Анна Бобрикова после родов во Владимирском областном перинатальном центре впала в кому и через пять месяцев умерла. Ее мужа Сергея Плаксина глубоко потрясла смерть жены, которая до поступления в роддом была совершенно здорова.

Не менее сильно его потрясло столкновение с российской системой здравоохранения. По словам Плаксина, главный врач Владимирского областного перинатального центра Надежда Туманова и глава департамента здравоохранения Владимирской области Александр Кирюхин всеми возможными способами препятствовали расследованию смерти Анны. Чиновники скрывали подробности гибели молодой матери и бездействовали в ответ на обращения Плаксина. Он решил сделать все возможное, чтобы узнать правду о смерти жены и наказать виновных.

Плаксин создал сообщество в социальной сети "ВКонтакте", в которое вступили 15 000 пострадавших пациентов и их родственников. Плаксин получил уже тысячи свидетельств преступной халатности в сфере здравоохранения от жителей Владимира и других городов. В начале сентября этого года Плаксин провел во Владимире митинг "За качественную медицину". В ближайшее время планирует собрать еще один митинг с требованием уволить Туманову и Кирюхина. В интервью Радио Свобода Сергей рассказал, как непрофессионализм и равнодушие чиновников сделали из аполитичного обывателя гражданского активиста.

– Я не хотел быть гражданским активистом. Я никогда не интересовался политикой. И к медикам почти никогда не обращался, только зубы лечил в частной клинике. Я работал программистом в большой компании, хорошо зарабатывал, мог позволить себе не иметь дела с государственной медициной. Потом встретил Аню, лучшую женщину на свете, купил дом во Владимирской области, женился. Вскоре после свадьбы Аня забеременела. Я хотел одного: спокойно жить в своем доме с любимой женщиной и воспитывать детей. Но гибель Ани и преступное поведение чиновников системы здравоохранения изменили мою жизнь.

– Почему вы думаете, что Анна погибла из-за врачебной ошибки?

– Аня стояла на учете в женской консультации, постоянно посещала врача, чувствовала себя прекрасно. Она регулярно делала УЗИ и выполняла все рекомендации медиков. Врачи говорили, что беременность проходит почти идеально. За неделю до родов Аня легла во Владимирский областной перинатальный центр. Я приходил ее навещать, во время встреч жена говорила мне, что анализы хорошие, самочувствие отличное. Девятого июня, перед праздниками, Аня сказала, что рано утром идет рожать. Я ждал звонка целый день, потом позвонил в больницу сам. Мне ответили, что родился сын, а у Ани после родов было небольшое кровотечение и она сейчас спит. Утром я поехал в больницу. Несколько часов ждал главного врача, потому что другие медработники боялись мне даже в глаза смотреть. Главный врач Надежда Туманова объяснила, что жене успешно сделали операцию. Аня не может говорить по телефону, потому что она под наркозом, и через час ее повезут во Владимирскую областную клиническую больницу на очищение почек. В какое именно отделение, главный врач не пояснила.

​ Поздно вечером я нашел Аню в реанимации этой больницы. Я сидел в коридоре и долго ждал, ко мне никто не выходил. Медсестры пожалели меня и провели к дежурному врачу. Он сообщил, что Аня в коме, у нее отказали почки. Врач в хамской манере говорил, что не знает, как моя жена оказалась в таком состоянии. Он кричал, что "работает с тем, что ему привезли". В этой больнице мне много раз хамили, орали матом. Я никогда не матерюсь и не хамлю, даже в кризисных ситуациях держу себя в руках. Меня и мать Ани не пускали в реанимацию, не давали посмотреть на жену даже издалека. Не рассказывали подробности о состоянии Ани.

– Туманова объяснила вам, почему Анна впала в кому?

– Она задавала много вопросов. Особенно ее интересовало, чем болели родители Анны. Я потом понял, что они решили любым путем доказать, что у Ани было генетическое заболевание крови. Так хотели объяснить кровотечение наследственностью жены, что даже сына мне сначала не отдавали. Уверяли, что сын, скорее всего, тоже болен и его надо тщательно обследовать. Потом наврали мне, что у ребенка желтуха и его на месяц оставят в больнице. Я увидел, что кожа сына нормального цвета, и забрал его домой. Через пять дней после родов, не предупредив меня, Аню увезли в гематологический научный центр, который находится в Москве, на Новом Зыковском проезде. Я сначала обрадовался. Я подумал, что в Москве больше возможностей и врачи нам обязательно помогут. Я пришел на встречу с главным врачом этого центра с фотографиями Ани и сына. Очень хотел поблагодарить московских врачей.

– За что?

