На совладелицу петербургского кафе Beirut заведено уголовное дело, 29 ноября обыск прошел у нее дома. В сентябре и октябре в кафе несколько раз приходили с обысками сотрудники Следственного комитета, Роспотребнадзора и МЧС.

Единственной причиной своих бед в кафе считают случайного посетителя, который еще летом пытался воспользоваться туалетом заведения, но получил отказ.

В принципе, ничего предосудительного в том, чтобы зайти в кафе с целью посетить туалет, нет. И сотрудники кафе Beirut говорят, что вежливым и приветливым посетителям они никогда в такой простой вещи не отказывают. А когда человек шумит, ругается и может произвести не совсем приятное впечатление на людей, которые сидят за столиками, то они не считают нужным его пускать. Не пустили они в июле некоего молодого человека, который, по их словам, вел себя именно таким образом. А 7 сентября в кафе нагрянули с обыском следователи, Роспотребнадзор и МЧС, и в молодом следователе, проводившем обыск, один из сотрудников кафе узнал того самого молодого человека, который летом неудачно пытался справить в Beirut'е нужду. Еще один обыск прошел 23 сентября, результатом стали изъятый безо всякой описи кассовый аппарат, сервер, терминал и уставные документы заведения – то есть именно то, без чего работать невозможно. Кафе не работало целую неделю, потом все-таки открылось, потерпев, естественно, немалые убытки. Но и на этом дело не кончилось – 29 ноября обыск прошел уже дома у Елизаветы Извозчиковой, совладелицы кафе, на которую заведено уголовное дело по статье 238 Уголовного кодекса "Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности". По словам Елизаветы, женщина-следователь, пришедшая с обыском, позвонила в ее квартиру в 7 утра.

– Она пришла ко мне в сопровождении сотрудника районного ОБЭП и двух понятых. Они предъявили постановление об обыске, из которого мне стало ясно, что в отношении меня заведено уголовное дело по 238-й статье. В этой статье ничего не говорится о причинении кому-либо вреда – только об оказании услуг ненадлежащего качества. Чтобы возбудить по ней дело, достаточно зафиксировать какие-то нарушения, например, санитарных норм. Мы все указанные нам нарушения быстро устранили и предоставили отчет в Следственный комитет. Мы ведь недавно открылись – только в конце февраля этого года, провели капитальный ремонт, замену общих коммуникаций – там состояние подвала было не очень хорошее. Потом мы восстановили историческую витрину, сделали внутри качественный ремонт, установили на кухне новое оборудование и вообще надеялись приносить людям пользу, кормить их вкусно и хорошо обслуживать. Я по образованию дизайнер, мне очень хотелось сделать красивое кафе. И я человек ответственный, поэтому я старалась, чтобы все было в порядке, чтобы огнетушитель был с паспортом, чтобы на кухне было чисто, в общем, чтобы соблюдались все правила. Но 7 сентября у нас прошла первая проверка, следователь из Следственного комитета выгнал всех на улицу, требовал, чтобы мы подписали какие-то документы, не читая, грозил, что иначе он все тут закроет, сильно давил на моего достаточно юного администратора.

– А повод был какой-то для этой проверки, с чего все началось?

– Мое служебное расследование показало, что наш администратор еще в середине июля видел этого молодого человека, оказавшегося следователем, – он не пустил его в туалет. У нас были гости, а тот требовал в грубой форме, размахивал руками, ругался, поэтому его и не пустили. Вторая проверка под руководством этого следователя прошла у нас 23 сентября, он изъял у нас кассовый аппарат и еще кучу вещей. После этого проверка была закрыта, потом решение о ее закрытии было отменено, все направили на доследование и устроили еще одну проверку. Роспотребнадзор и МЧС зафиксировали у нас четыре нарушения. Два из них мы сразу же устранили – установили недостающий умывальник и бактерицидную лампу. А еще два нарушения просто не существуют: нам сказали, что у нас должны быть двери шириной не менее 1 метра и второй эвакуационный выход. Но по правилам пожарной безопасности широкие двери и второй выход обязательны только для помещений площадью свыше 100 квадратных метров и если эвакуируемых больше 50, а у нас за столиками всего 30 мест. Мы все это объяснили, приложили документы, в том числе кадастровый паспорт, где видно, что площадь у нас всего 63 метра. И попросили вернуть изъятые у нас вещи как не относящиеся к сути проверки. Но вместо ответа было возбуждено уголовное дело. В его основу легли все те же два нарушения, обнаруженные МЧС, но я не верю, чтобы сотрудник МЧС не был знаком с обсуждаемыми нормами. Третье нарушение состоит в том, что мы, по мнению Роспотребнадзора, не имеем права работать с неочищенными корнеплодами, для этого нужна отдельная ванна или даже целое помещение. И мы стали заказывать очищенные корнеплоды, то есть, по сути, работать с полуфабрикатами, о чем сразу же отчитались. Но это ни на что не повлияло. На допрос меня вызвали 29 ноября, но я отвечать на вопросы отказалась, чтобы лучше ознакомиться с текстом постановления о возбуждении уголовного дела, так что пойду в Следственный комитет 5 декабря, в понедельник. За время, пока у нас шли проверки, мы потерпели большие убытки – не работали целую неделю, многие наши клиенты и сейчас думают, что мы до сих пор закрыты. Ни с кем из моих коллег никогда ничего подобного не случалось, и я продолжаю надеяться на справедливость. Мы ничего не нарушали, мы добросовестные налогоплательщики и предприниматели, которые делают свой маленький бизнес и никому не мешают, – рассказывает Елизавета Извозчикова.

