С точки зрения антропологии развитие мира состоит в умножении его смыслов. И стоит понять, что корневая причина нынешних кризисов берет начало в самом глубинном пласту, именно в антропологическом. И только потом она пронзает следующие уровни – геополитику, религию и проч., но в первую очередь экономику. А когда об экономике той или иной страны теперь судят не с помощью количественных шкал, а оценкой индекса сложности технологических возможностей – становится очевидно, что зерно кризиса – во внезапно возникшей непреодолимой разности между качественными особенностями нейронных систем, населяющих планету.

Это новая реальность, как бы кто ни восклицал: мол, что проблема "образованный класс" vs. "необразованный" существовала всегда. Проблема отставания, конечно, не новость, но никогда еще эволюция не теряла из виду биологический вид.

Всего в пределах двух поколений (точка на дарвиновской оси) скачкообразно возникла новая формация существ, взявшая себе в союзники новый способ организации связей. С точки зрения естественного отбора это все равно как вдруг, в одночасье, у всех слепых протолягушек немедленно появился новый орган – глаз. И теперь земноводные способны ловить любую движущуюся пищу, а не только, как раньше, красться на ощупь, в надежде наткнуться на съедобное.

Почему это произошло? Скорее всего, общий рост нейронных связей (измеряемый, например, культурно-образовательной проекцией) достиг принципиального уровня, на котором преобладание становится нелинейным. То есть культурно-технологически образованный мир сейчас исчезает даже как горизонт из виду для необразованной части.

И пусть эти сдвиги в извечной пропорции 4/5 (средних особей к авангарду) составляют всего лишь сотые доли – но в пересчете на население это сотни миллионов человек (Россия, Сирия, Европа – вместе взятые). Политически это выражается в том, что только средние люди, страдающие социологическим синдромом "завистливой нереализованности" (неудачники в массе, конечно, обнуляют фортуну), способны на фрондирующую активность, направленную на разрушение новых связей и многообразия мира (условно: "голосовать за Трампа", "ехать воевать в Донбасс, Сирию и т.д.").

Расстояние между миропониманиями жителей в одном и том же европейском городе теперь сравнимо с удаленностью карго-культа. А "троечники" найдутся уже в каждом квартале, дворе и даже в некоторых семьях. Но проблема не только в том, что "троечники" всегда поколачивают и мучают отличников, не только в агрессивности посредственностей и дикарей. Суть катастрофы в том, что расстояние между "отличниками" и "троечниками" теперь таково, что оно позволяет этим двум классам совершать адскую ошибку обесчеловечивания друг друга. У "отличников", правда, это выходит менее кровожадно.

Добавьте к обесчеловечиванию демографическую апоплексию и преодолимость границ – и "воинства света и тьмы" немедленно обретают рассеянный фронт открытой вражды (гибридный, как теперь выражаются). Несомненно, культуре политкорректности полагается восстать против таких речей, но наше дело и так рисковое.

Ставки в преодолении этой антропологической катастрофы нешуточные, поскольку она сокрушает моральную матрицу с такой амплитудой, что "добро" одних становится "злом" других. Как минимум, это обрекает обе стороны на поражение. Этот провал на шкале IQ становится главной проблемой существования человечества. Постепенно страны и народы окончательно превратятся в производственные классы и каждый новый глобальный технологический прорыв будет ставить под угрозу существование не отдельного класса (как случилось с крестьянством), а целых государств и национальных образований. На обширнейших территориях и без войны воцарятся пустоши. А где пустошь, там и мрак: и добро назовется злом и зло добром. По образцу нынешнего "Исламского государства" (запрещенного в России) возникнут суицидальные бесчеловечные режимы, в наследстве у которых, возможно, окажутся не только танки и гаубицы.

Объединяясь, мир проходит через опасную фазу смешивания разнородных враждующих сред – это всегда самый опасный момент при стремлении системы к равновесности, бороться против этого почти невозможно. И не только потому, что тяга к образованию всегда была слабым местом любого организма, даже самого сложного. Никаким образованием не удастся предотвратить момент, когда роботизированные производства обрекут массы на обездоленную жизнь.

Александр Иличевский – писатель, лауреат премий "Русский Букер" и "Большая книга"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции