Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из эфира Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история.

Шпион или мученик? Дело Алжера Хисса. Участники: Аллен Уайнстин и Мортон Блам - историки, Олег Калугин - бывший генерал КГБ, Рая Вайль - журналистка. Ведущая - Марина Ефимова.

Марина Ефимова: В алжирской больнице умер некий престарелый юрист по имени Алжер (в российских СМИ - Элгар) Хисс. Его имя ничего не говорит не только российскому слушателю, но и нынешнему поколению американцев, если не двум. Однако в США конца 40-х годов это имя было известно каждому.

​Диктор: Алжер Хисс во всех смыслах - высший класс! Блестящий дипломат йельской и гарвардской выучки, человек с безошибочно американской внешностью – высокий, стройный, небрежно элегантный, не стареющий. В его манерах – аристократическое сочетание безупречной вежливости с непобедимым высокомерием. В его лице, открытом и симпатичном, выражение спокойной уверенности в себе и сдержанной воли.

Марина Ефимова: Так описывает Хисса один из его коллег-дипломатов. В конце Второй мировой войны Алжер Хисс был директором Особого политического отдела Госдепартамента. Во время Ялтинской конференции - ассистентом судьи Оливера Холмса, одного из главных советников Франклина Рузвельта. Кроме того, Хисс был одним из основателей ООН, а после войны достиг поста помощника ассистента Госсекретаря. И ему прочили еще более блестящее будущее… Но!

Диктор: Вечером 2 декабря 1948 года редактор журнала "Тайм" Уиттакер Чамберс, бывший член Коммунистической партии и раскаявшийся советский агент, приехал из Вашингтона на свою ферму в штате Мэриленд в сопровождении двух членов комиссии по расследованию антиамериканской деятельности - Дональда Аппеля и Уильяма Уиллера. При тускнеющем свете зимнего дня все трое молча прошли по заиндевевшему полю, на котором кое-где все еще лежали неубранные оранжевые тыквы. Над одной из них Чамберс наклонился, снял с нее срезанную верхушку с подсохшим хвостиком, и его спутники увидели внутри, в выдолбленной полости тыквы, пакет в вощеной бумаге – там оказались микрофильмы с секретными документами Госдепартамента. Пометки на полях были сделаны рукой Алжера Хисса.

​Марина Ефимова: Министерство юстиции и ФБР несколько дней решали, что они будут делать с такой чудовищной уликой против человека, находящегося в верхнем эшелоне американского истеблишмента. Но пока они думали, информация просочилась в прессу, и еще до всякого решения газеты вышли под шапками "Секрет тыквенных документов". Так начался один из самых шумных судебных процессов Америки - дело Чамберса-Хисса. Рассказывает историк, автор известной книги "Лжесвидетельство" о деле Хисса-Чамберса, Аллен Уайнстин.

Аллен Уайнстин: Уиттакер Чамберс представил сильные улики во время процесса 1948 года. Среди них были различные секретные документы Госдепартамента с пометками Хисса, копии бумаг, которые он сам перепечатал, микрофильмы с переснятыми дипломатическими досье. Все это относилось к концу 1937 - началу 1938 года. На этом документально подтвержденные факты шпионажа Хисса в пользу Советского Союза заканчиваются. Но если верить косвенным уликам, то он сотрудничал с Москвой до конца 1940-х годов. Можно только вообразить, какую информацию мог предоставить ассистент советника Госсекретаря, принимавший участие в разработке важнейших внешнеполитических шагов США. Я уверен, что он был солидным источником аналитических сведений о Японии, Германии, то есть о том, что тогда интересовало Советский Союз.

Марина Ефимова: Мог ли он реально повлиять на исход, скажем, Ялтинской конференции?

