Накануне 1 сентября журналистка Екатерина Кронгауз написала в Фейсбуке разоблачительный пост о том, как в одной из прославленных московских школ много лет работал преподаватель, "крутивший романы" со старшеклассницами, однако никто не находил в себе сил заговорить об этом вслух.
Больше 16 лет мы знали, что учитель истории крутит романы с ученицами. Довольно симпатичный мужик, умный, ироничный, обаятельный. Немудрено было влюбиться. Мы были маленькие, а думали, что большие. А потом шли годы — мы становились больше, а его возлюбленные менялись и оставались маленькими. В какой-то момент еще в «Большом городе» я решила написать об этом, но там у всех дети учились, как-то просили не писать. А потом еще позже в журнале Gala я уже начала писать и даже поговорила с девочкой на несколько лет младше меня, но у нас в редакции тоже были люди, у которых дети учились и, несмотря на их ярую гражданскую позицию, тоже как-то просили не писать. Ну а тема-то такая, и так сомневаешься, а тут еще просят не делать — я и рада была.
А теперь наконец-то нашлись люди и силы у этих людей — собрать доказательства и добиться. И он больше не работает в школе. И это хорошо, даже при том, что он был хороший учитель для всех, у кого не было с ним романа. Потому что нехорошо спать с девочками-школьницами, если ты взрослый их любимый учитель. И хорошо, что этого в школе не будет больше. И плохо, что, может, будет в другой школе. И дай-то Бог, чтобы в разных школах, где есть такие же истории, о которых все знают десятилетиями, тоже нашлись люди и силы — потому что, ну е-мое, ну это ж зависимые от тебя дети, даже если у них грудь выросла немножко и гормоны.
В комментариях к посту многие из тех, кто закончил школу и отдал в нее детей, призывали не называть ее номера и имени преподавателя.
Зачем эта публичность, не очень понятно. Это многих затрагивает, это победа, но это очень местная история, ровно потому что дети. Нельзя это знать, нельзя терять веру в таком возрасте.
Некоторые тексты не стоит выкладывать в своём Фейсбуке, нужно сразу нести их на Life.Ru.
Но джинн был выпущен из бутылки, и все эти сведения так или иначе всплыли – как и номера других школ с хорошей репутацией, где учителя растлевали учеников. Тем, кто призывал решить проблему камерно, пришлось отбиваться от упреков.
В тему педофильского скандала в 57-й школе. В романе Ивлина Во "Упадок и разрушение" есть персонаж - мерзавец, лжец, и все такое, но при этом выпускник школы Хэрроу. И вот по ходу романа он периодически всплывает, причем всегда в одном и том же контексте: его хотят за что-то повесить. И каждый раз находится какой-нибудь старший офицер (дело происходит на фронте Первой мировой), который обязательно произносит сакраментальную фразу: We can't hang an old Harrovian, после чего история повторяется - каждый раз со все более и более разрушительными для окружающих последствиями.
Мне кажется, наша нынешняя история - она примерно про то же самое.
"Больше 16 лет мы знали" - сильно, да. И дальше тоже прекрасно.
Об этом ощущении избранности, сворачивающем набекрень даже мозги, не говоря об остальном, я спорила до хрипоты со многими из вас. Фактически закрытая система, общество "своих", где все так или иначе знают друг друга/друг о друге, "чужие здесь не ходят". Получите и распишитесь.
С удивлением прочитал окружающее бурление (видимо, верхушку айсберга) по поводу "лучшей школы страны". Друзья, вы можете мне сказать, что мой мир слишком черно-белый, но где место идеалам, если не в образовании и воспитании? Потому меня поражает волна защиты: "руки прочь от лучшей школы страны, её сейчас закроют из-за вас и вашего ненужного внимания к нашим мелким внутренним проблемам".
Это не мелкие проблемы. Это практически величайшее говно, которое может произойти внутри школы. В Англии, в любой супер-статусной школе, всплыло бы - скандал был бы во всех газетах и кончился бы судами и внешним управлением.
Я бы на месте выпускников сформировал наблюдательный совет и добился перевода школы под его контроль и управление. И пришёл бы в себя. Учителю трахать детей - это низкое, мерзкое преступление.
p.s. знаю как минимум три школы лучше
Одним из основных аргументов для тех, кто хотел избежать публичности, стало нежелание отдавать школу и ее сотрудников на произвол того, что в России занимает место правоохранительной системы.
Мы не живем в правовом государстве. Всякое обращение к праву приводит к варварским последствиям. Поэтому, с моей точки зрения, подобные проблемы (а здесь, справедливости ради, мы имеем дело с тонкой материей, маразм опираться на паспортные данные, согласись) у нас должны решаться иначе. Как? Вариантов много. От по<морде> до админресурса. А вот этот весь американский пафос, как мне видится, это уродливая сублимация. Сидишь в клетке, а инстинкты то остались. Вот своих и начинаешь грызть, виртуозно выбирая жертву. Чем больней, тем слаще.
