На этой неделе стало известно, что министр образования и науки Ольга Васильева уволила ректора Московского педагогического государственного университета Алексея Семенова. Три года назад академик РАН и РАО Семенов возглавил вуз, обладавший на тот момент скандальной репутацией одной из главных в России фабрик фальшивых диссертаций: именно благодаря разоблачению местного диссертационного совета получило широкую известность сообщество "Диссернет".

За три года руководства МПГУ Семенову удалось как минимум избегать новых громких скандалов, более того, в университете начали внедрять современные подходы к педагогической практике, а выпускники вуза вновь оказались востребованы в лучших московских школах.

Ожидается, что новым ректором МПГУ будет избран Алексей Лубков, ранее работавший с Семеновым в должности проректора университета, а сейчас занимающий должность заместителя директора департамента госполитики в сфере высшего образования Минобрнауки. Семенов сказал Радио Свобода, что конфликта с подчиненным у него не было, но их взгляды на приоритеты образовательного процесса существенно расходились.

На одном из недавних министерских совещаний Алексей Лубков выступил с речью, насыщенной патриотически-консервативной риторикой. "Ценности и смыслы, сохранение и укрепление национально-культурной и гражданской идентичности личности педагога неизбежно готовят поворот в этой области, определяющей нашу национальную безопасность, – заявил среди прочего Лубков. – Когда мы говорим об идеале будущего учителя, мы должны ориентироваться на нашу культуру. Нашу непрерывную культуру, ее традиции, ее коды, ее матрицу, потому что все это заложено изначально в нас, в том потоке исторического бытия, который мы должны осмыслить". На том же совещании чиновник раскритиковал нынешнее руководство МПГУ, посетовав на то, что Алексей Семенов “готовит универсального педагога, а не педагога-предметника”, а из-за этого вуз теряет свои позиции.

Практически одновременно с сообщением об увольнении Семенова из МПГУ стало известно о назначении нового и.о. ректора в другой крупнейший педагогический вуз России, Петербургский педагогический университет имени Герцена. Им стал выходец из СПбГУ Сергей Богданов. Смена руководства двух наиболее авторитетных педагогических вузов может показаться первым шагом недавно назначенного министра науки и образования Ольги Васильевой к масштабным преобразованиям в общем образовании. Васильева известна своими консервативными высказываниями и тесной связью с РПЦ, это дает почву для опасений, что соответствующая идеологическая повестка, в духе риторики Алексея Лубкова, будет транслироваться на школьное образование.

Однако Алексей Семенов уверяет, что в его увольнении нет политической подоплеки и что внедренные им в МПГУ педагогические инновации лежат с патриотическим воспитанием в разных плоскостях. Кроме того, Семенов уверяет, что Сергея Богданова нельзя назвать консерватором, и его назначение – скорее шаг к более прогрессивному педагогическому образованию.

Научный обозреватель Радио Свобода посетил Алексея Семенова в Центральной клинической больнице РАН, где академик сейчас проходит лечебный курс, и обсудил итоги трехлетней работы в МПГУ, конфликт старого и нового и будущее образования при новом министре.

​– Какие вы ставили перед собой задачи, когда согласились возглавить педагогический университет?

– Часто вспоминают про тот уровень коррупции, воровства, лживости, который был до меня, но это была простая техническая задача. Ради ее решения меня, наверное, и звали на ректорство, но у меня, безусловно, были свои мотивы, а это было необходимое "обременение". С этими проблемами на уровне криминала удалось разобраться довольно быстро. А более существенной, конечно, была попытка построить систему педагогического образования, реально эффективную и полезную для школы. И я считал, что мой 20-летний опыт руководителя региональной системы повышения квалификации, самой крупной в стране, имеет непосредственное отношение к тому, как готовить будущего учителя, а не только переподготавливать уже существующего. Это была серьезная и большая задача, но некоторую надежду на успех для меня давал ряд обстоятельств, которые почти одновременно случились в судьбе страны, учительства, школы и моей личной. В первую очередь, это изменение психологии, отношения в обществе к профессии учителя, которое началось с программы реального повышения оплаты труда, с программы лучшего оснащения школ, строительства новых школ и так далее. Кроме того, я чувствовал, что в крупнейших педагогических вузах, не только в нашем, но и во многих других, возникла потребность существенных перемен.

