Китаю указали на его место

Международный арбитражный суд в Гааге нанес чувствительное поражение Китаю, постановив, что его притязания на 86 процентов акватории Южно-Китайского моря не имеют под собой никаких исторических оснований. Столь авторитетного и однозначного юридического заключения относительно территориальных претензий КНР, о которых было впервые заявлено еще в 1947 году, ни одна международная инстанция до сих пор не выносила. Китай, однако, демонстративно отказался участвовать в заседаниях гаагского арбитража, признавать его компетенцию не намерен, как не намерен и подчиниться принятому решению. Если вспомнить, что Китай присоединился к Конвенции ООН по морскому праву и что решения третейского суда в Гааге являются обязательными и окончательными для всех членов Конвенции, то позиция, которую заняли в Пекине, ставит под сомнение его готовность играть по правилам и в данном случае, и во всех других острых ситуациях в мировой политике.

Спор получил красивое название "9-пунктирная линия". Если быть геометрически точным, то речь идет о девяти отрезках параболической кривой, которая охватывает огромную часть Южно-Китайского моря, в том числе районы, значительно отдаленные от китайских берегов. Внутри параболы находятся спорные объекты – атоллы, естественные или искусственные (насыпные) острова, созданные Китаем в группах архипелага Спратли и Парасельских островов, а также риф Скарборо, вблизи которого Пекин поначалу просто мешал Филиппинам проводить бурение шельфовых нефтяных скважин, а четыре года назад и вовсе отнял риф у филиппинцев; именно Манила инициировала в Международном арбитражном суде иск против Китая.

Другие государства из числа близких соседей, которые не признают территориальные претензии Китая, – Вьетнам, Малайзия, Бруней, Индонезия; и они сейчас могут последовать примеру Филиппин. Исключительные права на атоллы, впрочем, исходно провозгласил не Пекин, а Тайбей, Китай лишь принял эстафету от Тайваня, и Тайвань отмахнулся от постановления гаагского суда столь же высокомерно, как и КНР.

Китай в одностороннем порядке установил вокруг атоллов исключительную экономическую зону шириной в двести морских миль, что теоретически допускает Конвенция по морскому праву. В Конвенции, впрочем, прописано, что исключительная зона может создаваться только вокруг фактически или, на худой конец, потенциально обитаемых островов. Согласно же постановлению гаагского арбитража, оспариваемые атоллы и рифы такому статусу совершенно не соответствуют, и поэтому любые разговоры о двухсотмильном ограждении юридически несостоятельны, кому бы эта суша ни принадлежала. Поэтому суд и счел, что спорить о национальной принадлежности этих территорий не имеет смысла. И что Китай нарушил право Филиппин на нефтеразведку и рыболовство, а вместе с этим и саму Конвенцию. Равным образом, суд отверг доводы Пекина, что промысел, который некогда вели вокруг Спратли китайские рыболовы, является прецедентным в современном контексте.

Как корабли китайской береговой охраны, невзирая на правовые тонкости, систематически выдавливают из указанной зоны в Южно-Китайском море чужие торговые и рыболовецкие суда, так в свое время они вытесняли японские плавсредства из вод Восточно-Китайского моря вокруг спорного острова Сенкаку (или, как его называют китайцы, Дяоюйдао). На атоллах и рифах китайцы занимаются мелиорацией земли, создавая видимость того, что они будут заселяться мирными тружениками, но на самом деле превращают их в военные укрепленные пункты, размещая там самолеты, противокорабельные ракетные комплексы и системы ПВО. "Великой песчаной стеной" полушутливо окрестил эти насыпи командующий вооруженными силами США на Тихом океане адмирал Гарри Б. Гаррис. Отношение Пекина к международному праву комментирует аналитик исследовательского фонда "Наследие" Дэн Чен:

– Китайцы признают наличие такой сущности, как международное юридическое сообщество, но не считают, что его правила в данном случае применимы к ним. Почему? Потому что для них вопрос о суверенной принадлежности островов урегулирован окончательно и бесповоротно. Разумеется, ими самими. Китай участвовал в выработке Конвенции о морском праве и ратифицировал ее. Но в принципе Китай отвергает арбитраж как способ улаживания спорных вопросов, если у него нет уверенности, что решение будет принято, так сказать, "правильное" и "объективное". Запад глубоко ошибается, если думает, что Китай почитает международное право столь же последовательно, как и он сам, и может быть ему партнером в деле установления мирового порядка, основанного на верховенстве закона, будь то в области международной торговли или обязательств по борьбе с глобальным потеплением, – считает Дэн Чен.

