Стрит-арт-художник Хиоши выставляет свои работы на улицах Петербурга с 2013 года. Многие из этих арт-объектов посвящены острым проблемам российской современности. Среди них скворечники в форме церкви и в форме панельного дома, мухи-омоновцы, защищающие урну от мух-оппозиционеров, скульптурная композиция, изображающая семью за просмотром Первого канала. Одна из последних работ Хиоши посвящена вмешательству религии в светскую жизнь: на панно под названием "Я несу свет" изображен астроном, которому мешает смотреть на звезды священник.

О социальной миссии уличного искусства и продуктивной злости Хиоши рассказал в интервью Радио Свобода.

– Вы занимаетесь стрит-артом с 2013 года. А что подтолкнуло вас к такой форме самовыражения?

– Меня подтолкнули события, которые происходили тогда в России. Дела в стране были не очень, тем не менее очень много денег сливалось на строительство олимпийских объектов. Я находился в очень подавленном, депрессивном настроении, и решающим стал такой момент: я шел по Невскому проспекту и обнаружил на одной из пешеходных улиц монумент совершенно безобразной формы, который был выкрашен в цвета спортивных костюмов Bosco, такой китчевый объект, который отсчитывал время до открытия Олимпиады в Сочи. Он совершенно не гармонировал с окружающим пространством. На тот момент среди близких мне людей было очень много художников – не из круга стрит-арта, скорее художников в классическом понимании. Все это вместе вылилось в мое желание выразить свое негодование относительно всего этого олимпийского движения. Я захотел как-то отреагировать на такое безобразие каким-то своим безобразием. Мне захотелось сделать что-нибудь, что было бы таким же омерзительным, как и этот безвкусный олимпийский монумент.

– Так родилась работа Fragile, я правильно понимаю?

– Да. Идея была такая: у нас в России есть люди, которые не хотят зарабатывать, например, строительством газопроводов или организацией государственных стартапов в Сколково, люди, которые хотят заниматься не только стройкой, газом и нефтью и не только тем, чтобы воровать деньги из бюджета. И вот я представил себе человека, который родился в этой стране, и хотел бы посвятить искусству или физике, но понимает, что здесь это вряд ли возможно, и попытался изобразить его в своей инсталляции. Меня спрашивали, не был ли это своего рода автопортрет. Да, пожалуй, я именно себя изобразил в роли висящего в петле младенца. Он только родился, посмотрел, что происходит вокруг, и решил долго не тянуть.

​

– Это довольно тяжелый образ, да и сама скульптура была очень массивной. Сложно ли было ее устанавливать?

– С этой работой сложности были на протяжении всей ее истории. Я не имел совершенно никакого опыта создания таких вещей, на тот момент мне до художника было очень далеко. Но, к счастью, на помощь пришли знакомые художники, с которыми я проконсультировался. А когда я уже понимал, как все это делается, я стал сомневаться, правильно ли поступаю, что собираюсь показать это людям, не бросаю ли я еще одну щепотку песка на ту чашу весов, со мнением, что современное искусство – это просто какой-то мусор. Я очень тянул, шлифовал мелочи, но в итоге посмотрел на этого ребенка в петле и подумал: "Нормально. Люди смотрят телевизор, видят достаточно трэша, их этим не удивить". Единственное, что я решил поменять, – это место для установки объекта. Я несколько раз проходил мимо того уродского монумента с часами и в какой-то момент обнаружил, что часы отсчитывают время не только до начала Олимпиады, но и до открытия Паралимпиады. И несмотря на всю мою лютую неприязнь к такому явлению, как Олимпиада в России, я подумал, что те, ребята, которые участвуют в Паралимпиаде, вообще никаким образом не заслужили моего негативного отношения. И я решил перенести инсталляцию на несколько кварталов, чтобы не задеть тех людей, которых я бесконечно уважаю. Я был готов ко всему, ожидал, что меня заберет полиция, начнут пинать прохожие. Но я не был готов к свисту и аплодисментам. Когда я установил свою работу, люди начали хлопать.

– Одна из ваших последних работ посвящена теме, которая, мне кажется, в последнее время не оставила в стороне ни одного петербуржца. Это роль религии в светском государстве. Речь идет о работе под названием "Я несу свет", на которой изображен астроном, чей телескоп окропляет святой водой священник. Эта работа была вдохновлена историями с Пулковской обсерваторией и с Исаакиевским собором?

– Здесь все в комплексе. У меня очень мало времени на то, чтобы делать арт, это не мое постоянное занятие, это не моя работа. И чтобы я занялся какой-либо инсталляцией, нужно, чтобы проблема меня очень жестко цепляла. Так и получилось с работой "Я несу свет". Мне кажется, что общество насильно подталкивают в сторону церкви, людей гонят в храмы палками. Мы достойны гораздо лучшего, чем просто сидеть на нефти, молиться Богу и ничем больше не заниматься. Когда мне попадаются интервью Илона Маска или какого-нибудь популяризатора науки, я поражаюсь, насколько эти люди заряжены на жизнь, на прогресс. Они воспринимают мир как какую-то мастерскую, которую можно расширить и улучшить. Они говорят: мы можем жить еще лучше. А мировоззрение людей в России, у которых есть власть, совсем другое: вокруг нас враги, они живут в гнилье, они живут неправильно, а мы духовные и будем жить хорошо. Мне такая позиция просто омерзительна.

– Изменилось ли за то время, что вы занимаетесь стрит-артом, ваше восприятие действительности? Стало ли больше или меньше продуктивной злости? И стало ли сложнее работать в смысле отношений с полицией и коммунальными службами?

