В конце прошлого года в двух удаленных друг от друга регионах России произошли очень похожие события: в Иркутске был уволен с работы заместитель декана исторического факультета местного университета Алексей Петров – якобы "за прогулы", мол, он занимался "общественной деятельностью в ущерб образовательной". А в Петрозаводске преподавателя местного вуза Глеба Ярового уволили по статье "за прогулы" – за две заграничные поездки без оформления командировочных удостоверений.

Общее у двух историй еще и то, что Петров и Яровой – лидеры местных отделений движения "Голос" – организации, занимающейся защитой прав избирателей, которую несколько лет назад объявили "иностранным агентом". Оба увольнения последовали за заявлениями неких граждан (иногда анонимными). В обоих случаях есть серьезные основания считать, что это следствие общественной деятельности преподавателей.

Алексей Петров, в поддержку которого в Иркутске проходили митинги, добивается через суд восстановления на работе: "Судебная система бывает, как говорят, независима от государства, поэтому мы, пусть не совсем в нее верим, но пытаемся это делать". Он – кандидат политических наук и в основном читал лекции о российской партийной системе, СНГ, тоталитарных режимах, избирательном праве.

В заявлениях с требованием его уволить, как пересказывает Петров, содержались обвинения в том, что он недостаточно патриотичен, преподает неправильную историю, ведет, "как американский агент", неправильный образ жизни, встречается не с теми людьми, и его надо проверить на лояльность: "В одной из кляуз было написано, что как-то мы неправильно высказывались о действующей власти". По словам политолога, анонимные письма отправлялись министру образования России, а "патриотическое" движение "НОД" пикетировало университет, где преподавал Алексей Петров. Один из требовавших увольнения заявил в интервью, вспоминает политолог, что он обманывает студентов, но парни еще могут в этом разобраться, а студентки – почему-то – нет. Человек этот обещал, после того как закончит борьбу с "американской пропагандой" в вузах, переключиться на иркутские театры, занимающие неправильную моральную позицию, и некоторых журналистов.

Петров предполагает, что его преследователи – лишь исполнители: "На самом деле заказчики – иные люди. Но поскольку у меня нет серьезных доказательств, я не могу сказать конкретно, какие государственные институции в этом заинтересованы. С точки зрения моего университета – нельзя в один день резко изменить мнение о человеке, который не один год работает. Там просто показали свою слабость. Им, может быть, намекнули, а они решили быстро уволить".

С университетским начальством и с местными властями в Иркутске, говорит Алексей Петров, у него были хорошие отношения. Его включали в комиссию по празднованию столетия университета. Он до сих пор входит в губернаторский совет по молодежной политике, занимается краеведческой деятельностью, получил губернаторский грант: "Все понимают причины произошедшего. Ни городские, ни региональные власти не стали ко мне по-иному относиться. Все знают в городе меня, проекты, которые я веду – по истории, краеведению, гражданскому наблюдению". Петров утверждает, что у него хорошие отношения даже с местными избирательными комиссиями, с которыми, по идее, он мог бы конфликтовать как представитель "Голоса": "Они не против, когда наблюдатели на выборах работают. Они видят большой толк от той работы, которой мы занимались в последние годы".

Алексей Петров собирается и дальше заниматься наблюдением на выборах, он говорит, что в Иркутской области "достаточно прозрачная" избирательная система: "у нас серьезных фальсификаций не бывает". (Правда, электоральный аналитик Сергей Шпилькин, проводивший анализ выборов в Государственную думу 2016 года, отметил странный пик голосов за "Единую Россию" на явке в 80 процентов – эта аномалия заставляет подозревать подтасовки).

Мы побеседовали с Алексеем Петровым о настроениях в Иркутске в преддверии намеченных на 2018 год выборов президента России. Фоном для этой беседы была предвыборная хроника последних дней:

– Кремль не будет искать более "свежих" кандидатов для повышения интереса к выборам и, соответственно, явки, сообщил РБК со ссылкой на свои источники: социологические исследования показали, что из политиков, которые могли бы составить компанию Владимиру Путину на предстоящих в 2018 году выборах, люди знают только Геннадия Зюганова, Владимира Жириновского и Сергея Миронова – лидеров парламентских партий, уже неоднократно участвовавших в выборах президента России.

