В центре Москвы волна благоустройства в этом году накрыла сразу 52 улицы. На все лето город в этой части сделался практически непроезжим и непролазным. Повсюду действует землеройная техника – программа "Моя улица" реализуется с размахом. Как заявляют в общественном движении "Архнадзор", в результате прокладки траншей на Тверской улице и Пушкинской площади повреждены, а кое-где даже уничтожены археологические объекты федерального значения. Главный археолог Москвы опровергает подобные утверждения и называет их "паническими сообщениями". По его словам, все обнаруженные остатки древних архитектурных сооружений сохранены в целости, а культурные слои исследуются по всем правилам археологической науки.
Действия благоустроителей внезапно напомнили, что Москва – город древний. Это сверху торчат сплошные новоделы, но стоило вскрыть асфальт на Тверской, как обнаружились остатки старинных построек и прочие археологические артефакты.
В соцсетях постоянно появляются фотографии, вызывающие тревогу у градозащитников. Последний сюжет: на одном из снимков ковш экскаватора навис над траншеей, в глубине которой отчетливо различима арка из кирпича. Другой кадр – отбойные молотки на краю траншеи расправляются с московской стариной. По одной из версий, это остатки храма Димитрия Солунского, снесенного в 30-е годы прошлого века. Вроде бы тут, вблизи пересечения Тверской и Пушкинской площади он и стоял. Тем горестней, что в наши дни погибают сохранившиеся под землей остатки церкви 17-го века. Впрочем, возможно, что это фундаменты другого строения. В любом случае – старинного. Самый мягкий из комментариев – "Они расковыривают культурный слой".
Координатор Архнадзора Константин Михайлов говорит, что техническое задание на работы по благоустройству одной только Тверской улицы предполагает вторжение в охраняемый культурный слой на площади в несколько тысяч квадратных метров:
У меня большие сомнения в том, что археологи могли согласовать долбление экскаватором башни Тверских ворот
– В общем-то, историкам и археологам известно, где и что там залегает. Другое дело, что это, мягко говоря, по минимуму учитывалось при осуществлении земляных работ. Ежедневно появляются сообщения о том, что вновь наткнулись на что-то, и это "что-то" либо повреждено, либо стремительно закопано обратно. Все это свидетельствует только о том, что весь многолетний опыт московской археологии, весь багаж ее знаний оказался невостребованным при проектировании этого благоустроительного мероприятия.
– Можно ли говорить, что при этом нарушается закон?
– Мне кажется, что да. Закон "Об объектах культурного наследия" говорит напрямую, что при обнаружении в ходе земляных, хозяйственных и прочих работ объектов, которые могут иметь историческую ценность и обладают признаками объектов культурного наследия, эти работы должны останавливаться, а проекты корректироваться в целях сохранения этих объектов. А ведь здесь даже речь идет не об обнаружении чего-то неизвестного до того, а об объектах реестровых. Иными словами, охраняемых государством.
Не все знают, что у нас есть такие объекты наследия, как культурный слой Белого города, культурный слой Земляного города. Естественно, что все работы на этих территориях должны быть согласованы с органами охраны памятников и пройти историко-культурную экспертизу. Эта экспертиза должна быть опубликована. Но я не видел ни одной такой опубликованной экспертизы, имеющей отношение к программе "Моя улица".
Честно говоря, у меня большие сомнения в том, что археологи или специалисты по наследию могли согласовать долбление экскаватором башни Тверских ворот, которое я наблюдал собственными глазами, и тому подобные вещи.
Были несколько вновь обнаруженных объектов. К примеру, подвал на Тверской, который был найден в субботу, а к вечеру того же дня уже вновь закопан. Его обнаружили посередине улицы, напротив Галереи "Актер" – прекрасный подвал с очень красивой белокаменной кладкой, со стенами, с арками. Кончилось тем, что там сохранили только одну арку, сквозь которую протащили трубы коммуникаций. Все остальное было сломано и экстренно засыпано землей.
Стремительно все прорубается траншеями и закапывается
Дело ведь не только в нарушении закона. Когда на это смотришь, просто жаль, что шансом, который так неожиданно возник, никто не воспользовался. Между тем, для Москвы раскрытие такого масштаба – это как римские древности. Легендарные какие-то объекты показываются. Белый город, Тверские ворота, церковь Димитрия Солунского на Тверской, ограда Страстного монастыря – это то, чего никто не видел десятилетиями, а то и столетиями. Тот же Белый город, например.
