«Уважаемый Анатолий Иванович! Я обязываю вас пройти следующий тест. От того, как вы его пройдете, зависит многое, а вообще-то все. Скажите, пожалуйста: если смотреть с исторической высоты, какие люди лучше как люди, богатые или бедные? И объясняет ли ваш ответ, почему одни становятся богатыми, а другие – бедными? Захаров. Омск». С исторической высоты, господин Захаров, я смотреть не буду, а скажу то, что вижу вокруг себя сейчас. Удельный вес хороших, порядочных, совестливых людей среди состоятельных и бедных примерно одинаков. Это первое. Второе. В судьбе каждого из них очень важную роль играет случай, везение/невезение. Удельный вес этого в судьбе богатого и бедного тоже примерно одинаков. Третье. Нельзя сказать, что богатыми становятся те, кто больше, чем бедные, любят деньги как деньги. Никак нельзя этого сказать! Бедные и богатые любят деньги тоже примерно одинаково. А разница между ними, и разница большая, вот в чем. Богатому человеку с самого начала нравилось богатеть - нравилось больше, чем бедному. Причем, с самого начала будущему богачу нравился не так капитал сам по себе, как успех. Деньги для него были и остаются просто свидетельством успеха. Большие притязания рождают большую целеустремленность. Большая целеустремленность ведет к успеху. Мы теперь часто слышим: успешный человек. Успешный – это шире, чем богатый. Есть очень успешные и при этом не очень богатые. Это люди культуры, науки, хотя не только. Если говорить отдельно о богатых, успешных предпринимателях, то эти люди отличаются большими комбинаторными способностями. Так наука называет предпринимательскую жилку. Таких людей примерно пять процентов. Во все времена и у всех народов к предпринимательству приготовлены самой природой примерно пять человек из ста, пять процентов. Если им не мешать, этого будет достаточно, чтобы общество процветало. Наконец, врожденный предприниматель любит дерзать, любит риск. Он склонен рисковать больше, чем обычные люди. Это азартный малый. Игрок. Но – умелый.

Первое, на что обратили внимание многие в России в связи с русскими футбольными делами, - заработки футболистов, доходы этих молодых раздобревших и разленившихся миллионеров, каковы они теперь в глазах своих бывших болельщиков. До этого, кажется, не выглядели слишком богатыми. Пишет господин Семенов. Читаю, опуская ругательные слова: «Вот, кстати, одного не могу понять - когда тренеры, игроки и журналисты начинают призывать не критиковать футболистов - мол, они такие же люди, как и все, и не могут быть вовсе без недостатков. Да за такие деньги, которые они получают, у них не то, что недостатков быть не должно, у них достоинств должно быть в тысячу раз больше, чем у каждого из нас. А если они такие же люди, как и все, так пусть и зарплату получают такую же, как и все». С этим согласен господин Толкач: «Давно надо по примеру других видов спорта вводить потолки зарплат футболистам». Кто-то вспомнил, что в пятидесятые годы в Англии профессиональные футболисты получали не больше квалифицированных рабочих. Я все ждал, но не дождался, и это радует, что кто-нибудь вспомнит, что в апреле семнадцатого года Ленин обещал, в случае прихода к власти, платить высшим чиновникам рабоче-крестьянского государства не больше, чем заводским рабочим. Об Англии надо сказать, что в послевоенное время там было так много социализма, что диву даешься, как он все-таки не развился до советского. Маргарет Тэтчер пришлось немало потрудиться и побороться, чтобы вернуть страну к более-менее жизнеспособной рыночной норме. Казалось, еще чуть-чуть - и там появятся бригады комтруда. Что касается пожеланий установить потолок заработков для футболистов, то я бы пошел дальше. Такой потолок нужен для всех на свете! И чтобы он был одинаковым для всех на свете. Чтобы хозяин металлургического комбината получал не больше, чем сторож на этом комбинате. И чтобы все на свете принимали пищу за общими столами и состояла бы она из чечевичной похлебки и краюхи хлеба. Для всех на свете одинаковые миски, одинаковый размер краюхи. Как в древней Спарте.