– Какого рода должны быть эти перемены?

– Для меня важнейшим элементом этих перемен была связь со школой, с общим образованием. Я и сам работал в школе почти 10 лет, работал в системе повышения квалификации, непосредственно со школьными учителями, поэтому мне было понятно, что нужно делать в системе подготовки учителей, что окажется полезным в будущем для всей системы общего образования. Очень важным было добиться, чтобы лучшие выпускники педагогических вузов шли работать в школу. Вот эти положения – связь со школой и чтобы наши лучшие выпускники шли в школу – были для меня существенными факторами, которые определили мои цели и задачи. Во многом, мне кажется, их удалось реализовать. Вот сейчас у нас перед университетом стоит очередь, говоря фигурально, из директоров лучших московских школ, ожидающих, когда к ним придут выпускники нашего вуза. В школах их знают, потому что наши студенты приходят в школу на практику, приходят на практику в детский сад, и практика эта очень серьезная, она является и источником для вопросов, и местом, где ты проверяешь ответы, которые получил в вузе. Мы используем элементарное технологическое средство – ты свои занятия снимаешь на камеру, на мобильный телефон. Дальше эти видеозаписи размещаются в интернете, в закрытом его участке, где можно их анализировать вместе со своим преподавателем. То, что практика является источником психолого-педагогической проблематики, методической проблематики, – это очень существенно.

– В СМИ были сообщения, что на министерском совещании Алексей Лубков критиковал вас за то, что вы “готовите универсального педагога, а не педагога-предметника", и из-за этого вуз теряет позиции. Для этой претензии есть основания?

– Предметная подготовка находится в той же линии прямого взаимодействия со школой и ответов на вопросы школы. Мы считаем, что наш выпускник в первую очередь должен блестяще знать предмет, и хотим добиться, чтобы такие отличные выпускники хотели работать учителями и шли в школы. Если он знает предмет не блестяще, а хорошо, ну, наверное, есть категория школ, особенно в регионах, где тоже его возьмут с распростертыми объятиями, но это не лучший вариант, а необходимость из-за дефицита кадров. А если он "троечник" в университете, тогда, честно говоря, я бы очень не хотел, чтобы такой выпускник вообще шел работать в школу, хотя он и освоил федеральный стандарт и мы обязаны выдать ему диплом. Конечно, отличник должен быть отличником не только в смысле знания школьного предмета. Общая культура тоже есть элемент квалификации учителя. Как-то мы обсуждали это с московскими директорами, и один из них, задумавшись, сказал, что, наверное, самое важное для учителя – это именно общая культура. И конечно, воспитание. Естественно, что учитель – это будущий воспитатель, воспитывающий и своим предметом, и своим примером, и в каких-то обсуждениях событий, которые происходят в школе, и в вовлечении школьников в ту или иную волонтерскую деятельность, патриотическую и так далее. Все это вместе нам удается реализовывать, но прежде всего, исходя из практики, мы не ограничиваемся какими-то академическими лекциями, которые с кафедры читает пусть и выдающийся профессор. Всякое знание приобретает смысл в том, как оно реализуется в практической деятельности студентов, которые учат и воспитывают самих себя, учат и воспитывают школьников, детей в садике и так далее. На первом курсе мы больше всего именно учим студентов учиться, анализировать собственное учение, анализировать учение своих сокурсников и детей в детском саду.

– Вы довольны тем, чего успели добиться за три года?