Аллен Уайнстин: Если он на самом деле сохранил свои связи с Москвой во время Второй мировой войны, то, скорее всего, был лишь номинальным агентом. Я не думаю, что он выкрадывал секретные бумаги и рисковал разоблачением. Более разумным для Москвы было поберечь человека с таким блестящим будущим. Решения Ялтинской конференции не были импровизацией трех лидеров, собравшихся в Ялте, эти решения логически продолжали политику союзников по антигитлеровской коалиции. А, во-вторых, у президента Рузвельта были гораздо более влиятельные и естественные по положению советники – Госсекретарь и его заместители. Алжер Хисс в то время еще не добрался до самого верха политической пирамиды, хотя я не исключаю, что он забрался бы на вершину, не появись подозрения о коммунистическом заговоре.

Марина Ефимова: Первый суд над Хиссом закончился так называемым "hanged jury", "зависшим жюри", то есть присяжные не могли прийти ни к какому решению. Почему? Вот что пишет о об этом автор статьи в "Ньюсуик" Эван Томас.

Диктор: "Главным свидетелем обвинения на суде был талантливый журналист, один из редакторов журнала "Тайм" Уиттакер Чамберс. Ни его талант, ни его должность не могли исправить впечатление, которое он производил на публику. Чамберс был толстый, неряшливый, печальный человек, с самого начала признавшийся во всех ошибках своей жизни".

Марина Ефимова: Чамберс вступил в Компартию в 1934 году и служил ей с энтузиазмом. Несколько лет он даже был курьером между высокопоставленными членами американской Компартии и секретными агентами советской. Так продолжалось до 1939 года. Вот отрывок из показаний Уиттакера Чамберса на суде.

Диктор: "Через два дня после того, как Гитлер и Сталин подписали пакт о ненападении в августе 1939 года, я поехал в Вашингтон и рассказал властями свою историю и все, что я знал об инфильтрации коммунистов в правительство США. Это казалось мне единственной возможностью исправить свою трагическую ошибку".

Марина Ефимова: Чамберс открыл имена своих бывших единомышленников, но он делал это с чудовищным внутренним сопротивлением, выдавал информацию по капле, и только под мощным давлением энтузиаста охоты на шпионов, безвестного еще тогда конгрессмена республиканца Ричарда Никсона. Так что для присяжных Чамберс и сам был, хоть и бывший, но коммунист, лгун и предатель. Что касается поведения на суде Хисса, неизменно одетого в новенькую, с иголочки, тройку, то он вел себя уверенно, насмешливо, изящно, и отрицал все обвинения, включая передачу тыквенных документов Чамберсу, которого он вообще с трудом припомнил. Хисс поклялся на Библии, что никогда не был ни шпионом, ни коммунистом, однако через год, в ноябре 1949-го, состоялся второй суд. Новый свидетель обвинения, Хэдди Массинг, показала, что она знала Алжера Хисса в 1935 году, и уже тогда он был коммунистом. Хисс по-прежнему все отрицал. Но на этот раз он был осужден и приговорен к пяти годам тюрьмы. Не за предательство, за лжесвидетельство. Так занимался Хисс разведывательной деятельностью или нет? Вот как рассуждает историк, профессор Йельского университета Мортон Блам.

Мортон Блам: Действительно, Хисс мог быть шпионом. Для того, чтобы сделать такой вывод, свидетельств достаточно. С другой стороны, он был вашингтонским политиком международного класса, дипломатом. Такие люди постоянно имеют контакты с иностранцами и между ними происходит постоянный обмен информацией. Иногда, может быть, рискованный, особенно во время войны, когда Советский Союз был союзником. Так что тут вопрос еще в том, что называть шпионажем. Насколько важна была информация? Из дела ясно, что так называемые "тыквенные документы" были сущим пустяком. Не поймите мои слова так, будто я одобряю передачу секретных документов иностранной разведке, я этого не одобряю, но, говоря практически, секреты Хисса не имели никакого значения. Как бы ужасно Хисс ни выглядел с этической точки зрения, невероятный, неоправданный общественный резонанс его дела можно объяснить только взрывной атмосферой начала холодной войны.