Говоря о глобальном потеплении, экологические организации обращают особое внимание на то, что Китай в Гааге был признан виновным в нарушении природоохранной части Конвенции по морскому праву, которое заключалось в разрушении естественных коралловых рифов и воздвижении на их месте насыпных. Как напоминают комментаторы, не только Китай, но и другие члены Совета Безопасности ООН далеко не всегда подчиняются международному правосудию. В 80-е годы Никарагуа подала в суд на Соединенные Штаты за минирование ее портов. Суд признал Америку виновной и предписал ей уплатить штраф, что не было сделано. Попутно глава американской делегации при ООН охарактеризовала международный суд как "политизированную структуру, к услугам которой страны-участницы вправе прибегать или не прибегать по своему усмотрению". Так же точно повела себя Россия в инциденте c захватом в 2013 году голландского судна Arctic Sunrise. В прошлом году гаагский арбитраж признал Великобританию виновной в нарушении морской конвенции за установление в одностороннем порядке зоны охраны флоры и фауны в районе архипелага Чагос в Индийском океане; Лондон оставил это решение без внимания. "Международное право писано для малых держав", заметил известный политолог Грэхэм Аллисон и процитировал древнегреческого историка Фукидида: "Сильный требует то, что считает возможным требовать, слабый вынужден подчиняться".

Если перейти из правовой области в геополитическую, многие аналитики и в России, и на Западе усматривают важную причину агрессивной политики Путина в неспособности режима добиться зримых экономических успехов. Китай, в свою очередь, тоже проводит агрессивную, если не сказать экспансионистскую, внешнюю политику, но при этом демонстрирует внушительные результаты на экономическом фронте. Может быть, дело не в экономике? Дэн Чен продолжает:

– Нет, не думаю, что китайцы видят себя в роли экспансионистской державы. Их политику можно назвать "мускулистой". Россия ведет себя куда более агрессивно. Конечно, обе страны проводят разные экономические курсы и по-разному увязывают экономику и политику. КНР при Дэн Сяопине сделала ставку на экономическую либерализацию, СССР при Горбачеве – на политическую перестройку. Экономика у России в силу этого по-прежнему сугубо сырьевая. Поэтому, на мой взгляд, экономические факторы влияют на внешнюю политику Москвы в меньшей степени, чем на политику Китая, который привлекает иностранные инвестиции в развитие инфраструктуры внутри страны и, как ведущий экспортер, основательно встроился в систему международного разделения труда. Китай на сегодня основной держатель американского государственного долга; облигации казначейства США – для него надежнейший из активов. Обесценивать этот актив, пускаясь во внешнеполитические авантюры, китайцам никак не выгодно. Словом, Китаю есть что терять, если он попытается опрокинуть сложившийся мировой порядок. Я знаю, что Первая мировая война разразилась, несмотря на теснейшие экономические связи, существовавшие между враждующими державами. Тем не менее территориальные притязания Китая кажутся мне мизерными. Китай не обращает взоры в сторону западной части Тихого океана и не настаивает на пересмотре границ республик Средней Азии. В то время как Путин твердит об искусственности Казахстана, не говоря уже о том, что он делает в Крыму и на востоке Украины, – напоминает Дэн Чен.

Американские военные аналитики не считают, что сценарий Перл-Харбора – внезапное, вплоть до войны, обострение американо-китайских отношений – является реалистичным. Большее опасение им внушает сценарий "августовских пушек", то есть мало осознаваемое участниками, как в августе 1914 года, а потому неумолимое и постепенное сползание в пропасть.

Что предпримет сейчас Китай в ответ на постановление гаагского суда, которое он столь долго и последовательно пытался дискредитировать? Увеличит число самолетов, развернутых на оспариваемых островах? Расширит масштабы мелиорации, осуществляемой на рифе Скарборо, что будет расценено как вопиющая провокация? Как-никак, а Си Цзиньпин обещал Вашингтону не проводить дальнейшей милитаризации насыпных объектов, что, кстати, совсем не мешает Пекину делать именно это на оспариваемых естественных островах. Может быть, КНР попытается блокировать филиппинских морпехов, развернутых на одном из атоллов, что тоже может привести к вооруженным столкновениям с США, которые имеют с Филиппинами договор о взаимной обороне? Или создаст в небе над Южно-Китайским морем "зону идентификации ПВО", пролет через которую гражданским и военным судам будет запрещен без предварительной санкции китайского командования? Ровно это Китай сделал в 2013 году в воздушном пространстве над Восточно-Китайским морем. Тогда Пентагон незамедлительно отправил в прорыв через зону свои самолеты. Пролет был заранее согласован с Белым домом и потому не требовал отдельного разрешения. В военных кругах в то время высказывались опасения, что если бы такой запрос пришел в Белый дом, то в разрешении на маневр им было бы отказано.