Но многие комментаторы отметили, что за прошедшие годы у администрации школы были все возможности решить проблему самостоятельно, без участия государства.
Знач.так: трахать девушек 16-ти лет можно. Трахать подчинённых скверно и чревато двусмысленными положениями. Трахать учеников – нельзя.
Это я вам как школьный учитель и кобель-потаскун сообщаю уверенно. Спорить со мной не надо.
Сообщество, которое не в состоянии такую простую конвенцию защитить и обеспечить самостоятельно, будет непременно санировано внешней силой. Достанется, как обычно, всем: виноватым, правым и непричастным.
Но осуждать за это внешнюю силу, воля ваша, очень, очень странно.
Насколько я понимаю, никто не обвиняется в совершении преступлений. Если речь идёт о насилии или о половых актах с теми, кому нет 16 лет, я не вижу предмета для дискуссии. Обо всех таких ситуациях нужно подавать заявления в прокуратуру или следственный комитет. <...>
Ещё раз – если в школе совершается преступление, каждый, кому дорога школа, должен сообщить об этом в правоохранительные органы. Те, кто не боится сказать – настоящие герои.
Дальше. Романы со школьниками (совершенно неважно, какой пол у кого в паре) – этический проступок, недопустимый для школьного учителя. Принцип простой – не может быть добровольных отношений между двумя людьми, один из которых явно или не явно зависит от другого. <...>
Следующий уровень. Что должно делать руководство школы, которому стало известно, что учитель спит с ученицей? <...> Я могу себе представить ситуацию, когда директор решает, что польза от педагогического таланта перевешивает этические недостатки; могу, что не перевешивает.
В случае 57-ой школы и приставания к ученикам/ученицам, я считаю, что серьёзные этические проступки должны сразу же заканчиваться изгнанием учителя/учительницы. Наша школа – это такая великая и ценная вещь, что можно позволить себе самые жёсткие критерии. Просто нет такого таланта, без которого наша школа не могла бы обойтись. Если сейчас выгнать всех учителей, закрыть школу на двадцать лет и снести здание, она останется выдающейся школой и, как только её снова откроют, он снова станет лучшей. Да и кроме того – нет оснований считать, что те, кто приставал являются «типичными» учителями 57-ой. Яркими? Ну, может. Но среди самых ярких учителей 57-ой школы есть те, за безупречную честность которых я готов поручиться. Можно было выгнать нарушителей этики при первых жалобах. Это нужно было сделать. Это трагическая ошибка со стороны руководства школы, что это не было сделано сразу.
Ошибка директора, трагическая и имевшая тяжёлые последствия – прежде всего для ребят и девочек, ставших жертвами после того, как пожаловались первые, останется на его совести. Я считаю, что эта ошибка была прежде всего профессиональной – во всей этой истории нет никаких «сил» и «влияний» - выбирая между потерями для многих (те, кто не учился бы у выдающихся педагогов) и для немногих (кто стал жертвой), он выбрал неправильно. Перевешивает ли в моих глазах это то, что он сделал, на протяжении тридцати лет, для школы? Нет, не перевешивает. Но я не складываю «плюс» и «минус», чтобы получить «плюс». Так и будет выдающийся директор, совершивший, среди прочего, трагическую ошибку.
У меня одна мрачная мысль про несколько разрозненных событий и скандалов: РАО, школа, IT. Они все - об одном. Каждый раз людям даётся шанс поговорить и договориться, выработать реакцию на кризис. Если они этим шансом не пользуются - приходит кто-то третий и решает за них. Решает так, чтобы мало не показалось: авторы, вы хотели прозрачности и не хотели выносить сор из избы? - легко! Теперь ваш гендир сидит, а Шувалов совершенно прозрачно отберёт у вас все, как это уже сделано с пенсиями и социалкой. Родители 57-й, вы хотели заявления от администрации и вам не хотелось разрушать образ лучшего образовательного заведения Москвы? - заявление выжмет из директора Лайфньюз, а вашу прекрасную любимую школу разнесут по кирпичику. Дорогие коллеги, вы не хотели разбираться с порнографией и пиратством? - держите на свою голову Роскомнадзор и суды.
Все честно.
...Основная ответственность всегда должна лежать на руководстве, на тех людях, которые знали и могли прекратить, но закрывали глаза, потому что иначе им пришлось бы принимать тяжелые и непопулярные решения. Это и есть главный тест на возможность обойтись без государства: если эти решения не будут вовремя приняты, то однажды государство придет само — и, как всегда, придет, чтобы разрушить очередную утопию.
Вскоре произошло то, чего многие так опасались: к освещению скандала подключились Life.ru и "Вести", причем с отчетливым намерением политизировать ситуацию. Об этом в платном разделе "Слона" пишет Олег Кашин:
Самое очевидное и при этом самое неуловимое в скандале вокруг московской 57-й школы – это его политический аспект. Злорадная колонка«Лайфа» и как бы форматный, сдержанный, но на самом деле тоже злорадный сюжет «Вестей» оставляют стойкое ощущение, что в центре скандала оказалась какая-то оппозиционная политическая группа – «Лайф» называет ее «людьми с хорошими лицами». И хотя никаких политических пояснений на этот счет не дается, намек читается легко: «хорошие лица» – это что-то из первых Болотных. То ли действительно кто-то там что-то такое сказал, то ли кто-то удачно спародировал, и это как-то очень хорошо легло во всю околоболотную мифологию, сочиненную совместными стараниями части тогдашних протестных идеологов и сурковско-володинской пиаровской системы, приложившей немалые усилия, чтобы жестко привязать митинги 2011–12 года к «креативному классу», «хипстерам» или даже «потомкам номенклатуры с Садового кольца». То есть к небольшой социальной прослойке, интересы и ценности которой не совпадают с интересами остального общества, а часто прямо противоречат им.
Но и более либеральные комментаторы отмечают, что попытка "разобраться своими силами" может выглядеть как желание не жить по единому для всех закону.
Отказ от взаимодействий с властями распространен везде. Уже сейчас часть выпускников 57 школы настаивает, что ни в коем случае нельзя решать вопрос через суды и полицию (то есть достаточно уволить учителя, и все, что ли?), а то случится всякое. Вообще-то оно уже случилось - с детьми, которых никто не защитил, но когда вся Россия пытается жить по понятиям, а не по закону, оказывается, что даже самые образованные хотят закон для всех, но понятия для себя. <...> Сергей Кузнецов (выпускник и писатель) тоже считает, что нужно самим как-то решать подобные вопросы, без привлечения государства. Попробуйте представить, как такой вопрос решится в рядовой школе, насколько будут защищены ученицы, и что окажется в разборках решающим - необходимость защиты интересов пострадавших или ресурсы любой из сторон.
Вот все меньше понимаю, чего московская интеллигенция грустит, плачет и бежит из страны от Путина, при том, что она сама и есть путин, если не хуже, спасибо за внимание.
Переживет ли школа этот скандал? Одна из выпускниц рассказывает в Фейсбуке о том, как учителя в свое время не позволили предать огласке происходящее, запугав учеников, и высказывается за то, чтобы школу расформировали.
По следам поста Кати Кронгауз напишу про 57 школу и про историка Бориса Меерсона, которого (внезапно) больше нет на школьном сайте. Я думаю, что разрастающееся и системное насилие над ученицами в старших классах, которое происходило больше 15 лет, дошло до своей финальной фазы. Думаю, школа в таком виде должна прекратить свое существование. Здесь нечего сохранять. Здесь нет никаких «традиций», кроме видимой всем традиции переступать через учеников, чтобы сохранить рабочие места, «несмотря ни на что» (то есть, несмотря на другие случаи домогательств, которых было более чем достаточно). И если кто-то хочет продолжать математические классы, их твердо можно организовать на независимой платформе.
<...>
Я думаю, что экспериментальные школьные проекты длятся очень недолго — в среднем, лет десять — и им необходимо обновляться и меняться, чтобы поддерживать огонь внутри. 57 школа была интереснейшей советской институцией 1970-х, потом ярким экспериментальным проектом 1990-х. Сейчас она уже давно пережила себя и свою историю. Мне хотелось бы, чтобы школьное образование было прозрачным и многосоставным, чтобы оно не строилось на устарелых оппозициях «математики-гуманитарии», чтобы программа была важнее личной харизмы. Я не считаю, что проблемы можно решать запугиванием детей и выпускников. И на самом деле я уверена, что эта ситуация позволит начать открытую дискуссию, по результатам которой будут созданы новые образовательные инициативы. Так как принципы такой работы надо коллегиально обсуждать и вырабатывать, а не надеяться на авторитеты, которые давно не справляются с полномочиями.
Другие комментаторы считают, что у школы, способной открыто признавать проблемы такого масштаба, есть все шансы достойно выйти из ситуации.
Травля 57-й школы отвратительна. Именно в этой школе нашлись учащиеся и выпускники, чье неравнодушие заставило предать гласности и завершить мерзкую историю. Уверен, что в огромном количестве других российских школ таких учащихся и выпускников нет. А вот все остальное - на месте.
