7 февраля в Петербурге была уволена с работы главный библиограф Российской национальной библиотеки Татьяна Шумилова. Это произошло после того, как она выступила с резкой критикой идеи слияния РНБ и Российской государственной библиотеки – петербургской Публички и московской Ленинки.

Татьяна Шумилова проработала в Публичной библиотеке, позже переименованной в Российскую национальную, 32 года, и за это время она не имела ни одного взыскания. Идея об объединении двух крупнейших российских библиотек уже всплывала некоторое время назад, но была жестко раскритикована, и вот 10 января о ней заговорили снова: стало известно, что директор РНБ Александр Вислый и исполняющий обязанности директора РГБ Владимир Гнездилов написали письмо премьер-министру Дмитрию Медведеву с просьбой о слиянии двух крупнейших библиотек.

Александр Вислый – бывший директор РГБ, не так давно он возглавил Российскую национальную библиотеку, которую в Петербурге по-прежнему называют Публичкой. В нескольких интервью Вислый объяснил, что на первом этапе предполагается создание единого электронного каталога: по его мнению, читателю все равно, где искать книгу, и гораздо лучше, если поиск ведется в одном месте.

Следующим этапом, по мысли Александра Вислого, должно явиться создание одного юридического лица, что позволит, в частности, уменьшить количество поступающих в библиотеки обязательных экземпляров книг, издаваемых в стране. Сейчас они поступают и в Москву, и в Петербург, а так достаточно будет присылать их в Москву, а Петербургу достанутся только электронные копии. Вислый считает, что это одно и то же, а вот библиотечное сообщество дружно выступило против.

Для библиотекарей планы по слиянию двух библиотек – это планы по уничтожению РНБ (Публички), библиотеки с 200-летней традицией, бывшей Императорской. 30 января в городе прошла пресс-конференция, посвященная взглядам специалистов на этот проект, Татьяна Шумилова тоже выступила на ней, а потом дала интервью "Росбалту". Через неделю ее уволили – за прогул. С Татьяной мы сегодня будем говорить не только об ее увольнении, но и о напрямую связанных с ним проблемах двух библиотек.

–​ Татьяна Эдуардовна, как получилось, что вас уволили? Что, с вашей точки зрения, на самом деле произошло?

– В понедельник прошла пресс-конференция, а мне еще в этот день надо было в поликлинику – я потом написала об этом в своем объяснении. И я считала, что у меня есть заработанный день, 9 января, последний день отпуска. Я предупреждала, что работы много, что я в этот день выйду. Мне и в голову не пришло кому-то сказать, чтобы изготовили приказ, это не моя забота. Я вышла, в расписании я стояла.

У нас рабочее расписание составляется на неделю. Это не официальный документ, не табель. Как выяснилось, в табеле мне поставили выходной день, и я не знаю, менял его кто-то или нет, исправлял или не исправлял – концов уже не найти. Я считала, у меня есть отработанный день, и тогда на понедельник я попрошу выходной и пойду на пресс-конференцию. Там должен был быть Александр Иванович Вислый. Он уже давал интервью, выступал – это одно, а чтобы можно было задать вопрос – это совсем другое.

–​ А разве у вас нет доступа к вашему директору, вы не разговаривали с ним о возможном слиянии библиотек?

– У нас и раньше был, и при нем остался формат расширенной дирекции, когда директор раз в месяц собирает своих заместителей, руководителей отделов. Но нас туда не зовут. При прежнем директоре Антоне Владимировиче Лихоманове мы имели возможность несколько раз туда сходить. А один раз замдиректора Елена Валерьевна Тихонова просто взяла и выгнала людей, сказала: или вам делать нечего на своей работе? Заведующая группой социально-экономической литературы хотела записаться к директору на прием, потому что у нас много вопросов по поводу будущего нашего отдела. О нем никто ничего не говорит, сейчас все заняты комплектованием, каталогизацией, обсуждают совмещение каких-то функций с РГБ. На прием ее записали, но он ее не принял. То есть, видимо, он сам не собирается вникать в этот вопрос и решать его, а делегирует свои полномочия заместителю. Теоретически у каждого сотрудника есть право обратиться к директору, а на деле – вот это и есть вертикаль власти.

Конечно, пользуясь случаем, хотелось подойти, посмотреть, что-то изложить или хотя бы передать ему бумагу, которую он мог бы прочитать. Но получилось так, что на этой пресс-конференции ни самого генерального директора, ни его заместителей или официальных представителей не было.

Я не собиралась там ничего говорить. Но я вдруг поняла, что никто из 1300 наших сотрудников не будет ни о чем спрашивать. Но ведь в производственном процессе-то заняты мы, а не генеральные директора крупнейших библиотек и даже не те весьма уважаемые люди, которые протестуют против слияния библиотек. Я им очень благодарна, но мы-то видим производственный процесс и глаза читателей. Все, что им нравится или не нравится в библиотеке, они обращают на того, кто под рукой, то есть на дежурного библиографа. Мы должны отвечать и на то, почему у нас нет листочков требований, и почему плохо работает каталог, и почему на требование написали такой ответ, – абсолютно на все.

–​ И вот вы выступили на пресс-конференции – резко, даже сравнив идею слияния библиотек с кражей серебряных ложек…

– Мы вообще не должны обсуждать этот вопрос – сливать или не сливать библиотеки. А посчитанная выгода от слияния включает затраты на преобразования, на создание нового юридического лица? А разве не будет затрат при переходе на новые каталоги и системы? Это ведь нужно новое программное обеспечение, переобучение персонала… Получается, что мы не доводим до конца, не совершенствуем то, что уже создали, а каждый раз пытаемся заменить одно на другое, один каталог на другой, а кому от этого хорошо? Вот сейчас у нас в книжный каталог "Прима" вылили каталог "Россики" – это каталог книг о России на иностранных языках, который был разработан с четким поиском, с другими полями, – он давал информацию в другом выражении. "Россика" не терялась в массиве других иностранных книг – это четкая коллекция, в ней ищут то, что там должно находиться.

Как я недавно с ужасом выяснила, в общий каталог попал и каталог газет – в наш книжный каталог, который существует на платформе "Прима", аналогичной той, которая есть в РГБ. И теперь невозможно проверить, есть ли там конкретные газеты за конкретный год и число. В каждой записи каждый номер присутствует отдельно, и если у ежедневной газеты 320 номеров в год – ищите, есть этот номер или нет. У нас для периодики были специальные каталоги, в том числе журнальные. В поле заглавия вы вводите название журнала, дальше идет его описание с первым годом, который у нас имеется, а дальше написано: "Детали" – и открывается окошко, где все сведения о переименованиях, заголовках, подзаголовках, издательстве. Дальше шла волшебная фраза: "В библиотеке имеется" – например, 1825 год, №1, 2, 3, 4, а бывали сдвоенные номера.

То, что хорошо для печатной продукции, не очень хорошо для чего-то другого. Не знаю, насколько вообще эффективен единый общий каталог, где идут и книги, русские и иностранные, и газеты, и журналы. Мне кажется, при этом очень многое теряется, особенно в части периодики. Даже то, что называется "многотом", – в таком каталоге смотреть неудобно, когда идут материалы конференций под номерами с общим заглавием и записью на каждый материал отдельно; это занимает, скажем, три страницы, и пока вы найдете нужное вам…

–​ Газеты стало труднее искать в общем каталоге, потому что стало меньше деталей поиска?

– В общем каталоге каждый номер газеты записан отдельно. Представляете, если это газета "Новое время", которая выходила много лет? А если это "Горный журнал", который выходит с 1825 года по сей день по 12 номеров в год? Здесь надо придумывать дополнительные опции, фильтры. А ведь номера бывают сдвоенные и строенные. Я вот дома смотрела через электронную библиотеку "Новгородские епархиальные ведомости" и уже поняла, что надо отдельным полем выставлять год, а уже потом номер. И вот я пролистываю один, два, три, четыре номера, выставляю пять – и мне приходит – ноль. Залезаю в каталог периодики, пока он еще существует, и вижу, что там 5/6, то есть сдвоенный номер. И если я его не наберу именно так, то я его не получу либо мне надо пролистать 52 записи.

Мы с этим сталкиваемся на практике – нет ничего страшного в том, что каталоги разные, что их несколько, и даже в том, что они охватывают разные хронологические периоды. Я часто пользовалась каталогом Российской сельскохозяйственной библиотеки. У них все очень просто: поиск вам выдает результат за период с такого-то по такой-то год – 16 названий, с такого-то по такой-то – 20 названий. Ну, и войди ты в каждый отдельно, в чем проблема?

Я не специалист по автоматизации, я библиограф. Но ведь каталог предназначен не только для поиска конкретного издания, но и для поиска по теме. Значит, при его создании должно быть учтено – а что мы хотим на выходе? А для чего этот каталог нам вообще нужен и как в нем искать? Я не знаю, кто составлял техническое задание, вербальное выражение этих вопросов, но нас никто не спрашивал. Наверное, была какая-то комиссия, но нам передали готовый продукт, с которым нам надо работать, удобно это или нет. Понятно, что мы приспосабливаемся, но проблемы возникают очень большие.