– За лечение Ани. Первое, что сделал главный врач, когда я к нему зашел, – вызвал охранника. Сказал, что на всякий случай. Главный врач отказался объяснять, как Аня потеряла почти всю кровь, потому что моя жена запретила сообщать кому-либо о состоянии ее здоровья. Я подумал, что это злая шутка. Но потом на все мои вопросы чиновники различных ведомств отвечали: врачебная тайна. Я понял, что им есть что скрывать. Они сделали что-то не так и пытаются замести следы. В гематологический центр Аню отправили не для того, чтобы спасти ее. Они хотели найти у моей жены генетическое заболевание и сделать Аню виноватой. Я выяснил, что у гематологического центра тесные связи с Владимирским областным перинатальным центром. Аня лежала в этом гематологическом центре несколько месяцев. В августе мне сказали, что генетических заболеваний у жены не нашли, и попросили освободить койку. Руководство гематологического центра хотело вернуть жену во Владимирскую областную больницу. Но я не согласился, потому что нельзя отдавать жертву в руки преступников. В этот момент СК уже возбудил уголовное дело по статье "Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности". Я стал искать больницу, куда можно перевести Аню, делал запросы в различные медучреждения, писал во все инстанции. В результате меня пригласила на прием директор департамента медицинской помощи детям и службы родовспоможения Минздрава Елена Байбарина. Я шел на встречу с надеждой: она нам обязательно поможет. Но Байбарина сурово сказала: перспектив у Ани нет, ее надо вернуть во Владимирскую областную больницу. И посоветовала "не рыпаться", все равно ничего не добьюсь.

– Как вы решили поступить в этой безвыходной ситуации?

– Я больше жизни люблю свою жену. Я верил, что ей можно помочь, и решил пойти на крайние меры. Я провел митинг во Владимире.

– Как вы организовали митинг?

– Я написал письмо о своей ситуации в местные интернет-издания. В ответ получил много сообщений от пациентов и их родственников. Люди поддерживали меня и предлагали помощь. Тогда я создал группу в "ВКонтакте" для всех пострадавших от российского здравоохранения. Она очень быстро пополнялась новыми участниками. Когда я предложил участникам группы провести митинг за качественную медицину, меня поддержали. Раньше я думал, что митинг – это флешмоб, на который люди приходят со смешными плакатами, чтобы покрутиться у телевизионных камер. Но оказалось, что митинг – очень эффективный инструмент. На мой митинг собралось много людей. Плакаты у нас были скромные, с текстами по существу. Я давал микрофон только пострадавшим, которых знал лично. Я раздавал во время акции анкеты и ручки, чтобы люди писали о своем опыте столкновения с произволом в российском здравоохранении. Я собрал около 150 анкет с фактами, именами и фамилиями.

– Администрация Владимира без проблем согласовала митинг?

– Сначала чиновники сказали, что готовы согласовать митинг, только если он пройдет в восемь утра в выходной день. Я добился разрешения провести митинг в двенадцать часов дня. Митинг мне помогал организовывать друг Кирилл Николенко. Накануне митинга Николенко позвонил человек от Кирюхина и попросил предупредить, что меня терпят лишь до выборов, потом уголовное дело закроют, а мне заткнут рот.

– Он представился?

– Этот человек сказал, что работает главным врачом одной из владимирских больниц. Он хорошо знал мельчайшие подробности ситуации. Звонивший от Кирюхина обещал, что Аню перестанут лечить. Еще он сказал, что если я или мои близкие заболеют, нас не будут лечить, так как от Кирюхина зависят не только государственные больницы, но и частные клиники, которым он выдает лицензии. Со мной и моей группой поддержки будут бороться методом естественного отбора.

​– Методом естественного отбора? Врач так и сказал?

– У меня есть аудиозапись, которую я отнес в полицию и написал заявление. Участники моей группы поддержки (молодые матери в основном) тоже получали угрозы от департамента здравоохранения. Недавно я узнал, что чиновники заставили медиков подписать заявление в СК. Меня пытались обвинить в возбуждении в интернете ненависти к медицинскому сообществу. Рассказали мне об этом сотрудники Владимирского областного перинатального центра. Рядовые врачи и медсестры мне сочувствуют, приносят извинения, поддерживают, дают советы. Несмотря на противодействие, митинг состоялся. Я собрал толстую пачку свидетельств беззакония во владимирских больницах и поехал в Москву. Я относил их в Минздрав, Администрацию президента, прокуратуру, Общественную палату, Следственный комитет, куда только мог. И добился результата. В октябре министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова написала распоряжение перевести Аню в клиническую больницу №119 в Химках. Она обслуживает работников РОСКОСМОСа.