Я знаю многих учителей из этой школы. И выпускников. Мне кажется, в данной ситуации только один выход: директор школы должен подать в отставку. И ни в коем случае нельзя делать вид, что ничего не произошло. Это убьет школу.
И хочу выразить поддержку и сочувствие тем достойным и уважаемым педагогам, кого этот скандал косвенно задел.
Сочувствия тут заслуживают не только педагоги, но и родители с детьми. Но многие надеются, что огласка поможет избежать подобных случаев в будущем.
Очень сочувствую родителям, которым завтра отправлять детей в славную школу и которые сегодня не знают, как быть, что думать и что делать. Среди таких родителей есть мои ближайшие подруги. Очень сочувствую детям. Одна например родная мне девочка долго мечтала и много сделала, чтобы поступить в 9 маткласс 57, и завтра идет туда первый раз. Ее мама звонит мне и плачет, что девочка в трансе и вместо желанного места попадает на пепелище. Но я все же в утешение думаю, что и московские дети из разных школ, и учителя, и родители, пережившие сейчас этот опыт, стали за несколько дней лучше, сознательнее и ответственнее. Они стали лучше, чем были до сих пор, когда они (не они, конечно, а мы) оказывались в растлевающей среде, в которой можно закрывать глаза и границы допустимого были размыты. Что бы ни случилось дальше -- хороший ли сценарий очищения и взятия школой новых высот или плохой сценарий разрушения -- московские школы, дети и родители уже не будут прежними. Дети будут точно помнить, когда такие истории только зарождаются, что это кончается очень печально для всех и что ни в коем случае нельзя этого допустить. Родители и учителя будут хорошо знать, чем они рискуют, не будут попустительствовать и будут знать, как действовать. А я буду знать, что когда родные мне дети идут в хорошие московские школы, то они защищены от дурного воспитания тем пережитым опытом взросления школ августа 2016 года.
С 1 сентября. И постившихся, и не постившихся.
А что до сексуального скандала в 57-й школе, то привыкайте. Теперь так будет. Девочки - не все, но в достаточном количестве - выучили, что с нами так нельзя. И девочки на глазах учатся всему, что из этого понимания следует. Хладнокровно называть вещи своими именами, ога. Домогательство домогательством, укрывательство укрывательством, а злоупотребление властью - им же. Неженственно предъявлять свои неприятные окружающим чувства по поводу, ога, не стесняясь испортить настроение. И еще менее женственно - излагать факты без цензуры, выкладывать отвратительные подробности под нос тем, кто знать не хотел. Не отворачиваться, когда говорят другие. Приходить в камменты не с комками грязи, а с моральной поддержкой. Отвечать на гнилые наезды формата "простить и отпустить"; и формата "ломаешь человеку жизнь"; и формата "она сама хотела". И защищать от таких наездов друг друга, потому что от третьего лица оно звучит гораздо убедительнее, чем от первого, почему-то. Понимать, что есть в этом мире проступки, после которых безобразное, ни в какие ворота не лезущее, состояние судов и правоохраны в стране должно становиться проблемой виновников ситуации, а не жертвы. Их, таких проступков, не очень много, но злоупотребление властью со стороны учителя в школе вот точно одно из них.
И да, это "с нами так нельзя" будет периодически оказываться старше мастью, чем другие очень важные и правильные "нельзя". Такие, как не привлекать нежелательного внимания контролеров и силовиков к хорошему всеми любимому заведению. Такие, как не подставлять лично знакомых и социально близких под моральную панику вокруг "педофилии". И даже такие суперважные, как не подвести случайно виноватых под несоразмерное их поступкам наказание. Мне очень грустно, что все это происходит в такой неподходящий политический момент, и в такой отвратительной правовой среде, но это, пардон, объективный процесс, естественное течение истории. Второй волной женской эмансипации нас накрыло, готовьтесь.
Один из преподавателей сообщил, что школа намерена в ближайшее время выступить с комментарием по поводу сложившейся ситуации.
Дорогие все. 57 школа, в которой я еще продолжаю работать и которая многим небезразлична, переживает очень сложный момент. Поверьте, что внутри идет напряженная работа по осмыслению ситуации и путям выхода из нее. Прежнее прошло, а каким будет будущее - зависит от много и сложного. Школа не молчит, она сосредотачивается. И готовит текст. Видимо, сюжеты на ТВ его опередят - но текст будет.
От того, каким он будет и кто его подпишет, зависит и общее школьное, и мое частное будущее в этой школе. Мои первые уроки поставлены на понедельник, состоятся ли они - зависит и от этого. Сегодня я шел подать заявление об уходе. Пока беру паузу.