–​ И они возникают еще до слияния?

– Да. Наши каталоги хотят подвести под что-то одно, и мы даже перешли на платформу "Прима" как на аналог "Алефа" в РГБ, но если сравнить наши электронные каталоги, то у них другой выход материала и другая система поиска. То есть мы опять под них должны переделывать свой каталог? Они свой, кстати, передали недавно – не знаю, пока работать с ним не очень просто. А теперь мы снова будем тратить казенные деньги, чтобы совместить эти два продукта. А для чего – чтобы за вычетом затрат сэкономить три с половиной копейки на совмещении функций? То есть будут сидеть какие-то люди в Москве, обрабатывать книжки, а мы будем видеть готовые записи, которые они вводят в электронный каталог? Иначе так и не понятно, за счет чего будет сокращение людских ресурсов.

–​ Именно поэтому вы говорите, что на самом деле речь идет не о слиянии, а о поглощении петербургской Публички – РНБ московской Ленинкой – РГБ?

– У каждой библиотеки всегда было свое лицо, и читатели нас всегда четко различают, знают, что они могут получить там и у нас. И в этом нет ничего плохого. У нас разные культурные традиции, разные структуры – зачем их менять? Главное, что, обсуждая за и против, подсчитывая выгоду, никто не спрашивает – а зачем все это нужно? Мы ведь прекрасно пользуемся каталогами других библиотек, я представляю, что есть у нас в электронной библиотеке, что есть у Ленинки, что лучше посмотреть на нашем сайте, что в РГБ, а что вообще в другом месте.

Нет никакой необходимости сливать все в одно. И если что-то и будут перетаскивать, то, конечно, скорее всего, у нас. Мы здесь более слабая сторона, и, судя по тому, как обсуждается вопрос по совмещению функций, так оно и будет. Недаром идут все эти разговоры о том, что четыре обязательных экземпляра – это много, давайте куда-нибудь отправлять издание в электронном виде, что у нас новый закон об обязательном экземпляре, и издательство будет присылать вместе с книгами оригинал-макет в электронном виде – как удобно, ехать никуда не надо, сел к компьютеру и сразу прочел... Из этого не только я, но и все остальные делают вывод, что, судя по всему, получать электронную копию суждено именно нам.

–​ А почему вы не согласны с тем, чтобы, в конце концов, получать электронный экземпляр вместо обязательного? Авторы идеи утверждают, что он будет ничем не хуже.

– А что такое электронная копия? Александр Иванович Вислый где-то в интервью рассказывал, как это хорошо и удобно, а что здесь удобного? Вы смотрите книгу, кирпич в 700 страниц, где есть оглавление, есть главы, примечания, именной указатель, послесловие. Когда вы берете оригинал-макет в компьютере, вы можете только щелкать кнопками страницы или прокручивать мышку. Вы не можете резко вернуться в оглавление, а потом на страницу той главы, которая вам нужна. Потом к той главе вам нужны примечания и комментарий автора, потом документ, который там существует как приложение, – это как?

Для того, чтобы электронная книга имела преимущество перед печатной, она должна пройти определенную техническую обработку. Нужно интерактивное оглавление, возможность вернуться туда, откуда ты прыгнул смотреть примечание, нажать на ссылку и посмотреть приложение. Оригинал-макет этого не позволяет. Книжка должна быть обработана, иначе никак. А этого не предполагается – предполагается, что прислали электронную копию, разместили на сервере, и вы можете ехать в новое здание за книжкой, а можете тут же посмотреть в электронном виде. Вы знаете, только романы так читают, без справочного аппарата.

–​ Да и роман роману рознь: "Улисса" вы так тоже не прочтете. Дьявол кроется в деталях.

– А уж с научной книжкой так точно нельзя работать. Здесь есть большая доля лукавства. Когда говорят об электронной книге, может, некоторые читатели наивно полагают, что она им заменит бумажную? Но вы когда-нибудь крутили 200 страниц пальцем? А на наших сайтах – РГБ и РНБ – это просто сканированные странички, стрелочка влево, вправо и окошечко страницы, но оно не совпадает с нумерацией в тексте, потому что есть еще обложка, форзац, титульный лист. А во многих старых книжках нумерация страниц предисловия идет отдельно латинскими цифрами, но в этом окошечке будет все вместе, и вам придется долго подбирать варианты, чтобы попасть в нужное место. Поэтому создание электронной библиотеки с нормально обработанными книгами – это, конечно, затратно. А по-другому – какой смысл? Только как охранную копию?.. Но тогда проще читать обыкновенную книгу. А речь идет о том, чтобы где-то не было обязательного экземпляра.

