, Джо Мантелло — это звезда нью-йоркского масштаба, оба они могут давать уроки театра переживания. И поскольку Мантелло еще и хороший режиссер, думаю, он может разделить успех с режиссером спектакля Сэмом Голдом. Есть одна, конечно, проблема в этом спектакле, эта проблема касается образа Лоры. Лора — самая скупая роль в этой пьесе.

Александр Генис: Надо, наверное, напомнить, что Лора инвалид. Содержание пьесы таково: немолодая бывшая южная красавица пытается воссоздать свой прошлый быт, который гораздо был более достойный, чем то, что мы видим сейчас. Они обеднели, у нее дочь инвалид, которая хромает — последствие полиомиелита. Она пытается ее выдать замуж, но ничего не происходит. Появляется человек, который, казалось бы, может составить ей партию, но сначала он ее обнадеживает, а потом бросает. Все это происходит на сцене, и все это крайне трогательно.

Конечно, особенность именно этого спектакля в том, что Лору играет настоящий инвалид, и играет актриса в инвалидной коляске.

Ирина Симаковская: Это немножко идет вразрез с Теннесси Уильямсом, потому что Теннесси Уильямс написал черным по белому в своей пьесе, что Лора слегка прихрамывает. Однако, почему нет? Мэдисон Ферис, которая играет Лору в этом спектакле, профессиональная актриса, которая прикована к инвалидной коляске. У нее точно такой же диагноз, как у Лоры: она больна мышечной дистрофией.

Александр Генис: Это событие — настоящий инвалид на сцене, вызвало большую прессу в Америке. Все говорят о том, какое мужество требовалось и от режиссера, и от актрисы. Она вообще замечательная женщина, Мэдисон Ферис, в детстве обнаружился этот диагноз, но она всегда мужественно сопротивлялась болезни и добилась своего, став профессиональной актрисой. Один из критиков сказал, что увидеть инвалида на сцене — это важно для американцев, потому что на Бродвее привыкли видеть самых красивых — тут лучшие тела в мире. Так вот, посмотрите, как выглядит настоящая жизнь, потому что каждый пятый американец так или иначе связан с инвалидностью, и это хорошее напоминание о настоящей жизни. А мне эта история напомнила скандал, связанный с «Евровидением», где, как вы знаете, появилась Юлия Самойлова, певица в инвалидном кресле. Это обсуждается, потому что она, выступив в оккупированном Крыму, нарушила украинские законы и ее не допускают на «Евровидение» в Киев, из-за этого сейчас ломаются копья. А как вы относитесь к тому, что инвалиды играют на сцене?

Ирина Симаковская: Мне это очень нравится. Мне кажется, и Уильямсу понравилось бы, что в его пьесе играет девочка, которая не может передвигаться без инвалидной коляски.

Александр Генис: Это не добавляет чрезмерного мелодраматизма всей ситуации?

Ирина Симаковская: Дело в том, что зритель не догадывается. Они надеются, что на поклонах она встанет. Я смотрела этот спектакль до появления всех статей о Мэдисон Ферис, мне показалось, что она должна встать с инвалидного кресла. Но она не вставала, не вставала, в конце концов ее увезли за кулисы.

Александр Генис: Я тоже смотрел «Стеклянный зверинец» несколько раз. На меня произвела большое впечатление работа моего товарища Льва Шехтмана, который поставил пьесу в своем переводе, она называется у него «Синяя роза», в питерском молодежном Театре на Фонтанке. Я видел запись этого спектакля и мне очень понравилась его работа, потому что спектакль выглядит крайне естественно. Я подумал о том, как легко оказалось перенести Америку в Россию, пьеса кажется общечеловеческой. И неслучайно, эту пьесу играют в Индии на одном из индийских языков, не хинди, а какой-то маленький индийский язык, если там возможны маленькие языки. Эту пьесу играют и в Иране, где действие происходит в этой стране. То есть она не нуждается в контексте.

Скажите, вы увидели принципиально новый подход в этой постановке?

Ирина Симаковская: Критик «Нью-Йорк Таймс» был очень недоволен этим спектаклем. прежде всего тем, что Аманда, мама Лоры и Тома, говорит без южного акцента. Для американского человека как раз важен контекст, важно, что она с Юга. Они считают, что если она не говорит с южным акцентом, то исчезает половина смысла, который закладывал в эту пьесу Теннесси Уильямс.

Александр Генис: Потому что южный акцент привносит в пьесу трагедию южанки, которая потеряла свое положение в обществе. Это что-то чеховское, мы представляем себе обедневшую дворянку - вот как надо перевести это на русский язык. И все это скрывается в южном акценте.

Ирина Симаковская: Но меня как раз это устраивает, потому что для меня как раз южный акцент не имеет такого драматического значения. Мне кажется, что этот спектакль — это очень трогательная история человека, который работал на обувном складе, ненавидел свою работу, убегал каждый вечер в кино, а потом стал все-таки писателем, но для этого ему понадобился побег из дома.

Александр Генис: И для этого ему понадобилась своя семья, которую он пересилил в пьесу. Именно «Стеклянный зверинец» сделал Теннесси Уильямса знаменитым. В 1944 году, когда впервые поставили эту пьесу, она прославила автора, так началась его карьера.