Марина Ефимова: Единственной памятью о Чамберсе, кроме его книги "Свидетель", стала Медаль Свободы, которой его посмертно, в 80-х годах, наградил президент Рейган. Не прошло и двух недель после осуждения Хисса,- говорится в недавней статье в журнале "Ньюсуик",- как сенатор Маккарти представил в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности список тайных коммунистов, служащих в одном только Госдепартаменте. Он состоял из 205 имен. Страна вступила в период новой охоты на ведь, в недолгую эпоху маккартизма. Мистер Уайнстин, действительно ли в Америке в пред- и в послевоенные годы было так много людей, настроенных прокоммунистически?

Аллен Уайнстин: Считается, что в это время около миллиона американцев либо состояли в Коммунистической партии, либо сочувствовали ей. Коммунисты тогда пытались любыми способами завоевать сторонников в политическом истеблишменте. Сами реформы Франклина Делано Рузвельта, так называемый Новый курс, играли им на руку. Над рузвельтовским Новым курсом витала аура социальной справедливости, и естественно, что понятие "социализм" было довольно популярным в те годы кризиса. Алжер Хисс был одним их тех интеллектуалов, кто олицетворял эти реформы.

Впоследствии после московских показательных процессов многие из них расстались если не с социалистическими иллюзиями, то с иллюзиями по поводу советской державы. Очень многих американцев отрезвил советско-нацистский пакт 1939 года, и после этого популярность американской Компартии пошла на убыль.

Марина Ефимова: В сборнике мемуаров американских экс-коммунистов Ричард Гроссман объяснял позицию и тех американцев, кто обращался к коммунизму в 1940-41 годах.

Диктор: После мучительной борьбы со своей совестью они все же решили выбрать коммунизм как единственную силу, способную противостоять гитлеризму. Невнимание к нацизму и неверие в чудовищность его преступлений, царившее в американском обществе, вызывали отчаяние у тех людей, которые стали бороться с Гитлером задолго до того, как антифашизм стал делом достойным и общепризнанным.

Марина Ефимова: Через три с половиной года Алжер Хисс вернулся из заключения и, по словам одного журналиста, стал баловнем интеллектуальной элиты. Его приглашали читать лекции, его присутствием украшали банкеты и коктейли. Более того, он стал первым и единственным человеком, которому Ассоциация юристов штата Массачусетс вернула право на юридическую практику несмотря на то, что он был осужден за серьезное нарушение закона. Правда, не столь серьезное, как работа на иностранную разведку. Вот как объясняет ситуацию историк, профессор Мортон Блам.

Мортон Блам: Тут важно, что это было время сразу после Второй мировой войны, когда американское общество болезненно разделилось в своем отношении к холодной войне. Одни считали холодную войну неизбежной и панически боялись Советского Союза, другие считали холодную войну результатом ошибок политиков Запада и испытывали восторг перед Советским Союзом, чей народ сыграл главную роль в спасении Европы. Прибавьте к этому, что все глубоко сочувствовали неизмеримым военным потерям русских. И вот в это время разделения общества на две крайности и возникло дело Хисса. Для одних он был козлом отпущения, невинной жертвой национальной паранойи, для других - одним из тысяч действующих в Америке советских шпионов, - что было, конечно, преувеличением, - предателем и пособником нового врага, Советского Союза. Сопротивление интеллектуалов осуждению Хисса питалось еще и тем фактом, что его делом воспользовались рьяные политики, в том числе и главным образом, Ричард Никсон, который на этом деле выехал из безвестных конгрессменов в политические деятели общенационального масштаба.

Все эти наносы путают картину. Понятно, что доля истины была в обвинениях против Хисса. Весь вопрос в том, какая доля. Что греха таить, даже и позже, в 50-х, американское общественное мнение из отвращения к маккартизму пыталось отшутиться от проблемы элитарного шпионажа в Америке.

Марина Ефимова: Тут нужно вспомнить о еще одном повороте этого дела. В 1992 году генерал Дмитрий Волкогонов, тогда заведующий архивами КГБ и военной разведки, заявил, что в архивах КГБ нет документов, из которых бы следовало, что Хисс был советским агентом. Хотя, добавил через некоторое время Волкогонов, документы могли быть уничтожены. Однако вот что рассказал бывший генерал КГБ Олег Калугин в беседе с нашим корреспондентом Раей Вайль.