–​ О том, чтобы лишить обязательного экземпляра именно Публичку?

– Да, никто ведь и не отрицает этого, не говорит: да что вы, к вам все придет, а в РГБ поступать не будет. Никто этого не сказал – значит, по умолчанию Петербург – это "курица не птица, баба не человек", тут никому ничего не надо. Все, что надо, есть в интернете, а чего там нет, то вам и не надо. Это обидно, горько…

–​ Думаю, сторонники объединения библиотек могут вам сказать, что у вас и так уже стало гораздо меньше читателей.

– Их стало резко меньше с того момента, когда мы поделились на два здания и отказались от рейса, который бы возил книжки – хотя бы новые к старым. Это было очень неправильное решение. До переезда части фонда в новое здание, когда мы тут ютились, у нас постоянно были рейсы в студенческий зал на Фонтанке из удаленных хранилищ, и отказов никто не получал. И как-то справлялись с этим, и выдача была огромная.

Теперь, как ни дели фонды, получается не очень удобно. Если бы доставка книг сохранялась, конечно, многие читатели от нас бы не ушли. Я знаю со слов сотрудника Института истории (это еще много лет назад было сказано), что у нас многие предпочитают ездить в Хельсинки, там все в одном месте. Финляндия же была в составе Российской империи, и там тоже был обязательный экземпляр, так что у них все это есть.

Я бы не кивала на то, что появился интернет и читатели перестали ходить. Не все ресурсы в интернете доступны каждому. Есть масса подписных ресурсов, очень интересных и ценных, которые доступны только изнутри библиотеки. Не знаю, будут ли у нас деньги на эти ресурсы. У нас нет полной подписки, какой хотелось бы, нет возможности закупить литературу в читальный зал или в наши справочные фонды. Выходит масса интересных справочных изданий, которые нам нужны, но этого у нас нет уже несколько лет, нам их не покупают – нет денег. То есть мы можем какое-то время без этого обходиться, а потом приходит читатель и говорит – как, у вас этого нет? А как вы можете без этого работать? И что я должна отвечать?

–​ Зачем затеяна вся эта история с объединением библиотек?

– Знаете, если она затеяна, значит, она кому-то нужна. Нам с вами на это никто не ответит. Разговоров было много. Почему уже целый год на месте директора РГБ сидит человек, исполняющий обязанности директора, – значит, эта должность для кого-то приберегается? Кому это нужно, кто на нее сядет?

–​ Можно ли предположить, что она приберегается для какого-то важного лица, которому недостаточно быть директором одной библиотеки, –​ допустим, для Мединского?

– Это невольно напрашивается, есть такая версия. Но опять же, канделябра никто не держал, и гадать можно, сколько хочешь. Но до того, как начали что-то сливать, давайте не будем сразу обсуждать, как сэкономить, а сначала решим, что нам нужно для того, чтобы хорошо развиваться дальше.

–​ Если две библиотеки действительно станут одним юридическим лицом, насколько пострадает петербургская Публичка?

– Она прежде всего и пострадает. Обратите внимание – в РГБ-то никто не возражает против слияния. У них априори есть в этом деле свои бонусы, и они не опасаются за свое будущее, либо они в Москве очень боятся и все молчат.

–​ Почему вас не поддерживают коллеги? Должна же быть профессиональная солидарность…

– Я не знаю, какая у них там сложилась обстановка после проведения в свое время определенной чистки тем же Александром Ивановичем Вислым. Перед тем как он к нам пришел, к нему предъявлялись большие претензии, его обвиняли в уничтожении карточных каталогов, которые выкидывали в окошко. Многие этому не поверили, а теперь начинаешь смотреть на это другими глазами.

Но сейчас РГБ ситуация устраивает – значит, весь перекос пойдет только в ущерб Петербургу и читателям, которые традиционно сюда приезжают. Это и электронные каталоги, и отсутствие обязательного печатного экземпляра. А это ведь не только книги, это еще газеты и журналы – вы представляете, какие серверы нужны для этого? У нас не оцифрованы все книги 18-го века, научные классические справочники и монографии 70–80-х годов. Оцифруйте сначала самое ценное, то, что может просто залистаться пальцами…

И ведь системы в этом никакой нет: одновременно создается национальная электронная библиотека. Параллельно существует Ельцинская библиотека, занимающаяся тем же самым, да и каждая библиотека что-то у себя цифрует, в зависимости от лакун и ветхости книг. Давайте разработаем четкую политику – оцифруем лакуны 17-го и 19-го веков, чтобы был доступ к ценным изданиям из любой библиотеки. Для этого нужен только сервер и один общий адрес. А мы вместо этого радуемся, что можем оцифровать учебники 2005 года.