Казалось бы, надо остановиться и задуматься на секунду, как можно это использовать, нельзя ли что-то из этого включить в создаваемые общественные пространства, чтобы показать глубину городской истории, чтобы создать новые туристические объекты, повысить, как они говорят, туристическую привлекательность. Но нет! Никаких раздумий, стремительно все прорубается траншеями и закапывается. На следующий день мэр Собянин рапортует, что мы идем по благоустройству с опережением графика. Это, конечно, прекрасно, что вы идете с опережением графика, но подумать о сути происходящего тоже не мешало бы.
К сожалению, этот шанс упущен, по крайней мере, в районе Пушкинской площади все засыпано, и теперь, наверное, этого еще сто лет никто не увидит.
– Я слышала об одном исключении. О том, что обнаруженную деревянную мостовую собираются сделать доступным для обозрения объектом.
– Да, есть такое обещание. Главный археолог Москвы Леонид Кондрашов сказал, что думает и о фрагментах ограды Страстного монастыря, которая тоже оказалась уже повреждена этими колодцами для коммуникаций. Но в том-то и беда, что это все происходит как-то на ходу, в пожарном порядке начинают рождаться эти проекты.
По их мановению должны останавливаться все работы. Но они только бегали, спасая то одно, то другое
Казалось бы, прекрасно известно, где что может залегать, есть даже карты этих археологических объектов. Надо было заранее совместить как-то эти два русла в рамках одного городского организма, то есть подумать, где и что мы неизбежно вскроем, где надо максимально бережно обойтись. Где надо работать не экскаваторами, а только щеточками археологов. В конце концов, что потом можно экспонировать. Все это должно было в плановом порядке развиваться, а не в пожарно-спасательном.
При тех огромных, совершенно неправдоподобных бюджетных средствах, которые отпускаются на эту программу благоустройства, предусмотреть работы по археологическому изучению местности и сохранению этих объектов, мне кажется, было вполне можно. Мы же наблюдаем совершенно противоположную картину. Правда, мы слышим только победные рапорты. Никто о потерях всерьез не задумывается. Обидно, что мы теряем такие исторические шансы. Раз в поколение выпадает возможность исследовать эти крупнейший объекты.
– В эти дни вы много раз бывали на Тверской улице. Встречали ли вы там археологов?
– Да, конечно. Археологическая служба работает как может в этих условиях. Хотя мне совершенно понятно, что не она является диктатором в данном случае. Однако только так и должно было быть: археолог должен вести строителей и указывать им, где что можно или нельзя. Археологи, которые по этим площадкам снуют, пытаются что-то сохранить. Пытаются на ходу указывать рабочим, где долбить, где нет. Но их же просто не хватает физически! Представьте себе размах этих работ – сотни траншей, ям и прочее – и там бегают 10–15 археологов. Они на некоторых из наиболее ценных объектов даже дежурили, встречая любого приближающегося, в том числе и меня, что очень хорошо, на самом деле. Это значит, что за объектом есть какой-то присмотр. Однако он был далеко не за всеми объектами.
Я видел, как экскаваторы долбили старинные своды. Я видел Тверские ворота Белого города – по ним экскаватор работал, и там никого рядом не было. Я обращал внимание археологов на это. Возможно, что-то удалось спасти, но они должны быть здесь законодателями, с ними должно было быть все согласовано заранее, и по их мановению должны останавливаться немедленно все работы. Но они только бегали, спасая то одно, то другое, – говорит Константин Михайлов.
У главного археолога Москвы Леонида Кондрашова совсем другая оценка ситуации:
– Весь участок Тверской улицы от ее начала до Пушкинской площади поставлен на государственную охрану как объект культурного наследия. Здесь и руинированные архитектурные объекты, и артефакты. На самом деле, в Москве проводится огромное количество археологических исследований. Зачастую они связаны со строительством. Это так называемая "спасательная археология". Работы по благоустройству на Тверской улице сопровождаются археологическими работами.
– Почему же в таком случае так много сообщений о том, что эти объекты крушатся экскаваторами? Очевидцы пишут, что благоустройство происходит без надзора археологов и без предварительных исследований мест, где что-нибудь роют?
А фундаменты сохранены!
– Это скорее не археологическая проблема, а, может быть, социологов или социальных психологов. О том, что археологические работы начаты, наш департамент информировал еще 13 мая. На самом деле, здесь была сложная дилемма, потому что сами археологи просили нас особо не информировать об этих работах. Они опасались, что набегут разные зеваки и прочие товарищи и осложнят работы. В чем-то они были правы, как показало последующее развитие событий.