Олег Калугин: Шпионажем в Америке занимались две организации. Это НКВД, МГБ, КГБ, то есть представили секретной полиции, и Разведывательное управление Генерального штаба ГРУ. Алжер Хисс не был агентом КГБ и, кстати, я об этом говорил неоднократно публично. И когда Алжер Хисс обратился ко мне с письмом где-то три-четыре года назад с тем, чтобы я подтвердил, что он не был агентом КГБ, то я это сделал с удовольствием. Это, однако, не исключает, что он был агентом иной службы, то есть ГРУ. И если исходить из ныне опубликованных материалов перехвата и дешифрования переписки между резидентурами КГБ и ГРУ в Вашингтоне и Нью-Йорке с Москвой, то из них следует, что Алжер Хисс работал на Москву и работал на военную разведку Советского Союза.

Рая Вайль: Если он не был шпионом, то то, что он отсидел лет пять, безвинный человек, это очень много, а если он был, то это вроде как очень мало, его же все-таки отпустили.

Олег Калугин: Потому что в то время, когда он был осужден, это был 50-й год, использовать материалы перехвата шифрованных сообщений резидентур в Америке с Москвой было невозможно в интересах конспирации и для сохранения в тайне этого весьма успешного мероприятия американских контрразведывательных служб. И тут можно понять, что его обвинили тогда в лживых показаниях, и это послужило причиной его тюремного заключения. То есть они ему дали по минимуму того, что можно было тогда использовать. Я вовсе не хочу сказать, что американцы пытались использовать какую-то липу, чтобы оправдать. В данном случае я вижу озабоченность и нежелание раскрывать, откуда идет информация.

Рая Вайль: Свое мнение вы высказали, а вот точка зрения официальной Москвы?

Олег Калугин: В Москве никогда не признавали шпионов. Даже такая известная пара, трагически погибшая на электрическом стуле, Юлиус и Этель Розенберги. Ведь они были советскими шпионами. Более того, они были награждены высшей советской наградой - Героями Советского Союза. Ведь далеко не все об этом знают. Но я не помню ни одного случая, чтобы кто-либо публично признал, что Розенберги работали на советскую разведку. И вообще, я должен сказать, что эта полемика вокруг имени Хисса, и в какой-то мере Розенбергов, она возникает периодически, потому что многие американские либералы, которые в прошлом были попутчиками, сочувствовали коммунистическим идеям или были социалистами, что в Америке было не очень популярно, они никак не могут смириться с мыслью, что коммунистическая идеология неизбежно толкала людей в объятия советской разведке.

Потенциально коммунист, настоящий коммунист, он и должен был работать на советскую разведку, если он не выступал в качестве официального члена партии и, таким образом, освобождал себя от необходимости тайного сотрудничества. Но я знаю личные примеры, потому что я в этом сам принимал участие, когда молодых американцев, жаждавших вступить в американскую Компартию, я уговаривал этого не делать, я говорил: "Что выделаете? Вы сломаете себе карьеру, жизнь. Вы будете членами партии, но нелегальными членами партии, я вам обещаю". И они работали на советскую разведку, и многие считали, что это их гражданский долг - выйти за рамки национальной принадлежности и стать более активным участником в этом процессе освобождения мира от зла, от фашизма и от капитализма, в конечном счете. Таких было немало. Возьмите Кима Филби. Ведь когда он был завербован в 30-х годах, когда Европа была охвачена депрессией, а в Германии фашизм уже пришел к власти, для Филби ответ был однозначен, для него свет шел с Востока из Москвы. И многие из них совершенно добровольно, с такими высокими, идеалистическими, романтическими представлениями о Советском Союзе, были готовы идти на любое, чтобы способствовать победе социализма.

Рая Вайль: Да, за идею, и деньги тут, конечно, были не главным.

Олег Калугин: Деньги – нет. Я же с Филби работал лично, но не в Лондоне, а уже когда он был в Москве. И даже в Москве, живя на пенсию, которую ему предоставило КГБ, и имея возможность пользоваться разными привилегиями, он ими пользовался, но он никогда не брал деньги. И когда такие попытки делались, он всегда говорил: "Нет, ребята, деньги я от вас никогда не брал и брать не буду".