Пишет бывший сержант советской армии: «В бытность советским военнослужащим я повидал много, от Владика до Амгу, это близ Совгавани, и кругом был бардак, самый настоящий. Но все эти места объединяло одно. Везде находились либо казармы, либо что-то наподобие, где, по самым «достоверным» рассказам, внешними врагами совершались злодеяния. Обычно это был какой-либо десант, который ночью вырезал весь личный состав советского подразделения. При обучении комсостава была такая тема: "Возбуждение ненависти к противнику". Легенды о вырезании наших солдат и командиров китайцами, а где-то – американцами или марсианами, и были средством такого возбуждения. Применяются они, как вижу, и сейчас, только телевидением и во всероссийском масштабе. А насчет порядка и дисциплины в нынешней российской армии, так где-то я прочитал, что еще при Петре Первом, когда от стрельцов перешли к регулярной армии, наставляли старослужащих не обирать новобранцев. То есть дедовщина, она с самого рождения армии. Ну, а про разворовывание и прочие обыденные дела и говорить не надо. Ну, а Запад, наконец, зашевелился после четверти века почивания на лаврах. Что ж, лучше поздно, чем никогда», - пишет бывший советский сержант. То, чему учат советский, а теперь российский, комсостав на занятиях по возбуждению ненависти к противнику, я называю варварской пропагандой. У англичан она называется «atrocity propaganda». Существует она испокон веков. Аtrocity значит враждебная, жестокая, зверская и непременно лживая. Ее цель – в глазах своих расчеловечить чужих, тех, с кем ведут или готовятся вести войну, но одновременно расчеловечиваются и свои. Изнасиловать немку называлось «отомстить врагу». «Ну, сколько раз ты вчера отомстил?», - такие разговоры вели между собой советские солдаты в сорок пятом году в Германии, в перерывах между последними боями и сразу после победы. Мстить было за что, но мститель от этого не становился человеком.

«Смею вас разочаровать, - следующее письмо. - Никаких внутриполитических изменений в России нет, изменений в общественном мнении нет. Не стройте себе и прочим иллюзий. Народ по-прежнему презирает бандеровщину на Украине и одобряет добровольцев, которые едут в Донбасс. Не верят ни одному слову от Америки, и ваши и прочих хотелки можете забыть. Россия от поддержки Донбасса не отступит», - сам себя уговаривает этот слушатель.

Примерно так в свое время говорили и писали ватники тридцатых, потом шестидесятых годов девятнадцатого века, только вместо Донбасса имели в виду Польшу. Подошел двадцатый век. Очередной царь ездит по стране. Куда ни приедет, всюду видит, что народ сходил с ума от горячих чуств к нему и отечеству. Путину и путинцам и не снилось такое обожание. «Как они меня любят!», - всхлипывал Николай, не умея сдержать ответных чувств к тогдашним ватникам. И что с ним стало через несколько лет? И с русской армией, скинувшей его с трона и тут же забывашей о нем и думать. И с отечеством…

Надежду Швец в самое сердце поразил священник Ткачев. «Европейцы, - написал он, - умудрились нарушить все заповеди, не нарушая при этом приличий. Этим-то они и привлекательны миру. Называя аборт прерыванием беременности, воровство - восстановлением справедливости, а разврат - уступкой требованиям организма, они стали центром притяжения для всех, кто ненавидит Бога, но любит личину приличия». В связи с этим госпожа Швец пишет: «Это он о каких-то других европейцах – не о тех, которых знаем мы, но дело даже не в этом, Анатолий Иванович. Он, оказывается, видит вокруг себя людей, которые ненавидят Бога. Когда православнутые говорят, что мы, которые против Путина, ненавидим Россию, устоять еще можно, но когда от них слышишь, что и Бога кто-то из нас ненавидит, тут я лично устоять не могу – я падаю. О чем и о ком вы говорите, поп Ткачев? Или для вас Россия и Бог – это одно и то же? Если я не верю в Бога, как я могу его ненавидеть или любить? Как можно что-то испытывать к тому, чего, как я считаю, не существует? Если же кто-то верит в Бога, то тем более: как он может его ненавидеть?», - пишет Надежда Швец.

