30 мая 2016 года Мариуполь стал еще одним украинским городом, где появилась патрульная полиция. С этого момента прошло 100 дней.

Евгения Иванченко уехала в Ростов еще перед началом боевых действий. Замужем. Являясь дипломированным специалистом в области практической психологии, тем не менее вынуждена была работать там официанткой, чтобы выжить. До родного Мариуполя всего 170 км, за 3 часа можно было спокойно доехать. Потом началась война. Попасть домой стало тяжело, и в конце 2015 года, узнав о наборе в патрульную полицию, она отправила заявку прямо из Ростова. На то, что пройдет, не рассчитывала. Но прошла.

В интервью Радио Свобода Евгения рассказала о том, как ее изменила работа в полиции, каким образом патрульные рушат схему "дать взятку и уехать" и почему стоит продолжать верить в людей.

– Ты два года прожила в Ростове. Как твои коллеги относились к тому, что ты из Украины?

– На моей работе 90% коллектива были фанатами российского телевидения, со всеми вытекающими последствиями. Каждый считал нужным подойти и прокомментировать происходящее в Украине. Была только пара человек, которые действительно сочувствовали нашей стране и поддерживали меня. А у большинства головы были забиты тем, что шло по телевизору.

– Так с чем было связано твое решение вернуться в Мариуполь? С желанием работать в полиции или с нежеланием жить в России?

– Точно не скажу. Начался набор в полицию, и я решила приложить все усилия, чтобы поступить туда. При этом с момента подачи документов на протяжение нескольких месяцев случались какие-то судьбоносные совпадения, стечения обстоятельств… И однажды я проснулась с уверенностью, что должна вернуться, даже если не стану патрульным. Стало понятно, что в Ростове оставаться не нужно.

– Но твоя профессия с полицией связана никак не была. Как ты поняла, что хочешь и, главное, можешь стать патрульным?

– Еще когда я училась на третьем курсе, приходилось обращаться за помощью в милицию. Мне так понравились те, кого я там встретила, что даже захотелось с ними работать. Но в то время девушек в милицию не набирали. Когда я услышала, что идет реформа, не могла не попробовать. К тому же я за справедливость. За то, чтобы все было по закону. В общем, было не только желание, но и вдохновение.

– Пройти конкурсный отбор в полицию было легко?

– Не для всех, в том числе и не для меня. Кому-то давали дополнительные задания, другим задавали каверзные вопросы. Кстати, еще на этапе собеседования выяснилось, что среди претендентов было немало тех, кого называют "сепаратистами". Таких людей отслеживали и сдавали в СБУ.

– Вы сами и сдавали?

– Среди поступающих было много патриотично настроенных людей. Кроме того, никто не хотел, чтобы такой человек в будущем стал его напарником.

– Кстати, по поводу напарников…

– Их было уже четыре.

– Так много?! А менялись они почему?

– Работа с разными напарниками – это обмен опытом. У кого-то знаний больше, у другого есть навыки, которые тебе самому еще предстоит наработать. Прямо во время службы продолжается обучение. Так устроена наша система. В каждом напарнике я ищу то, что могу использовать в работе. Например, упорство, желание развиваться – и стремление помочь реформе полиции. Каждый из нас является тем маленьким винтиком, который меняет старую систему. Это восхищает.

–​ Получается, работа тебя изменила за эти три прошедших месяца?

– Да, я стала проводить профилактические беседы с друзьями. Едем, например, в машине, а я объясняю, как водить нельзя. А то, если остановят патрульные полицейские, мне будет очень стыдно (смеется).

А если серьезно, то я стала более внимательна к тому, что происходит вокруг. Стала иначе оценивать вещи, которых до полиции могла даже не замечать. Раньше мне казалось, что если соседи не шумят, если по ночам в опасных районах не ходить, то все нормально. Сейчас не так.

– Ты увидела людей ближе. Какие они в Мариуполе?

– Если сравнивать наш город с тем же Ростовом, то это два разных мира. С началом военных действий у нас запустился процесс национальной самоидентификации. Сейчас Мариуполь стал очень украинским городом, и это здорово. Люди искренне хотят положительных изменений и стремятся к ним.