– Наши замыслы на разных факультетах университета реализованы в разной степени, где-то больше, где-то меньше. Очень многое сделано в Институте детства, очень интересные процессы идут в Институте физики и технологий информационных систем, да и в других местах, на историческом факультете, у химиков и биологов, в общем, многое сейчас в университете начато вокруг этих идей. Важно, что замыслы и идеи, о которых мы говорим, опираются на очень простые принципы – честности и полезности, чтобы наше вузовское образование было полезно для школы, и чтобы само оно шло наиболее честным и эффективным образом. Если ты постоянно анализируешь результаты учения каждого своего студента, то и студент мобилизуется и начинает учиться более эффективно и честно.

– Ваше увольнение со стороны кажется конфликтом между прогрессивным, инновационным подходом, о котором вы сейчас рассказали, и определенной консервативной повесткой, с которой пришла новый министр образования. Так ли это на самом деле?

– Действительно, это ощущение могло создаться, об этом даже успели написать где-то в СМИ – что имеет место конфликт между старым и новым, поэтому ректора увольняют. Конечно, бывали случаи увольнения ректоров из-за такого рода конфликтов, но и по моему впечатлению от вуза, и по отзывам, которые имеются и в прессе, и в интернете, видно, что наш вуз достаточно благополучен. У нас сравнительно мало конфликтов с работниками, писем в администрацию президента и т. д. Я считаю, что новые процессы, запущенные в вузе, идут достаточно мирно. Хотя, безусловно, психологический конфликт между старым мышлением, где во главе угла стоит профессор, и новым мышлением, где мы идем от ребенка, существует. Для нас ребенок является главным персонажем педагогической поэмы, дальше – учитель школы, мы относимся к нему уважительно и постоянно с ним взаимодействуем и дружим, и дальше уже – студент, и мы его стараемся научить, постоянно контролируя результаты нашей работы, и уже в последнюю очередь профессор, который должен быть эффективным элементом этого механизма. Мы себе представляем ситуацию так. Для кого-то это непривычно, но этот конфликт постепенно преодолевается в умах и сознании людей, не выливаясь в пикеты и демонстрации. А решение о моем увольнении, я считаю, было принято, исходя из соображений прежде всего эффективности управления. Нынешний министр хорошо знаком с нашим будущим ректором – Алексеем Владимировичем Лубковым, поддерживает с ним постоянные отношения, не скрывает этого. Она выбрала Алексея Владимировича в качестве заместителя руководителя Департамента государственной политики в сфере высшего образования, и Алексей Владимирович взялся достаточно горячо проводить какую-то линию, какие-то свои идеи, участвовать в работе педагогических вузов, и я думаю, что какие-то его соображения могут оказаться вполне полезными. Когда его изберут ректором нашего вуза, надеюсь, что и тогда совместная работа с другими педвузами, с другими ректорами будет продолжаться. И я надеюсь, что я и сам буду продолжать принимать в этом участие.

– Насколько вам близка риторика Алексея Лубкова о “культурно-национальной идентичности” педагога, о “матрице русской культуры” и так далее?

– Мне кажется, что за одной и той же риторикой может скрываться совершенно разная практика работы в школе. Недавно на близкую тему давала интервью Ирина Боганцева, директор Европейской гимназии, и она сказала, что к этой фразе Лубкова относится спокойно. Во-первых, потому что она не понимает, о чем, собственно, говорится, но понимает, что там есть разные правильные слова в различных сочетаниях. Во-вторых, она понимает, что с этой фразой нельзя просто пойти в класс и начать там реализовывать матрицу национальной идентичности. Поэтому сначала нужно расшифровать, что стоит за этой риторикой. И здесь начинаются серьезные, сущностные вопросы о том, как нам строить воспитательную работу в конкретных формах, как будет воспитывать своим примером и своим предметом каждый учитель на своем рабочем месте, как он будет обсуждать со своими учениками то, что происходит в его городе, в его селе, в мире. Это очень важно, но это уже определяется не лозунгами. Бороться с лозунгами, мне кажется, очень неблагодарная работа. Другое дело, что лозунги бывают безграмотно построенными и просто непонятными, тогда лучше их отменить и сформулировать свои мысли попроще и покороче, чтобы было понятно, что ты имеешь в виду.