Могут, Надежда, могут, по крайней мере, если верить Библии, где об этом читать - не перечитать. На свете все есть и все бывает. На свете есть даже любовь к Богу, не только ненависть. Я, правда, еще не встречал человека, о котором мог бы сказать со всей уверенностью, что он действительно любит Бога. Во всяком случае, больше, чем себя и начальство. Мне понравилось, Надежда, что вы назвали себя полным именем. Было приятно повторить вслед за вами: Надежда, а не Надя, а то и Наденька. Загадка сия велика есть: почему многие женщины заладили уменьшать свои имена до младенческих. Иной матроне уже за шестьдесят, у нее внуки, а она для себя все еще Галочка. Так и для окружающих написать может: Галочка Невзорова. Не хочется людям быть взрослыми. Заботы, что ли, так хочется, опеки? Не отстают и мужчины. Знаю попа - представляется Славиком. Семейный человек, не совсем уже молодой, осанистый, бородище. Славик.

·

Сразу несколько человек, среди них Зоя Копчинская, вспоминают очерк Александра Куприна «Немножко Финляндии». Описанному там случаю почти сто двадцать лет. Ужин на станции Антреа. Читаю: «Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом. Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия…
Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам… Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово — чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!" Это было написано в самом начале прошлого века. На такое легче смотреть, о таком легче думать, когда понимаешь, с чем имеешь дело, откуда это идет, или тебе кажется, что понимаешь. Чтобы не мудрить, лучше всего опираться на объяснения, которые дает наука, если они у нее есть. В данном случае есть. В этих купцах проснулось, а вообще-то и не засыпало, нечто древнее – страх первобытного человека перед чужаком. Первобытные люди очень боялись друг друга, каждое племя ожидало, что в любой момент на него может напасть другое. Отсюда – подозрительность к чужакам, отсюда - неприязнь ко всему чужому, отсюда – отвращение к чужим кольцам в носу – не таким, какие у твоего племени. Человек не говорит себе: я боюсь незнакомца, он говорит себе: мне он не нравится. Мне не нравится, что эти финны такие аккуратисты, такие, по моим понятиям, щедрые, такие доверчивые, такие культурные. Ему не нравится – и он старается причинить им какую-нибудь неприятность. Вызываюшее поведение многих русских на Западе, оно отсюда. Это в них работает первобытный страх, и они подавляют его грубостью. Это все – превращенный страх. Нынешнее поведение России в мире – это превращенный первобытный страх. Это подспудное ожидание подвоха, какой-нибудь гадости от чужого. Это перевернутое проявление отсталости, неуверенности в себе. Отсюда – кичливость, желание выставить всем на обозрение, на зависть свое богатство, безумно дорогую тачку, виллу в Ницце, дворец в Лондоне. Отсюда – бряцание оружием. Отсюда жалобы: нас не уважают. То есть, нас не боятся. Хочу, чтобы меня боялись, потому что мне тяжело самому все время бояться неизвестно чего. Это и называется фобией. Бессознательный страх. Отсталый, неотесанный человек просто не знает, что бывают другие чувства – не только страх. Ему невдомек, что отношения между людьми, между народами могут строиться не на страхе. Да перестань ты всех и всего бояться и всем из-за этого угрожать! Попробуй пожить свободно, спокойно – тебе понравится, вот увидишь. Но это легко сказать. До такого счастья надо дорасти. Дорастают не все – не все люди и не все народы.