– В Кремле назвали "странными" намерения оппозиционного лидера Алексея Навального участвовать в президентских выборах в 2018 году, сообщила Financial Times со ссылкой на чиновника в администрации президента, который сказал, что планы Навального, только что получившего условный срок по делу "Кировлеса" взамен отмененного по решению Европейского суда, "выглядят как не соответствующие закону". Навальный же в ответ заметил, что считает странными планы Путина находиться у власти 24 года.

– Навальный собирается открывать предвыборные штабы по всей стране, и вопрос, удастся ли ему добиться участия в выборах и получить поддержку значительного числа избирателей (подобно тому, как на выборах мэра Москвы он, по официальным данным, получил 27 с половиной процентов), как и вопрос о честности предстоящих президентских выборов составляют чуть ли не основную интригу начинающейся избирательной кампании.

Алексей Петров, когда его спрашиваешь о событиях 2011–2012 года, когда в России шли массовые протесты против подтасовок на выборах, вспоминает, что в Иркутске были значительные для города масштабы демонстраций:

– Тысяча человек тогда вышла, это много для нашего города. В среднем у нас на протестные акции выходит не более 200–300 человек, а тысяча человек – это была серьезная сила, я бы сказал.

​– Это все сошло на нет?

– Видите ли, власти у нас интересные. Во-первых, губернатор – коммунист. По Иркутскому одномандатному округу избран депутат КПРФ. У нас нет засилья "Единой России", поэтому все партии, которые существуют, – их, правда, не очень много, – вольготно себя чувствуют. Если бы нашлись яркие лидеры, которые смогли бы повести региональные движения, у них здесь была бы хорошая площадка для выступлений. Накануне губернаторских выборов 2015 года и думских 2016-го много мелких партий объединялись, собирали пикеты по 300–500 человек, ходили с флагами, высказывали свои требования, – за губернатора, против губернатора. Никто им не мешал, в центре города все эти мероприятия проходили, их даже освещали средства массовой информации. Тем более что у нас еще не все так плохо со СМИ, могут показывать различные политические партии. Даже про движение "Голос" пишут в газетах. То есть, в принципе, у нас достаточно свободный регион.

​– Считается, что центральные российские власти в условиях экономического спада опасаются неконтролируемых выступлений людей. У вас есть ощущение, что экономические проблемы или что-то еще могут хоть сколько-нибудь массово толкнуть людей на улицы?

– Такое ощущение есть. Несмотря на то что средняя зарплата по региону очень неплохая, если сравнивать с общероссийской, – 40 тысяч рублей, – все равно напряжение чувствуется. Иркутск более-менее благополучный город, но если отъехать на 50–70 километров, то там жизнь похуже, мягко говоря. Это напряжение чувствуется. С одной стороны, институт доверия уже совсем утрачен, на выборы больше трети избирателей не ходит, явка у нас очень плохая последние 15–20 лет. На выборах 2012 года за Путина проголосовало 50 процентов всего (по официальным данным, 55,45 процента. – РС). У нас всегда минус 10 процентов от общероссийской цифры. Единственный минус для страны – в Сибири не так много людей живет. Здесь мы более-менее свободны, у нас и крепостного права не было, если заглянуть в историю.

С другой стороны, власти пользуются тем, что не очень много людей живет в Сибири и на Дальнем Востоке, общую картинку по стране мы не испортим, даже если здесь "Единая Россия" набирает мало, придет Северный Кавказ и проголосует, как надо, и еще ряд территорий: Кемеровская область, республика Тыва, где власти активно работают с избирателями. А так Сибирь достаточно интересно голосует, в том числе с точки зрения гражданской активности – это и Новосибирск, и Барнаул. Красноярск в меньшей степени, все-таки город более сытый. Иркутск достаточно активный. Люди, когда чувствуют, что их обманывают, готовы выходить на улицу. Просто пока люди терпят – это говорит о том, что не все так плохо еще в стране.

– Вы говорите: если бы был яркий лидер, у него была бы хорошая площадка. Это должен быть местный лидер? Или вот Алексей Навальный.

– Скажу честно, в Сибири никакого Навального никто не знает. Если мы выйдем на улицу и спросим, – из 10 человек, может быть, один назовет его. Я бы говорил о региональных лидерах, которые могут повести за собой региональные отделения партий и принести какие-то голоса.