– История вашего увольнения, а также одновременная смена ректора в Петербургском педагогическом университете имени Герцена привлекла особенно большое внимание, потому что недавнее назначение нового министра науки и образования Ольги Васильевой для многих оказалось полной неожиданностью. Мало кто понимает, какую политику будет реализовывать новый министр. Известно, что у Васильевой безусловно консервативный бэкграунд, и многие опасаются, что она будет транслировать консервативную, православно-патриотическую повестку в общее образование. Как вы думаете, стоит ли этого ожидать?

​

– Мне кажется, что те утверждения об образовательной политике, которые сделала Ольга Юрьевна Васильева, соответствуют желаниям, взглядам определенной части и учительства, и населения. Ну, и эти взгляды можно условно назвать консервативными. Например, консервативной является идея, что неплохо было бы отменить в школах ЕГЭ, и вот Ольга Юрьевна высказывается в том смысле, что с ЕГЭ все не очень здорово, и может быть, надо его или вообще отменить, или радикально перестроить. Или болонская система бакалавриата и магистратуры – непонятно, зачем это нужно, а вот специалитет, который когда-то был, это правильная модель, надо к ней вернуться. Мне кажется, к такого сорта высказываниям надо относиться просто как к сигналам, которые ориентированы на определенную группу населения, мобилизуют ее, приглашают к участию в преобразованиях, включению в общую работу. То есть те, кто находился до этого в оппозиции к политике предыдущего министра, сейчас могут быть услышаны. Но дальше нужно рассматривать, в чем конкретно состоят новые предложения. Вот я несколько лет назад был инициатором изменений в ЕГЭ, начавшихся с математики, и я пытался объяснить две очень простые вещи. Первая состояла в том, что экзамены по разным предметам могут быть устроены по-разному, их не надо делать по одному шаблону, и второе, что содержание экзамена сильно влияет на содержание образования. Эти идеи были поняты, экзамен по математике был изменен, и сейчас мы видим, что экзамены по другим предметам тоже меняются. Является ли моя идеология реакционной, прогрессивной или консервативной – я совершенно об этом не думал. Я думал с точки зрения здравого смысла, что российская традиция матобразования противоречит тому, как ЕГЭ был устроен в том году. Я думаю, что похожая ситуация происходит и сейчас, что есть некоторые лозунги, и есть те категории населения, для которых этих лозунги близки, и есть категории населения, для которых этих лозунги выглядят отталкивающими. А дальше будет реализация лозунгов. Вот сочинение – это консервативный подход или прогрессивный? Думаю, что подобного сорта вопросы будут возникать и на других направлениях. Скажем, мы обсуждали с Ольгой Юрьевной, как должно развиваться дефектологическое образование. В стране растет потребность в подготовке дефектологов, тех, кто учит детей с ограниченными возможностями здоровья. Это очень серьезный вопрос, и здесь говорить о консервативной или прогрессивной, модернистской позиции бессмысленно, надо просто смотреть и считать, сколько у нас есть денег, сколько нам нужно педагогов-дефектологов по стране, как мы их будем готовить, сколько лет нужно готовить, будет ли это педагог широкого профиля или узкого... Конкретные совершенно вопросы, которые я буду рад обсуждать и с будущим ректором, и с министром.

– Вы постоянно говорите, что есть лозунги, а есть здравый смысл, и при этом ваше увольнение выглядит как что-то, что скорее вдохновлялось лозунгами, чем было определено здравым смыслом. Вам не обидно, что так получилось?

– Я повторяю: мое увольнение есть следствие здравого смысла министра, который хочет работать с человеком, которого она знает и которому она доверяет. При этом здравый смысл состоит и в том, чтобы я тоже продолжил работу в области педагогического образования, помогая при этом всем шагам, с которыми я буду солидарен, в деятельности министра и будущего ректора. Что касается обид, мне кажется, что для собственного здоровья важно не обижаться, а пытаться видеть позитивное во всех изменениях, которые происходят, – сказал в интервью Радио Свобода Алексей Семенов.