Слушайте о Крыме. Опять и опять о Крыме. Читаю: «Жил себе чувак в Алупке, имел гостиничку. Пришли к нему специальные люди, попросили гостиничку освободить. Чувак возмутился и отказался что-либо "освобождать", но против лома нет приёма - специальные люди нажали куда надо и чувак встал перед фактом, что договор аренды отменён, решение администрации отменено, в общем, было ваше - стало российское, с вещами на выход. Чувак возмутился ещё больше - и подал в суд, защита имущественных прав, то-сё. На следующий день на пляже гостинички было разлито восемь тонн мазута, владельца гостиницы - под уголовное дело. Чувак в шоке, говорит, что никакого мазута у него нет и не было никогда. А ему следователи улыбаются нахально и объясняют - да был у вас мазут, был, сознайтесь, вы это нарочно сделали, чтобы пляж, который уже "не ваш", испортить. На нары, дорогой товарищ. Во всей этой истории меня убивают вот эти восемь тонн мазута. Восемь тонн. Изгаженный пляж, изгаженное море, непоправимый урон... А всё потому, что надо было гостиничку отжать», - поясняет автор, что такое капитализм по-русски в Крыму. Если у вас имеется власть и восемь тонн мазута, понравившаяся вам гостиничка будет ваша (пока не явится кто-то, у кого будет больше силы и мазута).

В прошлой передаче прозвучало письмо о том, каким благом для новосибирских предпринимателей обернулись санкции. Эти предприниматели – как правило, высококвалифицированные инженеры – стали получать выгодные заказы от крупного отечественного бизнеса. Слушайте продолжение этого важнейшего розговора. Письмо из того же Новосибирска. «Картина с частной инициативой в связи с политкой импортозамещения значительно сложнее, чем вы, может быть, считаете. У наших молодых инноваторов трудности как раз в том, чтобы убедить большие госпредприятия работать с ними. После беспредела девяностых никто из крупных мелкому и среднему бизнесу в России практически не верит. Крупные работают с крупными, а мелкие - с мелкими. Всё сейчас частное. Госпредприятия имеют почти половину частных акционеров, но бизнес-культуру это не лечит. Старые предрассудки очень сильны. Вот ряд наших чуть более крупных предприятий (две-три сотни человек на зарплате) пробили барьер, работают с большими заводами, делают интереснейшие новые проекты. Но все еще мало. Надежды, что, "пока травка подрастет, лошадка с голоду умрет", несостоятельны, не умрет. Но ей приходится трудно. Я надеюсь, санкции против нас продлятся,
хотя Европа нервничает, и ряд стран не хотели бы их продолжать. Я, конечно, сочувствую тем, у кого есть деньги на итальянский сыр (а его из-за контр-санкций не продают), как и тем, кто его делает в Италии, а продать выгодно не может, но уменьшение нашей зависимости от нефтяного экспорта гораздо важнее», - пишет автор, инженер, сибиряк, крымнашист, конечно. Не знаю никого из инженеров, занятых бизнесом в России, кто бы у себя в стране вслух надеялся, что западные санкции продлятся. Как бы то ни было, нарисовался, кажется, довольно серьезный противник Кремля в среде продвинутых крымнашистов. Это, прежде всего, предприниматели из тех, что обязаны своим положением больше себе, чем властям. Здесь же и часть профессуры, и того, что называется экспертным сообществом. Ход их мысли довольно заковыристый. Они не хотят, чтобы Россия, уступив Западу, ушла из Украины и вообще стала вести себя скромнее, решительно не хотят. Поэтому они за то, чтобы западные санкции оставались в силе чуть ли не до скончания века, ведь снять их Запад может только в ответ на уступки России. Эти люди сильно рассердились на бывшего президента Франции Саркози. Сей хитрец, будучи недавно в Петербурге, хвалил Путина, но высказался за снятие санкций. А раз снятие санкций может быть только после отступления России, то получается, что этот друг – друг в кавычках, в Россию явился на самом деле для того, чтобы вручить Путину ультиматум от Запада. Но тут не все. Эти люди очень недовольны правительством и особенно – премьер-министром Медведевым. Считают, что это не правительство, а компания бездарей и воров. Слов уже не выбирают. А эти «бездари и воры» все громче дают понять, что они, мол, хорошие, а толково работать им мешают санкции. То есть, санкции им нужны для самооправдания. Вот такое наблюдается раздвоение критически настроенного крымнашиста. Он и за санкции, и против них. Он за санкции, ибо не хочет, чтобы Россия отступила перед Западом, и он против санкций, ибо хочет избавиться от правительства бездельников. «Не мучай нас, - говорят они Путину. - Убери Медведева с его министрами, а своего поклонника Саркози с его ультиматумом пошли подальше». Вот читаю для подтверждения того, что вы сейчас слышали. «В дееспособность исторического, - слово «исторического» выделено, - нашего премьера верит только его патрон и то только из благодарности за местоблюстительство. А Саркози - хитрая французская морда, конечно. Отмените санкции, протяните руку... Мы уже напротягивались. Пора ручки в карманы положить и в принципе уйти, насвистывая. Знаю, бизнесу и банкам несладко, ну, так может, начнут работать?». Или вот: «А самое паршивое в том, что Саркози, Юнкер и те, кто их прислал, опираются на довольно толстый слой "клакеров" в нашей элитке, которые сейчас ринутся доказывать, что экономические проблемы у нас - не от недееспособности правительства и коррупции, а из-за санкций».