А если исходить из работы, то о каком-то среднем портрете мариупольца говорить, наверное, неправильно. Все же полицейский сталкивается в основном с неблагополучными семьями, с правонарушениями на почве пьянства… Но хочется верить, что мы постепенно меняем людей к лучшему. Например, приучаем водителей к культуре вождения. Стараемся влиять на общественный порядок. И по отзывам понятно, что есть результаты.

– И что говорят?

– Например, знакомые рассказывали, как кто-то курил на остановке. К нему подошла девушка и пригрозила приездом патрульных. Мужчина тут же выбросил бычок в урну и извинился.

Кстати, в первые дни нашей работы случаи с курением на остановках были одними из показательных. Подъезжаешь, объясняешь нарушителям, что они неправы, а те удивляются. Они же ожидали, что им сейчас будет больно, плохо и печально. А с ними вдруг просто вежливо говорят.

– Вряд ли реакция на патрульных каждый раз положительная. Ты уже выработала собственные методы работы в ситуациях, когда в твой адрес проявляют агрессию, хамят?

– Сложно не выработать – даже на отдыхе расслабляться не приходится (улыбается). Потому что появятся обязательно какие-то видео, фотографии и начнется поливание полиции грязью.

А вообще, что касается непосредственно службы, у меня уже был опыт работы с неблагополучными слоями населения – в организации, которая помогает ВИЧ-инфицированным. Суть в том, что нет какого-то универсального рецепта. Я обычно смотрю по ситуации и людям. Где-то нужно тише говорить, где-то, наоборот, жестко потребовать сохранять дистанцию. Смотрю при этом и на жесты, и на мимику. Много нюансов.

Нас обучают и работе с детьми, и поведению при семейных ссорах, и приемам самообороны, и тактике… Готовят к разнообразным острым и не всегда предсказуемым ситуациям. Город на грани военных действий. Оружие может появиться в любой момент. Но, по сути, 90% правонарушений совершают люди, которые употребили алкоголь или наркотики. Их поведение нужно уметь прогнозировать.

– Ты задумывалась о том, почему люди совершают правонарушения?

– Некоторые думают, что один раз прокатит и им за это ничего не будет. Другие не осознают того, что их действия опасны. Например, садятся пьяными за руль. Я сама, кстати, за рулем уже три года и ни разу не нарушала. Отношу себя к категории дисциплинированных водителей. Если слышу в компании, что кто-то собирается сесть за руль нетрезвым, рублю такую инициативу на корню. Потому что это буквально вопрос жизни и смерти.

– А какая ситуация на работе была для тебя самой эмоционально тяжелой?

– Когда идешь в полицию, нужно быть готовым ко всему. Здесь не детский сад, и это надо понимать. Я стала намного устойчивей морально, еще когда работала с ВИЧ-инфицированными. В первые дни в той организации я рыдала, не прекращая, и каждую ситуацию пропускала через себя. Это был сложный опыт, который мне сейчас очень помогает.

Но однажды случился вызов, после которого у меня еще долго была пустота внутри. Мы обнаружили пятидневный труп.

– Да, к подобному сложно отнестись спокойно. А какая реакция у тебя на предложение взятки?

– Мне пока предлагали только шоколадку (смеется). А вот одному из напарников и деньги пытались всучить. Тоже показательная ситуация была. Остановили водителя, который нарушил. Ему полагался штраф – 255 гривен. А он предлагал пять сотен, чтобы "замять" ситуацию. Потому что думал, волокита начнется, придется по инстанциям ездить... Мы объяснили, что все просто: вот квитанция на штраф, вот банк. Всего-то пять минут потратить нужно. Люди привыкли к системе "дать взятку и уехать". Мы их от этого отучаем.

–​ Продолжаешь верить в людей?

– Да (смеется). Я не вижу смысла делать акцент на плохом в людях. У каждого есть право на ошибку, просто она не должна повторяться. Как жить без веры в людей, в лучшее? Иначе я, наверное, не вернулась бы в Мариуполь, а оставалась в России.