Голландский фильм о поэте Борисе Рыжем (1974-2001)
В передаче звучат голоса Бориса Рыжего, режиссёра Алёны ван дер Хорст, вдовы поэта Ирины Князевой, друзей, соседей. Борис Рыжий родился в Челябинске, вырос в Свердловске. Автор нескольких книг лирики, лауреат премий «Антибукер» и «Северная Пальмира». Покончил с собой в 2001 г.
Приобретут всеевропейский лоск
слова трансазиатского поэта,
я позабуду сказочный Свердловск
и школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, в Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишенной красоты,
но вычурной и артистичной позы,
а потому, что там мои кенты,
их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах,
как первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой,
Пластполимер пускай свистит протяжно.
А женщина, что не была со мной,
альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,
где лица наши будущим согреты,
где живы мы, в альбоме голубом,
земная шваль: бандиты и поэты.
1997 г.
«Воспоминания».
«Как я был аккомпаниатором».
Вспоминает журналист и режиссёр Юрий Векслер (Берлин).
"В училище я начал что-то делать для капустников, и меня увидел Александр Филиппенко, ныне народный артист России. Я знал, что я на сцене играю хуже, чем дома. На сцене у меня всё дрожало, всегда мимо клавиш. И вдруг Филиппенко начал меня уговаривать выступать вместе, аккомпанировать ему. Поначалу перед выступлением он давал мне полрюмки коньяку и успевал шепнуть: "Юра, как на халтуре".
«Наши современники».
Рассказывает 80-летняя крестьянка Валентина Макарьевна из деревни Миленино Курской области:
«Раньше вши у всех были. На речку ходили, всей деревней собирались и купались. В воде птицы и гуси купались, и мы. Заводились вши. Вшей потом выводили керосином. Смазывали голову керосином, покрывали её платком, и они подыхали. А потом мыли голову мылом. Были гребешки с зубчиками близко-близко друг к другу. И вот этими частыми гребешками вычёсывали вшей на газету и в печку бросали. У всех они были почти. Это потом уже начали изготовлять мыло с дустом».
«Родной язык» с грузинским журналистом и переводчиком Бидзиной Рамишвили:
«Грузинский язык архаичный. Его изучают в мировых лингвистических центрах. Из-за архаичности грузинский сохраняет древние пласты языка. Мы изучаем древние грузинские тексты Y века в восьмом классе. Значит, дети понимают этот язык. Эта архаичность жива, она в нас».