Интереснейший вопрос себе и нам задает господин Холмогоров из Архангельска.: «Отчего победа Чечни ничему не научила потерпевшую поражение Россию? Утерлись и платим дань, терпим бесчинства абреков, забыли своих погибших воинов, а главное, как ни в чем не бывало, напали на Украину и угрожаем всему миру». Я бы сказал так, господин Холмогоров. Оттого победа Чечни ничему не научила Россию, отчего она, победа Чечни, ничему не научила и саму Чечню. Обе стороны не извлекли никаких уроков, во всяком случае, сознательно, усилиями разума, за которыми следовали бы определенные действия, осмысленная политика. Что имею в виду? И Россия, и Чечня не пошли навстречу современности, не ускорили сознательно свое движение вперед, а наоборот, попятились к худшему, тому бесплодному бесперспективному, что было в их прошлом. Не к новизне, а к старине, к отжившим привычкам и понятиям. Почему они не извлекли уроков? Не приперло. Главные действующие лица поглощены сей минутой. Им думать некогда – хватать что плохо лежит, не упустить то, не упустить это, отбиться здесь, отбиться там. Там протекли трубы, там занедужил конь, там сакля валится, надо ставить небоскреб на ее месте… Какой урок должна была бы извлечь Россия из своего поражения в Чечне? Не держать никого силой. На это вам говорят: как это – не держать? Как не держать, если сила еще есть? Дураком надо быть, чтобы не прихватить по случаю Крым. Так рассуждает и абрек. Зачем это я буду осовремениваться, если мне приятно ходить в спортивных штанах и бараньей шапке, нигде не снимая ее, помыкать младшими, женщиной, пусть опускает глаза передо мною. Это же мне приятно, как и дерзить всякому, кто не сможет сшибить меня одним ударом с ног. Вот сшибет – тогда подумаем, что делать. Я, кстати, почти уверен, что Холмогоров - не настоящая фамилия нашего слушателя из Архангельска. В том, что он из Архангельска, не сомневаюсь, а что Холмогоров – верится с трудом именно потому, что из Архангельска. Говорим «Архангельск» - и на ум приходят Холмогоры. Малая родина Ломоносова. И холмогорскую порода коров. Или овец? Стыдно колебаться в этом вопросе мне, человеку, много лет работавшему в газетах по части сельского хозяйства. Овца, она таки романовская, а корова - холмогорская.

На волнах Радио Свобода закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио Свобода, улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. В Интернете я в списке сотрудников Русской службы на сайте: svoboda.org