Там впервые со мной общались по-человечески. Врачи подробно отвечали на мои вопросы, сочувствовали. Я выяснил, что Аню в больницах заразили различными инфекциями. Через несколько дней после перевода в клинику РОСКОСМОСа Аня умерла. Вскрытие делали сотрудники СК. Дело переквалифицировали по статье "Причинение смерти по неосторожности". На похороны и отпевание приходили незнакомые люди и умоляли меня наказать виновных в гибели жены. В "личку" писали жертвы российской медицины и рассказывали свои истории. Одна страшнее другой.

Например, во Владимирском областном перинатальном центре погубили здоровье 19-летней Галины Фоминой. У Гали после родов открылось кровотечение, и она потеряла сознание на родильном кресле. Врачей рядом не было. Соседка по палате увидела, что Галя умирает. Девушка стала звать на помощь. Галю спасли, но она не может больше иметь детей. Галя рассказывала, что в реанимацию приносили бумаги на подпись и подписывали за нее. У меня множество свидетельств, что в государственной медицине процветает коррупция. Даже Аня рассказывала, что во Владимирском областном перинатальном центре женщинам предлагают положить пятнадцать тысяч рублей врачу в карман за "человеческое отношение". Аня запретила мне давать врачам деньги, потому что нехорошо поощрять вымогательство.

– Как вы думаете, в чем причина такой ситуации? Например, министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова объясняет многие проблемы в российской медицине "бесстыдно низким уровнем образования в медицинских вузах". Почти то же самое говорит заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников. А врачи, которые в 2014 году выходили на митинги "За достойную медицину" в Москве и других городах, уверены, что в развале здравоохранения виноваты чиновники, которых интересует "доходность" и "оборот" койки больше, чем здоровье людей.

– Я думаю, что проблема в системе. Чиновники живут в своем государстве, они прикрывают друг друга и чувствуют себя безнаказанно. Рядовые врачи и медсестры, с одной стороны, такие же жертвы этой системы, как пациенты. С другой стороны, врачи и учителя – основная сила, которая влияет на результаты выборов. Не секрет, что бюджетников сгоняют на митинги. Например, на второй день после родов жены я не мог до врачей дозвониться, потому что они были на митинге в честь Дня независимости. Девушки, которые лежали с Аней в одной палате, сказали мне, что накануне митинга и праздников врачи стимулировали у женщин роды. Наверное, у моей жены тоже. А еще виноваты мы все. Мы знали о беспределе, но бездействовали, потому что до определенного момента нас это напрямую не касалось. Многие пострадавшие от недобросовестных чиновников и врачей пытались бороться, но ничего не добились, потому что не выдержали давления, устали, закончились деньги. Чиновники, видимо, думали, что я тоже подергаюсь, получу миллион бессмысленных отписок и перестану. Но я не сдамся. У меня растет сын. Он однажды меня спросит, почему умерла его мама. Я хочу сделать все возможное, чтобы такие трагедии не повторялись, чтобы врачи не брали взятки, чтобы чиновники не врали и не присылали отписки. Хамские издевательские отписки.

"В этом году рождаемость повысилась на треть процента, а смертность снизилась на треть процента" – вот что они пишут в ответ на требование разобраться в ситуации, повлекшей гибель пациента. В общем, до Нового года я планирую провести митинг за отставку Тумановой и Кирюхина. У меня сотни свидетельств нарушений в перинатальном центре, тысячи – в других медицинских учреждениях Владимира. Многие люди рассчитывают на меня, и я их не подведу.

– Так получилось, что из-за личной трагедии вы стали лидером стихийного движения пострадавших пациентов. Вы планируете дальше отстаивать права жертв врачебных ошибок, коррупции в медицине и бездействия чиновников?

– У меня пока есть конкретная цель: убрать из здравоохранения Владимирской области чиновников и врачей, которых я считаю виновными в гибели моей жены. Я не политик, я плохо умею выступать и говорить, но умею действовать. И я хороший программист, у меня мозги заточены эффективно решать проблемы вопреки всему. Конечно, я буду делиться опытом с людьми, которым нужна помощь. Мой адвокат уже сейчас бесплатно помогает другим пострадавшим. Мне тоже помогают разные люди. Например, директор ритуального агентства не взял ни копейки за похороны Ани. Он не знал меня лично, только слышал, что с нами произошло. Я понял, что в России очень много добрых, неравнодушных людей. Но ни один чиновник не принес соболезнования нашей семье.

В департаменте здравоохранения Владимирской области отказались оперативно предоставить комментарии Радио Свобода. Главный врач Владимирского областного перинатального центра Надежда Туманова также не рассказала нам свою версию событий.