А как сейчас Пентагону отвечать на силовые демарши Пекина? Уповать на дипломатию, на то, что агрессивные шаги Пекина дезавуируют его миролюбивые заявления и лишь еще больше сплотят его оппонентов? Если военное ведомство полагается только на увещевания, то надобность в сплочении союзников вскоре отпадает вместе с самими союзниками. Или же Пентагону имеет смысл поощрять Филиппины и Вьетнам на симметричные шаги, на создание своих искусственных площадей на спорной акватории? Примечательно, что недавно филиппинцы, под прикрытием американских беспилотников, высадились на корабле, который они сознательно посадили на мель в районе Спратли еще в 1999 году. Мнение Дэна Чена:

– Китай не пожертвует своими требованиями только потому, что несогласие с решением гаагского суда может нанести урон его репутации. Я предвижу сейчас интенсификацию китайской пропаганды, которая будет твердить о том, что позиция Пекина по островам абсолютно правильная, что гаагский арбитраж предвзято относится к Китаю и так далее. Реакция Китая также зависит в определенной мере от того, как поведут себя Филиппины, а действия Филиппин, свою очередь, являются функцией их оценки твердости позиции Вашингтона. Да и европейских столиц.

Администрация Обамы, которая провозгласила исторический разворот с Европы и Ближнего Востока на Азию, продолжает Дэн Чен, ведет себя в отношении Китая не очень последовательно, сочетая успокоительные заявления в его адрес и сугубо символические военные меры или даже полумеры с масштабными совместными военными учениями с главными соперниками КНР в лице Японии и Индии. И наоборот, администрация вполне способна сократить или вовсе приостановить патрулирование ВМФ США в спорных районах Южно-Китайского моря. Или, как сейчас, возобновить их, не понятно, правда, на какое время, в предвидении реакции Китая на постановление гаагского суда. Поэтому новый президент Филиппин Родриго Дутерте Роа колеблется вместе с линией Вашингтона, посылая пекинским правителям то резкие сигналы, то заискивающе трусливые, содержащие призывы к сдержанности и благоразумию. АСЕАН как организация тоже часто пасует перед Пекином. Если Китай учинит сейчас нечто воинственное, то интересно, будет ли хоть один посол страны-оппонента отозван временно домой? Будут ли отменены направленные китайским ученым приглашения на участие хотя бы в одной международной конференции?

Как отмечает профессор Тонио Андраде из университета Эмори, Китай, как и Россия, смотрит на нынешние конфликты с Западом и его союзниками сквозь историческую призму, видя в них логическое продолжение прошлых оскорблений и нанесенных обид. Инкриминирует оппонентам стремление во что бы то ни стало лишить Китай подобающего его цивилизационным заслугам места в мировой табели о рангах. Филиппины – в этом Пекин убежден стопроцентно – обратились в гаагский суд только по наущению Соединенных Штатов. При этом Китай, опять-таки как и Россия, декларирует исключительную миролюбивость своей политики. "Китай никогда не вел агрессивных войн и никогда не захватывал ни сантиметра чужой земли. Мы, китайцы, любим мир, – частенько повторяет Си Цзиньпин. – Как бы ни выросла наша мощь, мы не пойдем курсом экспансии и гегемонизма". Однако, как прекрасно знают историки, да, наверняка, и сам китайский лидер, и династия Мин в XVI веке, и династия Цин в XVIII веке вели захватнические войны, которые сделали Китай бесспорным гегемоном в Восточной Азии. Профессор Андраде также обращает внимание на периодичность вспышек экспансионизма Китая: они обычно приходятся на момент консолидации власти внутри страны каждой новой династией примерно через сорок – пятьдесят лет после ее воцарения. Укрепившись, императоры пускались в завоевательные походы в поисках дальнейшего укрепления безопасности, которой всегда было мало, поскольку якобы Китай всегда был исключительно уязвим перед внешними врагами.

Сегодня такими врагами Пекина являются Америка с ее флотом и многочисленными союзниками, которые могут перекрыть важнейшие морские коммуникации, связывающие Китай с импортерами стратегического сырья и рынками сбыта отечественной продукции. Если Китай, разумеется, первым не перекроет им доступ в свой регион. Отсюда и милитаризация островов. Только достигнув безусловного превосходства в своем регионе, или в поднебесном царстве, как выражались императоры, они могли обеспечить спокойное существование своему народу. Иными словами, экспансия была разновидностью самообороны, синонимом борьбы за мир.

В американском арсенале, безусловно, остается грозное оружие в виде экономических санкций, которые теоретически могут быть применены к Китаю, чтобы образумить его. В глазах администрации Обамы, однако, подобный шаг может разрушить все здание двустороннего сотрудничества. Президентское правление Обамы близится к завершению, и затевать долгосрочную ссору с Китаем, которую он никак не сможет уладить до того, как покинет должность, президент, желающий остаться в памяти народа как миротворец, совершенно не хочет.