Событие из мира культуры и политики одновременно: Русский ПЕН-центр изгнал из своих рядов журналиста Сергея Пархоменко.
Везде объявляют, что Сергея Пархоменко исключили из какого то ПЕН-центра...
Не сотворил бы что над собой от отчаяния. Кстати, а что это такое, этот ПЕН?
Противоречия из-за политических и правозащитных вопросов назревали давно, но вчера на сайте центра появился протокол заседания, на котором и был исключён Пархоменко. Больше всего аудиторию потрясло приложение к протоколу:
Кажется, что блогер Сергей Пархоменко, воспитанный комсомолом и имеющий в правозащитных кругах репутацию «провокатора с Болотной площади», вступил в нашу писательскую организацию лишь для того, чтобы разрушить ее изнутри, превратив, вопреки Хартии и Уставу, в оппозиционную политическую партию. За два года пребывания в Русском ПЕН-центре он, несмотря на неоднократные предупреждения, постоянно нарушал и нарушает п. 4.12 Устава Русского ПЕН-центра, поставляя средствам массовой информации лживые, тенденциозные сведения, порочащие нашу организацию, используя ее бренд для личных целей. Сейчас он живет в Америке, но и оттуда продолжает лгать по радио, опираясь на сфальсифицированные «документы». Распространяет в интернете клеветнические сведения о нашем Почетном президенте, всемирно известном Андрее Битове, используя хамскую лексику советского барина, раздает указания дирекции Русского ПЕН-центра.
Год назад мы не стали его, - принятого в ПЕН вопреки Уставу, без рекомендаций, при полном отсутствии библиографии собственных сочинений, - строго наказывать. Признаться, не хотели, чтобы провокатор втянул нас в столь чаемый им скандал, о котором старый комсомолец откровенно мечтал, выступая по «Эху Москвы» 25.12. 2015 и заодно желая нашей организации превращения в «гнилой кисель», «разложения».
Наше терпение кончилось. Мягкость, как видно, наказуема. Он не прекращает своей враждебной Русскому ПЕН-центру деятельности, плюет на мнение большинства его членов, распространяет по радио (29.12.2016) и по Интернету самый нелепый вздор о деятельности ПЕН-центра, отрицает наш Устав, утвержденный Общим собранием еще в 2008 году, по которому его и многих других все эти годы принимали в ПЕН. То есть снова шантажирует нас скандалом, не желая прислушиваться ни к каким разумным словам.
В Русском ПЕН-центре состоят литераторы различного возраста, опыта, различных политических убеждений или вовсе их не имеющие. Всех нас объединяет стремление к демократии и свободе слова. У нас нет политических предпочтений. Мы не насаждаем «однополярное мнение». Мы защищаем писателей и деятелей культуры, не связывая эту защиту с политическими убеждениями наших подзащитных. Увы, наша позиция, следование заветам Джона Голсуорси, Анатолия Рыбакова и принципам Андрея Битова не устраивает подобных политиканов.
Какой язык - майский день, именины сердца! Сразу видно настоящих писателей, автоматчиков партии.<...>
(Где-то ведь есть чулан, в котором все эти удивительные слова хранятся. Нафталином, должно быть, пованивает.)
Я не вникал в фактическую подоплеку. Но по уровню стилистики это какой-то адовый ретро-попс. Не из 30-х, конечно, но на 20-е тянет вполне, эдакая катаевщина.
На тов. Пархоменко клейма ставить негде, но махрово-совковый стиль Русского ПЕН-центра удручает :-( Беда, коль юрлицо будет вести писатель, а писателем считаться пропагандист...
P.S. Особенно грустно видеть в авторах и подписантах столь пошлых текстов таких мастеров русского слова как Евгений Попов, Валерий Попов, Вячеслав Пьецух...
Как же это может быть? Это же стилистика статьи Ф. Ф. Кузнецова "Конфуз с «МетрОполем"! "...вступил в нашу писательскую организацию лишь для того, чтобы разрушить ее изнутри, превратив, вопреки Хартии и Уставу, в оппозиционную политическую партию". Ср.: "...преследует при этом отнюдь не литературный и даже не коммерческий, а голо пропагандистский интерес"; "Признаться, не хотели, чтобы провокатор втянул нас в столь чаемый им скандал..." - ср.: "Не надо варить пропагандистский суп из замызганного топора и представлять заурядную политическую провокацию заботой о "расширении творческих возможностей советской литературы"; "совершение поступков, противоречащих гуманным принципам демократического общества" - ср.: "противоречат корневой гуманистической традиции русской советской литературы". И т. д. (статья Ф. Ф. Кузнецова цит. по кн.: Евгений Попов. Прекрасность жизни). Печально это.
Какое позорище, а...
Действительно, позор.
Стыдно за этих "единогласных" людей, еще недавно приличных и уважаемых.
Я уверен, что решение об исключении Сергея Пархоменко и репрессиях в отношении других членов организации было ошибочным, и оно может привести к уже добровольному выходу из ПЕНа и ряда других известных литераторов.
Напомню, что за последние несколько лет Русский ПЕН-центр по причине несогласия с политикой руководства организации покинули такие известные писатели и общественные деятели как Сергей Костырко, Игорь Иртеньев, Лев Тимофеев, Людмила Улицкая, Наталья Мавлевич, Владимир Мирзоев, Любовь Сумм, Ирина Ясина, Ольга Тимофеева, Зоя Светова, Ирина Сурат, Борис Херсонский, Нуне Барсегян, Григорий Ревзин, Виктор Шендерович, Владимир Войнович, Сергей Гандлевский и Дмитрий Бавильский.
Исход из ПЕНа таких талантливых и уважаемых людей не может не огорчать и свидетельствует о том, что даже в правозащитных организациях, действующих в России, происходит жесткая борьба с внутренней "оппозицией" руководству. На мой взгляд, споры и дискуссии в общественной организации жизненно необходимы для ее нормального функционирования, а принцип единомыслия и исключения членов клуба за критику руководства недопустим.
А расскажите, пожалуйста, — я правда, к моему прискорбию, не знаю, — какая польза от Русского ПЕН-центра? Кому он помог? Были ли случаи, когда его позиция на что-то хотя бы минимально повлияла? Полное ощущение, что его участники (не те, кого оттуда выгнали и кто сам ушел) бессознательно смоделировали Союз Писателей СССР и продолжают в него играть.
В целом и так было ясно, что антикоррупционная деятельность Сергея в Диссернете и антисталинизм его "Последнего адреса", а также готовность защищать Олега Сенцова мало соответствуют целям и задачам Русского Пен-центра. Но чтобы вот так прямо выйти на публику и сказать: люди добрые, с нами это вообще не совместимо - это, конечно, круто.
Надо сказать, что, проиграв в процедуре, "в сети" Пархоменко выиграл с большим отрывом (хотя можно найти и голоса против него)
Забавно, что Евгений Попов и коллеги ставят в вину Сергею Пархоменко одновременно и борьбу с режимом и плохую борьбу с режимом. Вы уж разберитесь, в чем его вина. Что борется? Или что плохо борется?
Коллеги ставят ему в вину, что он НЕПИСАТЕЛЬ и "герой Болотной", подведший под монастырь множество хороших людей, был по блату, если прямо говорить, принят прежним руководством в ПИСАТЕЛЬСКУЮ организацию, из которой вопреки ее Уставу и Хартии пытался создать политическую организацию. Мало, что ли,места в "медийном пространстве" страны? Создал бы клуб пропагандистов вместе с Е. и Д. Киселевыми, В. Соловьевым, А. Мамонтовым и др.Там бы и учил всех жизни, хамил, врал вдоволь.
За стилистику протокола не отвечаю, не писал - но по сути абсолютно согласен. Публичное хамство упомянутого персонажа совершенно неприемлемо. Его еще долго терпели.
Все бы ничего, если бы узнать, что такого написал Пархоменко, чтобы выглядеть писменником? Неужели я так отстал от литературной жизни? Или это расшифровки радиопрограмм?
А уже сегодня "Кольта" опубликовала заявление Льва Рубинштейна:
Я принял решение выйти из состава ПЕНа. Это решение, признаюсь, созрело давно. Но я довольно долго не решался сделать этот шаг.
Членом этой организации я стал давно, с начала 1990-х годов. И это были совсем другие времена, совсем иной общественно-политический климат. И сама организация, и декларируемые ею принципы, и различные ее конкретные шаги были вполне совместимыми с моими базовыми представлениями о, так сказать, добре и зле.
Многие годы я радостно ощущал свою принадлежность к тому дружелюбному и взаимно заинтересованному кругу, каковым я привык воспринимать этот клуб. Я с готовностью ставил свою подпись под различными документами и обращениями, направленными на защиту всех тех, кто подвергался репрессиям за слова, буквы и изображения. Я с удовольствием приходил на праздники. С не меньшим удовольствием я забегал просто на «чашку чая» в пеновский офис, где всегда встречал радушие и гостеприимство.
Все эти теплые воспоминания и завязавшиеся за долгие годы приятельства или просто знакомства существенно тормозили принятие такого решения.
Но и не только. До последнего момента меня не оставляла все слабеющая надежда на то, что я самим своим присутствием и участием могу что-то изменить в ту сторону, которая мне казалась и кажется более правильной и естественной в контексте той реальности, в которой мы все оказались.
Последней каплей стало известие об исключении из ПЕНа или прочих репрессивных мерах в отношении нескольких моих коллег. Да и не просто коллег, а прямо скажем — друзей. И не просто так, а с совершенно недопустимыми формулировками и оценками их личных качеств.
«Проглотить» это я не могу никак. И выражаю свой решительный протест так, как умею, и так, как считаю необходимым.
Лев Семенович даже в личных беседах годами воздерживался от оценок, но многие ждали, когда он, наконец, выскажется.
Ну, и вот.
Вообще, не ясно, как можно поступить по-другому.