– Как только у меня пропадет злость, я просто перестану работать, для меня искусство – это способ выразить негодование. Даже если я делаю иногда какие-то положительные работы, они все равно создаются на фоне общего негодования по поводу системы, в которой мы живем. А что касается взаимодействия с коммунальными службами, полицией и обществом вообще, то из всех вещей, которыми я занимаюсь, стрит-арт – самое скучное и самое неадреналиновое занятие, которое только можно себе представить. Первое время я волновался, мне было страшно делать ту инсталляцию с ногами и младенцем. Я по-настоящему боялся, не мог уснуть ночью перед установкой скульптуры, все думал про завтрашний день. Но все получилось очень легко, и я понял, что можно выходить на улицу и делать все, что хочешь, хоть в пять вечера, хоть полдень. Я могу установить работу прямо в толпе людей, и люди меня просто не заметят. Например, я устанавливал скульптуры в виде мухи, фотографирующей конский навоз, недалеко от Эрмитажа, прямо на пешеходном переходе, вокруг была огромная толпа, и отреагировали только какие-то туристы, которые похлопали меня по плечу, дали понять, что им работа нравится. Словом, обычно никто не мешает, а могут даже похвалить, большой палец показать.

Единственная проблема – мои работы исчезают с улицы. Иногда я и сам согласен, что работа жесткая, что как-то не к лицу она городу, и ее лучше убрать. Но в некоторых случаях мне кажется, что, наоборот, как раз в этом месте такая штука очень даже в тему и никому не мешает. Например, объект, изображающий семью, которая ужинает и смотрит телевизор. Я его установил в глухом месте на окраине города, там даже домов уже нет. Но скульптуру оттуда убрали буквально через неделю, совершенно непонятно почему.

– У вас есть работы по самым разным острым проблемам – про чиновников, которые отправляют детей учиться на Запад, про продуктовое эмбарго, про "закон Яровой". А как бы вы могли охарактеризовать свои политические взгляды? Есть ли у вас какие-то политические симпатии, может быть?

– Я не знаю, как называются такие политические предпочтения, но я считаю, что человечество делает только две прекрасные вещи: первая – это искусство, и вторая – это наука. И я считаю, что человечество должно заниматься усиленно вот этими двумя вещами. Потому что наука – это такая вещь, которая движет человечество вперед, а искусство – это та вещь, которая людям позволяет не забыть, что они должны оставаться людьми. К тому же искусство помогает "оформить" науку. Например, изобрели беспилотный автомобиль, но чтобы он не выглядел как ВАЗ-2101, приходит человек от искусства и придумывает ему дизайн.

Мои политические взгляды заключаются в том, что у нас не должно быть главенства чиновников или главенства духовенства, или главенства строительства. Война – это вообще лютый бред! Тратить огромное количество денег на войну, когда у людей даже дорог нет, чтобы добраться до своего села, – самая идиотская идея, которая только может прийти в голову! Люди занимаются присоединением чужих кусков суши, когда не навели порядок даже на своей территории. Если уменьшить государство до размеров квартиры, то получится, что человек ходит по разбитому полу, но при этом пытается выгнать соседей и отжать их квартиры. Это выглядит мерзко и тупо.

​– Многие из тех людей, с которыми мне удалось пообщаться за последний год, – гражданские активисты, художники, правозащитники – говорили о чувстве разочарования, которое настигло их после 2014 года, о том, что опускаются руки. Верите ли вы, что в России еще можно что-то изменить через гражданские инициативы, политические кампании, через искусство, в конце концов?

– Я верю, что это возможно. И есть люди, которые нам показывают, что вещи меняются. Если говорить о Петербурге, то это, например, небольшая группа депутатов в Заксобрании, это люди, которые не участвуют в массовой истерии и продолжают гнуть свою линию. Это упрямство достойно уважения, и этими людьми я восхищаюсь. Что касается России в целом, то без фамилий не обойтись – это Навальный, который продолжает рвать на тряпки людей, погрязших в коррупции. Коррупция – это самое омерзительное, чем может заниматься чиновник. Ему дают ведро и просят донести воды, но пока чиновник несет воду, остается только на донышке, а этим надо напоить всю деревню.

Но ведь чиновники должны понимать, что чем богаче будет российский народ, тем больше они соберут налогов и тем богаче будет государство и сами чиновники. Неужели им приятно управлять тем безмозглым, грязным, голодным отрепьем, к которому они хотят скатить наше общество? Неужели для них будет большая честь поехать на какое-нибудь собрание в ООН или на экономический саммит в Европу и сказать "Привет! Мы управляем россиянами". А им в ответ: "О боже, россияне – это те голодные, грязные люди, которые живут в покосившихся избушках..." Неужели им не хочется услышать: "О, россияне – это те чуваки, которые первые отказались от нефти и изобрели атомный двигатель холодного синтеза размером с чемоданчик, крутые чуваки, которые слетали на Марс..."?

​– Можно ли сказать, что вы хотите жить в России, не хотите уезжать?

– Нет, я очень хочу уехать, просто потому, что мне жалко своего времени. У меня всего одна жизнь, и хочется ее прожить как-то более эффективно, чем возможно в этой стране. В России очень много буксуешь, очень много вещей хочется сделать, и ты даже их делаешь, но при этом взамен ты вообще ничего не получаешь, то есть ты это делаешь из альтруизма. К счастью, таких альтруистов много: мне приносит огромное удовольствие читать, например, комментарии под видеороликами на "Ютьюбе", которые вкладывают люди с категорически оппозиционной точкой зрения. Я читаю и думаю: боже мой, да я не один такой! И эта общность, эта поддержка помогает мне не отчаиваться.