Марина Ефимова: В марте прошлого года в России была рассекречена еще серия документов, из которых следует, что на Ялтинской конференции действовал советский агент под кодовым именем Алис, и что, вероятно, только вероятно, это был Алжер Хисс. Как говорится, опять проклятая неизвестность. Уже незадолго до смерти Хисса с ним беседовал биограф Ричарда Никсона Герберт Пармет.

Диктор: Если этот человек был виноват, то он не оставил никаких следов своих преступлений. У меня было ощущение, что я разговаривал с невинным человеком или с замечательным актером, с высшей квалификации шпионом, до конца верным своей легенде.

Марина Ефимова: Впрочем, могли быть и другие причины глухой "несознанки" Хисса. О них говорится в книге Ребекки Вест "Новый смысл измены".

Диктор: "В 1948 году, на собрании Прогрессивной партии, один русский забылся и рассказал. Сейчас, когда война кончилась и начались открытые суды над шпионами, советских агентов в Англии инструктируют сознаваться в том, что они были шпионами и сознаваться в тех действиях, в которых их конкретно обвиняют. А больше - ни в чем. Таких же агентов в США инструктируют вести себя совершенно по-другому и ни в чем не сознаваться. Потому что в Америке процедура судебных процессов такая долгая и запутанная, что правда почти никогда не выплывает наружу, так что от агентов требуют, чтобы они стояли на своей невиновности, как бы нелепо это ни выглядело в свете известных фактов.

Мортон Блам: Сегодня дело Хисса-Чамберса остается открытым, вопреки убедительным доказательствам, уличающим Хисса, вопреки тому, что большинство его современников, либералов и консерваторов, восприняли факт его шпионажа как данность. Почему? Потому что Алжер Хисс умер, так и не признав свою вину, а личные политические симпатии, связанные с тем периодом, все еще сильны. Дело Хисса было частью биографии Ричарда Никсона, нелюбимого многими американцами. И сегодня они все еще говорят себе: вполне возможно, что Хисс был первой жертвой Никсона. Послевоенный антикоммунизм был комплексным, разнообразным явлением. Сенатор Маккарти, сделавший очень короткую, но яркую карьеру на антикоммунистической агитации, на разоблачении тайных коммунистов, был лишь одним из его экстремальных проявлений. Все страны Западной Европы, а не только США, проходили через этот феномен, проявлявшийся в различных политических, экономических формах. Например, восстановление разрушенной Европы на американские средства, знаменитый План Маршалла, был во многом проявлением антисоветской солидарности, как и создание оборонительного военного блока НАТО. Что же касается социально-политического феномена маккартизма, то он появился не на голом месте. Помимо Хисса были разоблачены вполне серьезные советские агенты, например, супруги Розенберг, Клаус Фьюкс, Герри Голден. Политические страсти, подогретые Маккарти, довольно быстро отошли. Уже в 1954 году Сенат ограничил его деятельность, после чего влияние Маккарти быстро сошло на нет. И не надо преувеличивать силу маккартизма, и представлять те времена так, будто мы все забились под кровати и не решались слово сказать, дабы нас не записали в коммунисты. Маккартизм, конечно же, был побочным отходом демократии. Его агрессивная демагогия увлекла общественное мнение только на короткий срок. Демагоги быстро взлетают в любом демократическом обществе.

Но маккартизму противостояли и пресса, и многие законодатели. После выборов 1952 года, когда к власти пришло республиканское правительство Эйзенхауэра, Маккарти попытался было распространить свое влияние на Белый Дом, на Госдепартамент, на армию, но он явно не рассчитал свои силы и подписал приговор своей политической карьере. Началось его падение.

Марина Ефимова: Оба участника судебного дела Чамберс-Хисс умерли, однако сам этот случай останется в американской истории не просто судебной загадкой, но и примером противостояния двух подходов к общественному устройству. Рыночная система против социалистической, справедливость и законность против правительства, инстинкт национального самосохранения против интернационального альтруизма, политическая трезвость против политической мечтательности.