На вопрос "Быть или не быть?", мучивший в свое время принца датского, четыре столетия спустя предстоит ответить подданным Соединенного Королевства. Суть вопроса в бюллетене на референдуме 23 июня звучит практически так же: "Быть или не быть Великобритании в составе Европейского союза?" Британцы ожесточенно спорят. Последние опросы показывают, что "быть" и "не быть" могут стать реальностью с равными шансами, – 43 процента опрошенных социологами высказываются за выход из ЕС, 42 процента за статус кво при 15 процентах неопределившихся. В отличие от спортивного матча, результат которого от болельщиков не зависит, в референдуме "играют" именно болельщики.
Референдум, который партия тори обещала провести в случае победы на парламентских выборах, неожиданно расколол не только саму партию, но и консервативное правительство. Раскол возник и в других партиях, кроме, пожалуй, Партии независимости во главе с Найджелом Фаражем, объединяющей самых фанатичных евроскептиков. Лидер движения за выход из Евросоюза, бывший мэр Лондона Борис Джонсон назвал привилегии, которые Дэвид Кэмерон выторговал у Евросоюза в обмен на лояльность, "расcчитанной на обман народа фикцией". Он же проницательно заметил: "естественные инстинкты" Кэмерона, под которыми бывший мэр понимает классовое чутье, влекли бы его в сторону Brexit, если бы не должность. "Кэмерон – олицетворение деформации, происходящей с людьми, которые становятся премьер-министрами", – заявил Джонсон.
Появление близкого по политическим убеждениям Джонсона во главе евроскептиков Кэмерона не очень удивило, но сильно огорчило. А когда к Джонсону присоединился и его близкий друг, министр юстиции Майкл Гоув, борьба разгорелась нешуточная. Кэмерон, уже посчитавший себя победителем после уступок со стороны ЕС, демонстрирует растерянность перед растущим валом сторонников национального суверенитета. Публичные дискуссии и комментарии в газетах касаются главным образом экономических проблем, но из мешка экономики откровенно торчит шило проблемы миграции, которую в условиях традиционной британской политкорректности здесь не способны решить или по крайней мере откровенно обсудить. Но, произнося в публичных дискуссиях слова "экономика", "суверенитет", "финансы", "рабочие места", англичане подавляют страх перед неконтролируемой миграцией, вызывающей опасение за судьбу национальных культуры и идентичности, страх перед терроризмом, сопряженным, по мнению многих, с навязываемой Европейской комиссией квотой на принятие мусульманских беженцев. Этот страх выплескивается в приватных беседах на домашних кухнях с видом на цветущий палисадник.
Лидера лейбористов Джереми Корбина не без оснований обвиняют в подозрительной пассивности, от него ожидали более открытой позиции. И, несомненно, независимо от итогов референдума, политические партии Британии еще долго будут пожинать плоды этой бескровной гражданской войны. Ирония в том, что политическим противникам зачастую приходится находиться в стане прежде непримиримых противников. Пример тому – недавнее совместное выступление "плечом к плечу" бывших премьеров: пламенного лейбориста Тони Блэра и не менее убежденного консерватора Джона Мейджора в университете Ольстера. Оба они, отбросив политические разногласия, призывали голосовать за членство в ЕС.
Голосование на референдуме – дело не только ответственное, но и неисправимое. Это навсегда
Расколоты не только партии, избиратели, но и политический класс. Все это вызывает растерянность электората и добавляет неуверенности сторонникам и противникам Европейского союза. Судьбоносное для будущего Британии голосование превращается в головоломку, вызывает головокружение. Моя подруга-англичанка, успешная бизнесвумен, на протяжении последней пары месяцев дважды в неделю звонит и сообщает, что наконец-то определилась, как будет голосовать, при этом вновь и вновь отказываясь от предыдущего решения. Особенность этого референдума не только в том, что на карту поставлено будущее страны, а в том, что, в отличие от парламентских выборов, партийные предпочтения здесь практически ничего не решают. Не понравилось избирателю, как проявили себя консерваторы, – на следующих выборах отправят их на скамейку запасных и проголосуют за лейбористов. Голосование на референдуме – дело не только намного более ответственное, но и неисправимое. Это навсегда.
Драматизм политической и социальной ситуации обусловил и риторику оппонентов. Аргументы сторон по сути дела отличаются лишь наличием или отсутствием частицы "не". Станет ли Британия богатой и процветающей страной, сможет ли контролировать приток мигрантов, способна ли будет сохранить суверенитет в международных делах и национальную валюту, взлетят ли цены на недвижимость, улучшится ли качество здравоохранения, если еженедельный оброк в сотни миллионов фунтов, выплачиваемый Британией Евросоюзу, будет переадресован в домашние клиники? Мой приятель-финансист с солидным опытом работы в лондонском Сити, убежденный беспартийный с хорошо развитым чутьем на экономические и другие кризисы, объявил: он проголосует за что, чтобы Великобритания сохранила членство в ЕС, хотя не верит "страшилкам" сторонников Дэвида Кэмерона и министра финансов Джорджа Осборна. При этом выдвигает один-единственный аргумент: он убежден, что не Британия нуждается в Евросоюзе, а что ЕС – и особенно его восточноевропейские участники – в гораздо большей мере нуждаются в Соединенном Королевстве с его традиционным правилом fair play и неукоснительным верховенством права.
Предшествующая референдуму кампания чем-то напоминает коллективизацию в Советском Союзе конца 1920-х годов, когда крестьян насильно загоняли в колхозы. Судьба референдума – в руках 15 процентов неопределившихся. Именно они решат, останется ли Великобритания в европейском коллективном хозяйстве.
Наталья Голицына – корреспондент Радио Свобода в Великобритании