Адвокат Борис Грузд считает, что в данном случае уголовное преследование применяется не по прямому назначению.

– Я думаю, что иногда уголовные дела возбуждаются без достаточных оснований и используются для посторонних целей – как средство мести, борьбы с неугодными лицами. Мне кажется, что это как раз такой случай. Нередко бывает так, что даже при очевидном нарушении уголовного законодательства возбудить уголовное дело чрезвычайно трудно, огромное количество сил уходит на то, чтобы довести явное преступление хотя бы до уголовного дела. А здесь оно возбуждено, что называется, на ровном месте. Ведь кроме нарушения законодательства при возбуждении уголовного дела существует такой важный элемент, как общественная опасность. Но в данном случае придрались, что называется, к телеграфному столбу. Я уверен, что у любого предпринимателя и даже у крупной государственной компании таких нарушений можно найти десятки. В чем здесь нарушенное общественное благо – такое, что нужно прибегать к уголовным репрессиям? Это ведь крайнее средство, которое нужно применять очень избирательно и осторожно, когда другие инструменты уже не работают. Это классический случай "закошмаривания бизнеса".

– А есть ли надежда наказать тех, кто высасывает такие дела из пальца?

– Предпринимать для этого шаги просто необходимо. Все это выглядит особенно резким контрастом на фоне нашумевшего случая, когда женщина была убита, хотя она вызывала полицию в связи с угрозами своего сожителя, но дежурная, лучшая участковая города, ей сказала, что вот когда ее убьют, то они приедут и опишут ее труп. А тут на кафе обрушился Следственный комитет, сфера которого вообще-то – тяжкие и особо тяжкие преступления. И у них находятся силы и время, чтобы заниматься вот этой ерундой? – отмечает адвокат Борис Грузд.

Депутат петербургского Законодательного собрания 5-го созыва Александр Кобринский замечает, что преследование совладелицы кафе Beirut не является в России чем-то из ряда вон выходящим.

– Недавно все смотрели видео, где охранники пытались не пустить в кафе пьяного, оказавшегося сотрудником полиции, и через некоторое время туда приехал ОМОН и задержал этих охранников, которые всего-навсего выполняли свою работу. Но ситуация вполне объяснима, потому что правоохранители считают себя людьми высшего сорта, наделенными особыми правами, в том числе на фабрикацию дел с целью личной мести. Это очень распространено – ведь закон допускает возможность возбудить уголовное дело, приостановить деятельность предприятия, конфисковать орудия труда, компьютеры, все что угодно. Может быть, дело через год закроют, но восстановить деятельность предприятия после таких потрясений не всегда возможно. Именно поэтому, кстати, сейчас активно обсуждается вопрос о том, чтобы вообще запретить содержание под стражей и выемки имущества для людей, занимающихся коммерческой деятельностью. До чего же надо дойти, чтобы открыто признавать, что у нас уголовные дела против коммерсантов в подавляющем большинстве заводятся с корыстными целями или из мести! Ясно, что существуют воры и мошенники, но получается, что они уже составляют меньшинство среди фигурантов подобных дел. Такая вот система и такая юриспруденция. Мы видим, что в России сложилась совершенно особая обстановка. Я не знаю, может, Путин и искренне говорил об инвестиционном климате, но уже нет никакой возможности в ручном режиме управлять сотнями тысяч этих мелких князьков. У нас же каждый капитан полиции, каждый помощник следователя или младший помощник прокурора – это князьки, они привыкли так жить, они так живут уже четверть века. И они не хотят жить по-другому, что бы ни говорил Путин, – считает депутат.

По мнению Александра Кобринского, это сознание, что я барин, а вы – мои холопы, очень трудно истребимо, и создается впечатление, что у главы государства просто нет рычагов воздействия на российскую правоохранительную систему, что ее надо полностью разбирать и собирать заново.

С 29 ноября совладелица кафе Beirut Елизавета Извозчикова находится под подпиской о невыезде.