–​ Что же в результате будет в Петербурге?

– В результате пострадает наша библиотека, от нас уйдут предпоследние читатели (последние всегда останутся), а потом, естественно, встанет вопрос: вас никто не посещает? Значит, вы никому не нужны. В Москве хранят что-то веками – вот давайте туда свезем, чего им не хватает. Или вы пока храните тут какие-то редкости, вот у вас два библиотекаря сидят, и хватит. Не будет самого главного – оборота идей, оборота информации, атмосферы научного исследования, культурного развития, самообразования.

–​ Татьяна Эдуардовна, таким образом, вы считаете, что библиотеки соединять нельзя, что под видом слияния неминуемо произойдет поглощение Публички – Российской национальной библиотеки, и хотя читатели это почувствуют не сразу, но деградации избежать не удастся. Вы полагаете, что затеянные масштабные изменении в каталогах не приведут к улучшению их работы, а наоборот, и что вообще идея слияния двух библиотек в разных городах родилась не из желания улучшить их работу, а из сторонних причин, которые не особенно ясны. Возможно, это желание сэкономить, а возможно – подготовить какому-то важному лицу престижное место директора двух крупнейших библиотек страны.

Когда вы изложили свои взгляды публично, вас уволили под предлогом прогула. И формально получилось, что вы действительно отсутствовали на работе более четырех часов, хотя вы не только об этом заранее предупредили, но и отработали это время 9 января, в последний день вашего отпуска. Вы следовали не инструкции, а сложившейся практике – устно предупреждать об изменении в расписании, так делалось множество раз, но именно после статьи в "Росбалте", после вашего интервью выяснилось, что это тяжкое нарушение трудовой дисциплины, влекущее немедленное увольнение.

– Именно после статьи. И это не мое стремление побыть страдальцем за правду и "отмазаться" от нарушения трудового распорядка – это сразу сказали все, как только об этом узнали. Вряд ли кто-то, давно меня зная, подумает, что я, с моей репутацией, сознательно пойду прогуливать.

–​ Что вы теперь будете делать – подадите в суд?

– Да, я хочу работать на своем рабочем месте, я считаю, что еще могу принести людям много пользы. Я бы не работала здесь, если бы не любила свою работу. Я не понимаю, как можно заниматься каким-то родом деятельности, не относясь к этому как к своей второй жизни. Это для меня не только место получения зарплаты – это вся моя жизнь, моя кровь за столько лет…

–​ Как вы думаете, получится отстоять ваши права?

– Это должен сказать юрист, знающий практику. Я уже направила несколько писем, теперь жду ответа. Как раньше говорили: не знаешь, как поступать, – поступай по закону. Я не знаю, насколько суд может совместить понятия закона и справедливости, есть ли у него такая возможность. Понятно, что теперь никто не даст никому никаких интервью, не выскажет своего мнения – все поняли, что за этим последует. Ведь вину можно найти на каждого, если постараться. Люди подписали петицию против объединения библиотек, многие не подписались – это личное дело каждого. Но боюсь, что дело тут в опасении, что "фамилия-то видна, а мне бы еще поработать..."

–​ Но если бояться, то все равно объединят и сократят.

– Да, но "может, не меня...". Ко мне подходили доброжелательно настроенные люди, которые мне верят и высказывают свою поддержку, – сказала в интервью Радио Свобода Татьяна Шумилова, недавно уволенный главный библиограф петербургской Российской национальной библиотеки.

Татьяну поддерживают не только коллеги из РНБ. С письмом к президенту Владимиру Путину с просьбой не допустить слияния московской и петербургской библиотек обратились ведущие библиотекари Петербурга – профессор Петербургского университета культуры Аркадий Соколов, научный сотрудник Научного центра исследований книжной культуры Российской академии наук Юрий Столяров и научный руководитель Библиотеки Академии наук Валерий Леонов. Открытое письмо против увольнения Татьяны Шумиловой подписали 40 литераторов, журналистов, деятелей культуры. 9 февраля в одиночных пикетах против объединения библиотек и против увольнения Татьяны Шумиловой стояли ученые: ведущий научный сотрудник Петербургского института истории Российской академии наук Борис Колоницкий и историк и публицист Даниил Коцюбинский, который вышел с плакатом: "Шумилову – Публичке! Публичку – Петербургу!".