​– А если Навальный будет приезжать все время к вам? Кроме того, студенты, молодежь сидит в интернете.

– Молодежь не ходит на выборы, – не более 20 процентов. Все эти люди, что сидят в интернете, в принципе, там сидят и в день голосования, поэтому ни на что не влияют. Можно рассказывать, какой прекрасный Навальный, какой плохой Путин, но у нас на выборы больше 30 процентов не ходит, никакой молодежи мы не видим на избирательных участках. Если не найдется такая мотивация у Навального или любого другого политика.

У нас был интересный эксперимент в 2011 году на выборах в Госдуму: студентов стали активно загонять на выборы. Это привело к тому, что по Иркутску коммунисты выиграли все избирательные участки, кроме СИЗО. Поэтому, когда в 2012 году были президентские выборы, студентам сказали: желаете – идите, не желаете – не идите. И резко провалилась явка. Я говорю про студентов, которые живут в общежитиях. Все-таки город у нас студенческий, под сто тысяч студентов. Я в своих группах часто спрашивал студентов: а что не ходите? Мы не доверяем, не верим, нет достойных, за дедушек не хотим голосовать – причины разные были. А молодых политиков как-то на горизонте не видно, если говорить о нашей региональной политике. Иногда голосуют из протеста, когда выборы мэра были в Иркутске, губернаторские выборы. Для многих КПРФ является единственной оппозицией.

​– То есть студенты, которых мотивировали пойти на участки, голосовали за коммунистов?

– Да, практически по всем участкам, где были общежития, победили коммунисты. Все были в шоке, сказали: нет, больше мы заставлять студентов голосовать не будем, они портят нам статистику.

– Вы не считаете, что если приедет Навальный, который грозился ездить по всем регионам, будет выступать в тех же общежитиях, это не произведет впечатления?

– Его просто не пустят в общежития. Конечно, какие-то проценты он наберет, если это будут яркие поездки. Пока Алексей дальше Новосибирска никуда не ездил, поэтому мы тут живем только рассказами из интернета о том, кто такой Навальный. Если говорить об обычных гражданах, я как-то пытался спросить жителей своего дома, – фамилия Навальный не производит никакого впечатления, просто не знают, кто это такой.

​– Вы недавно написали текст о грядущих выборах: "Молодой или другой": "Кандидатов может быть много, но реально на горизонте просматривается только один… Если бы кто-то из молодых сказал, что он готов, ему есть что сказать, он не побоится публичных дебатов, у него есть команда, но ему нужно только одно – равные возможности в эфире государственных телеканалов, то здесь кто-то задумается: а готова ли страна? Так вот – страна готова".

– Да, я высказал свое мнение. Сейчас активно обсуждается, пойдет или не пойдет Путин на следующий срок президента. Разговоров много, что, может, президент Путин отправит какого-то более молодого кандидата вместо себя. Все возможно. Почему я пишу про молодого либо другого? Я несколько раз говорил: если, например, вместо Зюганова отправить любого другого коммуниста на выборы, это даст КПРФ дополнительно 5-10 процентов. Потому что левые силы сейчас очень сильны, левые ценности у людей, все почему-то с ностальгией вспоминают о Советском Союзе, тем более что телевидение сделало свое дело. Мне кажется, что на следующих выборах есть на что рассчитывать и коммунистам, на достаточно высокий процент. Но, конечно, действующая власть стабильно получает свои проценты. Пойдет сам Путин или кого-то назначит вместо себя – победа будет за действующей властью без всяких вопросов.

​– То есть ваш взгляд из Иркутска на большую российскую политику: власть надежно все контролирует, у нее все схвачено, ничего не меняется или, наоборот, есть запрос на обновление?

– В муниципальной и региональной власти запрос на обновление есть, мы видим, власти меняются, в том числе и по персоналиям. С точки зрения страны пока я большого запроса на обновление не вижу. Если в крупных городах об этом, может быть, больше говорят, но в городах поменьше обсуждается вопрос: ладно, если не пойдет Путин, пусть пойдет Медведев, он предсказуем, мы его знаем. Мы тут недавно смеялись: до 2024 года все уже расписано.