В течение 10 дней, когда велись сами работы, было достаточно тихо. Когда работы закончились и археологи дали нам добро рассказать об этом событии в прессе, именно в этот момент появились такие панические сообщения.
Очень часто эти панические сообщения в силу, наверное, отсутствия профессиональных знаний не соответствуют действительности. Особенно почему-то досталось храму Димитрия Солунского. Несколько раз сообщалось, что разрушен его фундамент. Между тем, раскапывались фундаменты дворов жилой постройки графа Чернышева. Спрашивают, куда делись своды? Но это же не своды! Это же подпружные или разгрузочные арки фундаментов. Такой был специальный технический прием, для уменьшения давления здания на грунт. Странно, что коллеги принимают эти арки фундаментов за какие-то мифические своды.
– Хорошо, фундаменты. Тем не менее, это фундаменты усадьбы 18-го века. Разве их нельзя было сохранить?
– А фундаменты сохранены! Коммуникации прошли как раз под этой аркой, не затрагивая самой конструкции этих фундаментов. Коллеги как-то слишком часто берут фотографию отдельного экскаватора. А как вы предполагаете, можно действовать иначе? Там асфальт, под ним бетонная подушка, под ней большой слой битого кирпича, который остался от 30-х годов, когда Тверскую улицу расширяли, а эти здания сломали. Все перечисленное – это так называемый "горизонт разрушения", как говорят археологи. Он как раз убирается механизмами. Сами же фундаменты, естественно, разбирались вручную.
В условиях больших городов часто при археологических раскопках верх снимется механизмами, а дальше, когда достигают уровня руинированных фундаментов или других остатков здания, уже к работе приступают археологи. Так что тут я не вижу какой-то странной ситуации. Профессионалы понимают, где разрушения, а где какая-то часть работы.
– Поскольку археологи присутствовали там, что-нибудь помимо фундаментов зданий, помимо мостовых, было обнаружено?
Мы раскрываем страницы не парадной истории Тверской
– Да, есть очень интересные находки. И это – несмотря на то что, как оказалось, практически весь 19-й век был снесен в ходе реконструкции 30-х годов, а мы при этом старались значительно не заглубляться в тех местах, где нет необходимости прокладывать коммуникации. Так вот, несмотря на локальность работ, очень много интересных находок, которые нам рассказывают о повседневной истории Тверской улицы 17–18-го веков.
Например, очень много оторванных пуговиц. Значит, здесь было оживленно. Это как сейчас в метро в час пик люди теряют пуговицы в толчее. Также найдено много всяких мелких монеток, что говорит об обширной уличной торговле, то есть деньги доставались из карманов или кошельков. Некоторые из них терялись. В районе Страстного монастыря очень много предметов личного благочестия – крестиков и подобных вещей. В дворовой части много помадных банок. Это девушки, готовясь выйти к своим кавалерам, наводили красоту. Потом это все выбрасывалось куда-то во дворы. Наконец, много печных изразцов и архитектурных деталей от прежней застройки. Мы, по сути, раскрываем страницы повседневной, не парадной истории Тверской. Не то, как герои, цари или богатые люди по ней путешествовали, а как здесь жили обыкновенные простые люди.
– Вы сказали, что не стали заглубляться ниже 17-го века. Но вот Архнадзор, например, утверждает, что археологи упускают уникальную возможность полностью исследовать эту территорию. Почему вы ниже не стали копать?
– Профессиональные археологи прекрасно понимают, что методы исследования постоянно совершенствуются. Наши будущие коллеги будут копать, имея более разветвленный методический аппарат. Возможно, даже речь будет идти о неразрушающих методах. Наша задача – больше сохранить, чем сделать какие-то эффектные сенсационные находки. Конечно, мы понимаем, что особо нетерпеливым людям хочется здесь и сейчас получить какие-то новые данные. Но мы что-то должны сохранить и для будущих поколений. Сейчас раскопкам не будут подвергаться нижележащие слои, лучше мы зафиксируем их наличие для будущего.
Мы должны четко понимать, что археологический объект, по крайней мере на нынешнем уровне развития методики, можно раскопать только один раз. И в этом велика ответственность археолога. Поэтому если эти слои не затрагиваются строительной деятельностью, то лучше мы их сохраним. Мы с самого начала понимали, где пройдут коммуникации. Многие исследователи Москвы эту точку зрения поддерживают, что сейчас проведение полномасштабных раскопок излишне, – говорит Леонид Кондрашов.
